Марк Вайнгартнер - Возвращение Крестного отца

— Значит, мы сберегли силы для следующей битвы, — философски ответил Корлеоне. — О чем еще можно просить?

— Да, просить больше не о чем, — сказал Джо. — При условии, что ты молод.

Было темно, когда Винсент Форленца проснулся в своем особняке в Шагрин-Фоллз и понял, что не может дышать. Грудь ломило, будто на ней танцевал слон. Собрав все силы, Форленца потянулся к кнопке звонка, чтобы вызвать медсестру. Наверное, снова сердечный приступ. Что ж, не первый и наверняка не последний. Кстати, на этот раз все не так страшно. Наверное, на груди танцует слоненок или он начал привыкать к боли.

Медсестра вызвала «неотложку» и, как могла, успокоила Форленца. Кардиологом она, конечно, не была, но говорила искренне. Основные показатели организма у босса были в порядке.

Винсент Форленца был очень осторожным человеком. Сам господь не мог призвать его к себе, что говорить о простых смертных! Особняк в Шагрин-Фоллз и дом с бункером на Змеином острове больше напоминали крепости. Уже много лет Форленца не садился в машину, корабль или самолет, пока их не обыщут доверенные люди. Таковых у него было двое, причем парни не ладили и всячески старались уличить друг друга в недостаточной преданности дону. Все, что он ел, готовили на его глазах. Однако даже дону Форленца не пришло в голову допрашивать врачей, приехавших спасать ему жизнь. Это не пришло в голову ни охранникам, ни медсестре, которая не нашла ничего необычного в том, как врач и санитары осматривали старика. «Скорая» уехала, а через пять минут появилась другая, настоящая!

Первую машину нашли на следующий день всего в квартале от станции, с которой ее угнали. Винсента Форленца никто больше не видел.

На стадионе заиграли гимн США, а Том и Тереза Хейген вместе со своим сыном Эндрю, весьма симпатичным молодым человеком, встали. Том прижал руку к груди и неожиданно для себя запел во весь голос.

— Обычно ты просто мычишь! — воскликнула удивленная Тереза.

— Как можно мычать, когда играют гимн великой страны? — возмутился Том.

Фрэнки Корлеоне был самым низкорослым в команде, но в первой же схватке за мяч пробился сквозь строй, причем так сильно, что высокий защитник команды «Сиракузы» упал, не устояв на ногах. Трибуны взревели, а Фрэнки как ни в чем не бывало побежал к своей команде.

— Фрэнки! — закричал Эндрю.

— Племянник! — не отставала от сына Тереза.

Том и Тереза вздохнули с облегчением, когда защитник наконец поднялся и, прихрамывая, ушел с поля.

В следующем тайме «Сиракузы» попытались перехватить мяч. Принимающий был открыт, зрители замерли, но тут откуда ни возьмись появился Фрэнки и расстроил все планы.

— Эге-гей! — кричала Тереза. — Вперед, Фрэнки!

— Вперед, Киллер! — вторил жене Том, Киллер было новым прозвищем Фрэнки.

— Мама, разве ты болеешь не за «Сиракузы»?

Ноябрьский день казался идеальным для футбола — ясным и безветренным. Казалось, на трибунах собрались все жители городка.

— Я болею за семью, Эндрю, — сказала Тереза.

Майкл Корлеоне находился на борту яхты, принадлежащей старому другу отца, дону Чезаре Инделикато. Никогда Майкл не брал с собой столько охраны, как в эту поездку в Палермо, но дон Чезаре не обижался. Времена сейчас такие.

Уверенный, что ему ничего не угрожает, Корлеоне устроился с максимальным комфортом. Он пошел на неоправданный риск сознательно и отправился на Сицилию специально для того, чтобы увидеть, как с Ником Джерачи расправятся лучшие киллеры Палермо.

Майкл решил вернуться в Нью-Йорк. За исключением Хейгена, всех лучших людей семьи нужно убрать — связь с Джерачи делает их слишком опасными. Остаются посредственности вроде Эдди Парадиза и братьев Ди Мичели. Семьей придется снова управлять самому, от начала и до конца, и обставить все как триумфальное возвращение. Что же, после устранения Луи Руссо и Винни Форленца в глазах нью-йоркских семей он настоящий победитель. Однако все, о чем так долго мечтал Майкл — законный бизнес, мир, семейное счастье, — становилось недосягаемым, и, скорее всего, навсегда.

Даже устранение Джерачи не смягчит горечь разочарования!

И все же…

Пока они ждали, дон Чезаре с типично сицилийской настойчивостью расписывал преимущества членства в римской масонской ложе, которая называлась «Пропаганда два». Название в разговоре не упоминалось, но оба собеседника прекрасно понимали, о чем идет речь. «П2», как обычно называли ложу, была секретной организацией, влиятельнее, чем мафия, Ватикан и КГБ, вместе взятые. Майкл стал первым американцем, которому предлагали членство. Даже Вито Корлеоне не мог мечтать о чем-то подобном. Значит, несмотря на провал Кармине Марино, сильные мира сего видели в Майкле самую влиятельную фигуру американского преступного мира. Любой человек на месте Корлеоне был бы польщен, и Майкл придал лицу счастливое выражение.

