Агата Кристи - Тайна лорда Листердейла

Он и вправду остановился.

— Признаться? — В его голосе прозвучало любопытство.

— Да, признаться.

Она придумала это на ходу, стараясь заинтересовать его.

— Наверное, бывший любовник, — презрительно усмехнулся он.

— Нет. Другое. Ты бы назвал это… да, ты бы назвал это преступлением.

Она сразу же увидела, что попала в точку, что он заинтересован, и успокоилась. Она опять почувствовала себя хозяйкой положения.

— Ты бы лучше снова сел, — спокойно сказала она, пересекла комнату и села на свой стул.

Она даже нагнулась и подняла свое рукоделие. Но, сохраняя; внешнее спокойствие, она лихорадочно придумывала, что сказать дальше, потому что ее рассказ должен удерживать его здесь до того времени, когда к ней придут на помощь.

— Я говорила тебе, — медленно начала она, — что я пятнадцать лет работала стенографисткой. Это не совсем так. Дважды я бросала работу. В первый раз я это сделала, когда мне было двадцать два года. Я встретила человека, пожилого, с небольшим капиталом. Он влюбился в меня и попросил выйти за него замуж. Я приняла его предложение. Мы поженились. — Она помолчала. — Я уговорила его застраховать на меня свою жизнь.

Тут Аликс увидела, как на лице Джеральда появилось выражение острого интереса. Она продолжала с большей уверенностью.

— Во время войны я некоторое время работала в аптеке при госпитале. Там я имела доступ к редким лекарствам и ядам.

Она замолчала, как бы задумавшись. Теперь уже не было сомнений, что он нетерпеливо ждет продолжения. Убийца наверняка интересуется убийствами. Она с успехом сыграла на этом. Она украдкой взглянула на часы — было без двадцати пяти девять.

— Существует такой яд, в виде мелкого белого порошка. Щепотка его означает смерть. Может быть, ты знаешь что-нибудь о ядах?

Она с тревогой ждала ответа. Если он был знаком с ядами, ей нужно быть осторожнее.

— Нет, — ответил Джеральд. — Я о них очень мало знаю.

Она облегченно вздохнула.

— Ты, конечно, слышал о гиосциамине? Этот яд не оставляет никаких следов. Любой врач признает разрыв сердца. Я украла немного яду и держала его у себя.

Она снова замолчала, собираясь с силами.

— Продолжай, — сказал Джеральд.

— Нет. Я боюсь. Я не могу рассказать тебе. В другой раз.

— Нет, сейчас, — нетерпеливо возразил ей Джеральд.

— Мы были женаты уже месяц. Я очень хорошо относилась к своему пожилому мужу, была добра и заботлива. Он расхваливал меня всем нашим соседям. Все знали, какая я была преданная жена. По вечерам я всегда сама делала ему кофе. Однажды вечером, когда мы были одни, я положила в его чашку щепотку смертоносного порошка…

Аликс замолчала, осторожно вдевая в иголку новую нитку. В этот момент она могла поспорить с величайшими актрисами мира, хотя в жизни не играла на сцене. Сейчас же она играла роль хладнокровной убийцы.

— Все обошлось очень спокойно. Я сидела и наблюдала за ним. Он начал задыхаться, сказал, что ему не хватает воздуха. Я открыла окно. А потом он сказал, что никак не может встать со стула. Через никоторое время он был мертв.

Она улыбнулась. Было без четверти девять. Теперь-то Дик успеет наверняка.

— Сколько ты получила по страховому полису?

— Около двух тысяч фунтов. Я играла на бирже и потеряла все. Вернулась на свою работу. Но я не собиралась там долго задерживаться. Я встретила другого человека. Фамилия у меня была снова девичья, он не знал, что я уже была замужем. Он был моложе, выглядел довольно хорошо и был богат. Мы поженились в Сассексе. Он не хотел страховать на меня свою жизнь, зато составил завещание в мою пользу. Он, как и первый муж, любил, чтобы я сама готовила ему кофе. — Аликс задумчиво улыбнулась. — Я делаю очень хороший кофе. — Затем продолжала:

— В деревне, где мы жили, у меня было несколько друзей. Они очень жалели меня, когда мой муж внезапно умер от разрыва сердца однажды после ужина. Не знаю даже, зачем я вернулась на свою прежнюю работу.

Второй муж оставил мне около четырех тысяч фунтов. На этот раз я не играла на бирже, я выгодно поместила свой капитал. Потом, видишь ли…

Ей пришлось остановиться. Джеральд, с лицом, налитым кровью, задыхаясь, указывал на нее трясущимся пальцем:

— Кофе! Боже мой! Кофе!

Она удивленно на него уставилась:

— Теперь я понимаю, почему он был горьким! Ты дьявол! Снова взялась за свои фокусы! — Он ухватился за ручки кресла, готовый прыгнуть на нее. — Ты меня отравила!

