Чарльз Вильямс - Тень подозрения

— Послушайте, доктор, кто-то должен позаботиться о ней. Я не знаю, есть ли у нее в городе какие-нибудь друзья и где искать ее родню, так что можете рассказать все мне. Я ее друг.

— Отлично. — Он положил рецепты, отвинтил колпачок своей ручки и начал писать. — Купите это лекарство немедленно и начинайте давать ей, как только она проснется. Я дал ей снотворное, так что проснется она ближе к вечеру. Но больше всего ей необходим отдых…

Он умолк и посмотрел на меня:

— Когда я говорю «отдых», то именно это и подразумеваю. Абсолютный покой, постельный режим.

Тишина. Как можно меньше беспокойте ее и не допускайте эмоциональных потрясений, если хотите ей помочь.

— Ваше дело — сказать, мое дело — выполнить, — ответил я.

— Попытайтесь уговорить ее поесть. На мой взгляд, ей нужно набрать фунтов двадцать. Не могу сказать ничего определенного, пока не придут результаты из лаборатории, но не думаю, что у нее анемия или еще какие-нибудь заболевания. Все это больше похоже на результат переутомления, расстройства сна и эмоционального напряжения.

— Стоит ли опасаться нервного истощения?

Он покачал головой:

— Это непредсказуемо и зависит от особенностей нервной системы и резервов организма. Ближайшие несколько дней я просто понаблюдаю за ней. Но могу сразу сказать, что ее здоровье в опасности. Не знаю, как долго она в таком состоянии, я не психиатр, но, во всяком случае, очевидно, что она в течение долгого времени испытывала сильный стресс…

Он умолк. Потом пожал плечами и сухо добавил:

— Итак, вернемся к обычной процедуре. Тут транквилизатор. А вот это — витамины. А это — фенобарбитал. — Он показал мне рецепты через стол и взглянул мне в лицо. — Держите фенобарбитал у себя и выдавайте ей строго предписанную дозу.

— Это опасно? — спросил я.

— Нет. Думаю, что нет. Но зачем искушать судьбу?

— Может быть, лучше нанять сиделку?

Он обернулся к Джози:

— Вы остаетесь здесь на ночь?

— Нет, сэр, — ответила та. — Я никогда не оставалась, но могу остаться, если нужно.

— Отлично. Ее нельзя оставлять одну. По крайней мере, несколько ближайших ночей.

— Займитесь этим, — обратился я к Джози, — бросайте вашу работу и позаботьтесь о ней. Я все равно собираюсь закрыть ваше заведение на некоторое время.

Доктор Грэхэм сложил свои принадлежности в сумку.

— Позвоните мне, когда она проснется. Без особой необходимости я приезжать не буду, но вы сможете держать меня в курсе.

— Конечно, — ответил я. — Большое спасибо.

Он уехал. Когда он выруливал на шоссе, Джейк уже сворачивал ему навстречу. Я поставил ящик с содой на крыльцо, взял у него сдачу, расплатился и дал ему хорошие чаевые. Он покачал головой и удалился.

Я нашел садовый шланг подлинее, такой, чтобы дотягивался до номера пятого, и присоединил его к крану. Но до приезда полиции я все равно не мог ничего трогать. Я взглянул на шоссе — машины шерифа все еще не было. Я бросил взгляд на часы, швырнул шланг на гравий, направился в контору и поднял трубку телефона.

Мне ответил все тот же голос:

— Управление шерифа, Редфилд слушает.

— Это говорит Чатхэм из «Магнолия-Лодж»…

— Да, да, — бесцеремонно перебил он, — что вам еще нужно?

— Я хочу узнать, когда вы пришлете сюда кого-нибудь.

— Не нужно мною командовать. Мы посылаем к вам человека.

— Когда? Уж постарайтесь на этой неделе, ладно?

Я собираюсь нейтрализовать кислоту и все как следует отмыть, пока она не проела дом до фундамента.

— Ладно, мойте. Я вам разрешаю.

— Послушайте, вы что, не собираетесь фотографировать место преступления? Не собираетесь снимать отпечатки?

— Не учите меня. Если он работал с кислотой, так уж, наверное, был в резиновых перчатках. Какие тут могут быть отпечатки.

Конечно, логика в его словах была. Но нельзя сказать, чтобы она была безупречной во всех отношениях, и, в конце концов, такую работу просто нельзя было назвать профессиональной. Причем во время разговора у меня зародилось странное ощущение, что он и сам это понимает. Уж слишком резко и раздражительно звучал его голос.

— И еще скажу вам, — продолжил он, — насчет ваших фантазий, будто он воспользовался вашими номерами. Подобные розыгрыши абсолютно не в моем вкусе. Я звонил в гараж, и мне сказали, что оба номера по-прежнему на вашей машине.