Наконец на горизонте показался корабль. Лениво потягивая ледяную воду, Майкл стал смотреть, как люди дона Чезаре занимают свои места.

Корабль бросил якорь, и вскоре на причал вышли первые пассажиры. Ника Джерачи среди них не было.

Инделикато кивнул впередсмотрящему, тот помахал оранжевым флагом, показывая, что сейчас самое время подняться на корабль и найти объект.

— Они его найдут! — пообещал дон Чезаре. — Они профессионалы, а ему деваться некуда.

Однако вскоре по рации сообщили плохие новости. По всей видимости, объект от преследователей ускользнул.

Взбешенный Майкл тут же связался с США.

До Джо Лукаделло дозвониться не удалось, но его помощник заверил Майкла, что все идет по плану. По словам агента, проследить за Джерачи было непросто, да только если он не выпрыгнул в Средиземное море, то должен быть на корабле.

— Вне всякого сомнения, это он, — заверил помощник. — У меня копии его документов: паспорт, фотографии… Все в порядке.

Насвистывая мелодию старой итальянской песни, никем не замеченный Фаусто Джерачи-старший спокойно получил багаж и направился к каменной арке, встречавшей прибывших в древний город Палермо.

Чезаре Инделикато выглядел не менее смущенным и озадаченным, чем Майкл.

Среди ночи раздался телефонный звонок. Майкл Корлеоне еще не успел прийти в себя после изматывающего перелета из Палермо.

— Простите, что разбудила вас, дядя Майк. Кажется, произошел несчастный случай.

Майкл никогда не различал Кэтти и Франческу, тем более по голосам.

— Фрэнси! — позвала с кухни Кэтти Корлеоне. Ее поезд приехал в Вашингтон всего несколько часов назад, а Кэтти уже присвоила пишущую машинку Билли и разложила книги на кухонном столе Франчески, чтобы работать над диссертацией. — Тебя к телефону!

— Кто это? — спросила Франческа. Она была в ванной, где подстригала Санни челку.

С губ Кэтти сорвалось имя, которое Ван Арсдейлы договорились никогда не произносить, — имя высокой стройной блондинки, вместе с Билли участвовавшей в избирательной кампании Ши.

Франческа выронила ножницы. В какой-то момент она подумала, что сестра так мерзко шутит. Но Кэтти, конечно же, не шутила, она ведь даже не знала, как зовут любовницу Билли.

— Сиди здесь! — велела сыну Франческа.

В голосе матери было нечто такое, что заставило Санни послушаться. Он испуганно кивнул и остался в ванной.

Большую часть жизни Франческа и Кэтти ничего друг от друга не скрывали. Что же изменилось? Дело ведь не в том, что они пошли в разные колледжи. Франческа смотрела на телефон, чувствуя, как в висках стучит кровь. Все дело в парнях, в мужчинах. Разве не в них причина любых проблем? Больше всего Франческе сейчас хотелось закрыться в ванной и прижать сына к груди, чтобы он не стал одним из самовлюбленных, насквозь фальшивых социопатов.

Вместо этого она заставила себя успокоиться, глубоко вздохнула и взяла трубку.

— Простите, что побеспокоила вас. — По голосу блондинки казалось, что она недавно плакала. А еще казалось, что она находится где-то совсем радом. — Поверьте, мне нелегко было решиться на звонок.

— Где вы находитесь? — поинтересовалась Франческа.

— Послушайте, мне было бы легче вообще не звонить, — твердила разлучница, — намного легче. Просто хочу, чтобы восторжествовала справедливость.

— У тебя странные представления о справедливости, путана! — в сердцах закричала Франческа. — Кажется, ты в Вашингтоне? Только не смей врать!

— Врать мне ни к чему. Наоборот, я позвонила, чтобы рассказать правду.

Первым побуждением Франчески было повесить трубку. Почему-то ей казалось, что лучше не слышать того, что расскажет блондинка.

— Подожди! — велела Франческа и, прикрыв трубку рукой, попросила Кэтти достричь Санни. Затем она захлопнула дверь и зачем-то закрыла ее на замок. Ну и ситуация! Звонит любовница мужа! В отчаянии молодая женщина ударила ладонью по оштукатуренной стене и пробила в ней дыру. На шум прибежала Кэтти и, постучавшись к сестре, спросила, все ли в порядке. Пришлось соврать, что лучше и быть не может. Сестра вернулась к Санни, а Франческа снова взяла трубку. — Теперь рассказывай! — сказала она и прикрыла дрожащей рукой глаза, словно пытаясь защититься от того, что услышит.