Аликс отбежала к камину. В ужасе она хотела все отрицать, но остановилась. В следующее мгновение он схватит ее. Она собрала все свои силы упорно не отрывала глаз от его лица.

— Да, — сказала она. — Я отравила тебя. Яд уже действует. Сейчас ты уже не сможешь встать с кресла… Не сможешь двигаться…

Если бы ей удалось продержать его в кресле хотя бы несколько минут!..

А! Что это? Шаги на тропинке. Скрип калитки. Вот они уже у самого дома.

Открылась входная дверь.

— Ты не можешь двинуться с места, — с силой повторила она.

Потом она промчалась мимо него, выскочила из комнаты и, почти теряя сознание, упала на руки Дика Виндифорда.

— Боже мой, Аликс! — воскликнул он и обернулся к высокому, пышущему здоровьем мужчине в полицейской форме. — Пойдите и посмотрите, что там происходит.

Он осторожно положил Аликс на кушетку и склонился над ней.

— Маленькая моя, — проговорил он. — Моя бедная маленькая девочка. Что с тобой здесь делали?

Веки ее затрепетали, и она слабым голосом произнесла его имя.

Дик пришел в себя, когда полицейский тронул его за руку.

— Там ничего нет, сэр. Только в кресле сидит человек. Похоже, он очень испуган и…

— И что же?

— Он… мертв, сэр.

Они оба вздрогнули, услышав голос, Аликс. Она говорила, как во сне, с закрытыми глазами.

— И через некоторое время… он был мертв. Она цитировала чьи-то слова.

— Ну и ну! — раздраженно пробормотал Джордж Роулэнд, глядя на серый фасад здания, из которого он только что вышел.

Оно должно было демонстрировать власть денег — и эта власть в лице Уильяма Роулэнда, дядюшки вышеназванного Джорджа, только что вполне определенно заявила о себе. В течение всего десяти минут молодой человек, которого ожидала блестящая карьера, наследник дядюшкиных богатств, стая одним из многочисленных безработных.

«И он даже не дал мне пособия по безработице, — мрачно подумал мистер Роулэнд. — А ведь единственное, на что я способен, — это кропать стишки, которым грош цена. На большее меня не хватает».

«И все из-за этой вчерашней дурацкой вечеринки», — грустно подумал он.

Дурацкой вечеринкой он назвал вчерашний бал в Ковентгарден. Мистер Роулэнд вернулся с него немного поздно — или слишком рано — и в таком состоянии, что не мог с полной уверенностью сказать, возвращался ли он вообще. Роджерс, дворецкий его дяди, был толковый малый и смог дать ему наутро исчерпывающие объяснения по этому поводу. Голова, раскапывающаяся от боли, чашка крепкого чая… Появление на службе без пяти двенадцать вместо половины десятого предвещало катастрофу. Мистер Роулэнд-старший, который в течение двадцати четырех лет сквозь пальцы смотрел на все это, а теперь еще и платил Джорджу жалованье, как и положено поступать родственникам, неожиданно прозрел, и все предстало перед ним в новом свете. Бессвязность ответов Джорджа (рот молодого человека все еще открывался и закрывался, как какой-то инструмент средневековой инквизиции) надолго неприятно поразила его. Несколькими крепкими выражениями Уильям Роулэнд отправил своего племянника плыть по воле волн, а сам вернулся к своим прерванным делам, касающимся нефтяных промыслов Перу.

Джордж Роулэнд распрощался с офисом своего дядюшки и отправился в Сити. Джордж мыслил рационально. Он решил, что хороший завтрак не помешает ему разобраться в сложившейся ситуации. И он позавтракал. Потом он отправился домой, в фамильный особняк. Роджерс отпер дверь. Его лицо не выразило никакого удивления по поводу возвращения Джорджа в столь неурочное время.

— Добрый день, Роджерс. Будь любезен, уложи, пожалуйста, мои вещи. Я уезжаю отсюда.

— Слушаю, сэр. У вас небольшая поездка?

— Довольно продолжительная, Роджерс. Я сегодня уезжаю в колонии.

— В самом деле, сэр?

— Да. Для этого, кажется, нужна хорошая лодка. Ты разбираешься в лодках, Роджерс?

— Чьи колонии вы собираетесь посетить, сэр?

— У меня нет никаких определенных планов. Я бы поехал в любую. Ну, скажем, в Австралию. Что ты на это скажешь, Роджерс?

Роджерс сдержанно кашлянул.

— Гм, сэр. Я слышал, что где-то есть контора, куда принимают всех, кто действительно хочет работать.

Мистер Роулэнд бросил на него взгляд, полный интереса и восхищения.

— Весьма лаконично, Роджерс. Как раз то, о чем я и сам думал. Я не поеду в Австралию, сегодня во всяком случае. Принеси мне справочник. Мы выберем что-нибудь поближе.