Я помрачнел. Интересно, она сама видела номера или записала их с его слов? Потом я вспомнил. Она сказала, что там были буквы, обозначающие Калифорнию, но он в своей карточке указал только цифры.

Значит, она видела их своими глазами.

— Очевидно, он уже вернул их, — ответил я. — И не спрашивайте меня, почему он это сделал.

— И не собираюсь. Если бы я поверил, что он вообще брал их, то уже чувствовал бы себя полным идиотом.

— Но в гараж он заходил?

— Естественно, нет.

— Ладно, послушайте. Это очень легко установить.

Только почему бы вам не оторвать свой зад от стула и не сходить туда, вместо того чтобы звонить по телефону? Если вы осмотрите гараж, то где-нибудь найдете следы взлома. А еще вы обнаружите, что номера кто-то снимал, а потом прикрутил обратно. Сомнений тут быть не может — в Калифорнии не выпускали больше номеров, которые бы начинались на пятьдесят семь, только наклейки. Так что на моей машине они стоят целых восемнадцать месяцев. Если болты не удастся открутить с первой попытки — ставлю выпивку. Но только сначала с них нужно снять отпечатки.

Впрочем, не думаю, что вы их найдете, — этот шутник слишком хитер.

— Вы думаете, что я настолько глуп? Зачем кому-то идти на все это ради чужих номеров?

— Если вы все-таки приедете сюда, я постараюсь вам объяснить.

— Оставайтесь на месте. К вам кто-нибудь приедет. Все это начинает меня интересовать.

— Ну, наконец-то. — Но он уже повесил трубку.

Я дал отбой и только собрался выйти на улицу, как телефон зазвонил.

— Алло, мотель «Магнолия-Додж».

Ответа не было, я слышал только какой-то шум и чье-то дыхание.

— Алло, — повторил я.

Раздался щелчок — на другом конце повесили трубку.

«Оборотень», — подумал я. Впрочем, может быть, это звонил мой новый приятель, чтобы убедиться, что я никуда не ушел? И тут меня поразила неожиданная идея, и я удивился, почему она до сих пор не приходила мне в голову, — я подумал, что это вполне мог быть один и тот же человек. Может, он вовсе не был психом. Вполне вероятно, что он проводил свою кампанию хладнокровно и систематически подрывал ее здоровье, как умственное, так и физическое, намереваясь добиться ее полного разорения. В таком случае он попытается отделаться от меня, как только поймет, что я собираюсь ей помочь.

Но зачем он это делает? Я снова ощутил, что над этим городом как мрачная, зловещая тень нависло подозрение, порождая недоверие и враждебность, впрочем, такие вещи трудно объяснить. Намеренно пытаться свести кого-то с ума еще хуже, чем просто убить. Это мог задумать человек с безнадежно извращенным умом. Но мог ли нездоровый человек проявить такую изобретательность, какую он выказал прошлой ночью? Не знаю. Каждый раз, когда я пытался оглянуться назад, все представало мне во все более и более мрачном свете.

За домом я нашел несколько досок, на которые. можно было встать, и подтащил их к двери пятого номера. Я бросил их на гравий и увидел, как с шоссе сворачивает полицейская машина. Полицейский в ней был только один. Машина остановилась, и он вышел — рослый молодой мужчина лет двадцати с небольшим, движения которого полностью соответствовали его атлетическому сложению. У него было полное, приятное лицо, выражавшее непоколебимую уверенность в себе, и раздвоенный подбородок, зеленые глаза и тщательно причесанные длинные темные волосы. Острые как лезвие, заутюженные складки на своих брюках и куртке защитного цвета он вполне мог бы использовать в качестве холодного оружия, но нужды в этом не было.

В кобуре, которая свисала с пояса, лежал 45-й калибр с перламутровой рукояткой, а На брючном ремне покачивался футляр из тисненой кожи, в котором лежали наручники. Внеся незначительные изменения в свой костюм, он вполне мог бы участвовать в сценической постановке Роз Мэри, и я почти ожидал, что он вот-вот разразится арией. «Прекрати, — сказал я себе. — Ты стал настоящим брюзгой и вечно исходишь ненавистью к людям».

— Вы Редфилд? — поинтересовался я.

Он небрежно мотнул, головой:

— Магрудер.

— Рад вас видеть. Моя фамилия Чатхэм.

Он с легкостью сдержал свой восторг от этого известия.

— Я слышал, что у вас настоящий пунктик — вам хочется, чтобы кто-нибудь непременно посмотрел на какую-то комнату. Так давайте взглянем, что там такое.

Я кивнул на открытую дверь номера пятого. Он подошел с неподражаемой грацией боевого быка, засунул большие пальцы рук под портупею и заглянул внутрь.

— Гм, — произнес он. Потом повернулся и кивнул мне: