Анатолий Галкин - Крутые игры

За дверью оказался длинный, выбитый в скале коридор. До поворота, который начинался через двадцать метров, никого не было.

Держа наготове наганы, Сомик с Розанским двинулись вперед… Было довольно светло – каждые десять метров в стене на уровне плеча была выдолблена ниша, в которой горела свеча, закрытая от сквозняков куском стекла.

За поворотом был еще один коридор, который заканчивался огромным залом, заваленным оружейными и снарядными ящиками.

Когда-то это был надежный армейский склад… Здесь надо было быть особенно осторожными.

Усиленные эхом, довольно отчетливо были слышны голоса бандитов. Хотя было ясно, что они доносятся из какого-то другого, из соседнего помещения.

Действительно, в боковой стене складского зала виднелся проем, за которым они успели разглядеть короткий десятиметровый коридор… За ним, очевидно, была еще одна комната, где и разговаривали, а вернее, кричали и спорили бандиты.

Сомик жестом указал на груду ящиков, которые размещались рядом с боковым проемом… За ними можно было спрятаться, а главное – здесь можно было услышать весь разговор.

Занимая свое место, Розанский приоткрыл крышку одного из ящиков и чиркнул зажигалкой… Ему хватило одной секунды, чтобы увидеть массу плоских брикетов, на которых было написано одно милое скромное слово: «Динамит».

Очевидно, он не очень осторожно закрыл крышку ящика – Сомик тряхнул его за плечо и приложил палец к губам.

Разговор бандитов, видимо, приближался к развязке.

– Ты, Кирилл Васильевич, не дури. Делить будем на троих. Людмила, она девица хорошая, но работали мы втроем. А она так – при тебе.

– Верно, Храпов… Если бы ты сегодня Маринку не долбанул по его указке? Мы бы ее сюда привезли, и была бы она моей бабой. И что? Мы бы на пятерых тогда делили?

– И еще, господин Логиновский, делить будем сейчас и здесь.

– Господа, это, простите, глупость. Здесь же двадцать чемоданов. Вы хотите всю ночь перебирать на кучки все эти колечки, камушки, брошки, картинки, монетки?.. Давайте так: делить будем на фелюге – нам сутки плыть, а то и двое. А делить будем справедливо: на десять частей. Всем нам по три части, а Людмиле одну.

– Нет! Здесь поделим и ровно на три части. Так, Виктор?

– Верно, Храпов… Зачем он Маринку убил? Сам-то каждый день со своей Милкой кувыркается. И ей же за это мы должны платить!

– И потом, господин Логиновский, может, я не хочу в эту вашу Варну… Я и в контрразведке не служил, и в полиции не работал… Я честный артист. И Родину бросать не хочу!.. Может, я осяду где-нибудь в Ялте и буду жить себе в богатстве.

– В богатстве? Ты при большевиках в богатстве хочешь жить? Да ты в первый же день в ЧК загремишь… Значит так, эти дни я вами командовал, и все было в порядке. Советую и дальше меня слушать… Подгоняем сейчас фелюгу и грузимся. Остальное решаем в пути… И ты, Виктор, не верти в руках свою пукалку. Это же дамский пистолетик… Мила, ложись!

Вдруг прогремело несколько выстрелов, не меньше шести. Затем послышался звук падающих тел.

Возобновившийся разговор было слышно плохо… Особенно – ответы женщины.

– Мила, ты меня прости. Да я просто не мог иначе. Он первый хотел выстрелить… И еще Храпов этот с молотком. Он же просто убийца… А так оно и хорошо. Оно так даже лучше. Все теперь наше… Давай все подготовим… Нет, давай пойдем к грекам, пусть они фелюгу свою подгоняют и помогут погрузить все это… Вместе пойдем. Я только сто червонцев с собой возьму – с греками торговаться. Они, правда, за пятьдесят обещали до Варны доставить, но кто их знает… Дай мне тот портфель. И нем все наши документы, дневники мои… Пойдем, там у пристани лодка спрятана.

Когда они поравнялись с ящиками, Розанский не выдержал.

Он выскочил из-за укрытия и первым делом оттолкнул женщину, которая сразу же бросилась назад… Левой рукой подпоручик вырвал у Логиновского портфель, а правой попытался нанести удар в челюсть.

Удар получился смазанный, совсем не такой четкий, как ответный удар Кирилла…

Розанский очнулся через две-три секунды. Он вскочил на ноги, крепко сжимая тяжелый портфель. Его взгляд задержался на Сомике, который подпрыгивал за ящиками, мерзко гримасничал и вертел наганом у своего виска, без слов показывая, что он думает о действиях своего подчиненного.

Затем подпоручик посмотрел в проем. Там, вдалеке, на пороге своего логова, развернувшись к нему лицом, стоял Логиновский и вытаскивал из кармана гранату.

Через мгновение Розанский понял, что сейчас произойдет. Ему нужно было всего три секунды, чтобы объяснить Сомику про эту гранату и про ящики с динамитом.

Но у него не было этих трех секунд… Он метнулся к выходу, летя по коридору, размахивая портфелем и гася свечи в нишах.

Грохот настиг Розанского за три метра до выхода… Взрывная волна толкнула в спину, вышибая его телом дверь.

Он пролетел еще метров десять, вначале скобля грудью настил под навесом, а затем лужайку с острыми камнями и листьями акации.

Потом был еще один взрыв, и еще…

Когда Розанский встал и оглянулся, то увидал, что перед покачивающейся на одной петле дверью был каменный завал без какого-либо намека на проход в недра горы.

Первым делом Розанский попытался перекреститься… Ведь там, кроме пещеры с сокровищами, была еще и могила капитана Сомика Павла Тарасовича.

Потом Розанский повернулся и, крепко прижимая портфель и потирая синяки, поплелся искать лодку…

Он плыл к грекам… Их рыбацкая фелюга болталась на якоре всего в пятидесяти метрах от берега.

Взрывная волна, очевидно, «знала» план этого подземелья – вся ее сила была направлена к выходу.

Логиновский и Мила почти не пострадали… Их, конечно, оглушило, посекло каменной крошкой, но не более того.

Кирилл взял лампу и пошел к завалу. Он работал минут двадцать. Скорее для самоуспокоения.

Сразу было понятно, что им ни за что не пробиться через многометровые стены этого склепа.

Потом он вернулся и занялся перетаскиванием трупов Храпова и Малышкова к завалу. Там их можно было закидать камнями.

Когда он сел за стол и взглянул на Милу, его очень удивило, что все это время она молчала.

Кирилл улыбнулся ей, и она заговорила:

– Мы здесь навсегда?

– Навсегда.

– А сколько нам осталось?

– Трудно сказать. Продукты есть. Вода есть, вино… Может быть, две недели или три.

– И что мы будем делать?

– Я буду тебе показывать, что в этих чемоданах. Буду тебя наряжать в меха, в бриллианты… И мы будем любить друг друга! Много-много раз… Пока воздуха хватит.

14 января 1997 года. Севастополь

Вчерашний день был у Крылова очень суматошным.

Поезд прибыл в город не то поздней ночью двенадцатого, не то ранним утром тринадцатого.

Устроившись к рассвету в гостинице «Севастополь», Олег поспал два часа и начал методично работать: звонки, встречи, беседы.

Но к вечеру он вырубился. Бессонная ночь не прошла даром…

Он попытался заставить себя сидеть за столом и рисовать схемы, планировать завтрашний день, но скоро сдался.

Голова, конечно, еще кое-что соображала, правда, думать он мог только о простых, очевидных вещах… О том, что раньше, во времена «братских республик» без границ и таможен, этот поезд приходил на три часа раньше, а не посреди ночи.

И вообще – тогда жить было лучше, жить было веселее… Например, не очень приятно платить за номер в два раза больше, чем жителю Одессы или Харькова.

И не денег было жалко!.. Просто было обидно и муторно оттого, что москвичи здесь, в городе русской славы, попадают в раздел «иностранцы».

Если бы хоть жизнь в городе кипела. Если бы хоть уличные фонари в центре вечером горели. Так нет, полный мрак!.. Съесть не съели, но все понадкусывали.

…Олег рано заснул, но проспал недолго.

Что ни говори, а его задача спасти человеческую жизнь.

Плохо, что времени катастрофически мало… И зацепок почти нет.

За вчерашний день кое-какая информация появилась, но не вырисовывалось ни одной приличной версии.

Олег встал и, поеживаясь, поплелся в ванную – предстояла непривычная для москвича процедура умывания ледяной водой.

В самом центре маленькой прихожей его взгляд упал на лист белой бумаги, который сиротливо лежал перед холодильником.

Это точно, что вчера этого листа не было!..

Олег стряхнул последние остатки сна и лег на пол, заглядывая под дверь… Щель была достаточная. Ночью могли просунуть и пачку таких листов.

Крылов бросился к столу и в куче своих бумаг раскопал тонкий пластиковый конверт. А кто знает, вдруг понадобятся отпечатки пальцев того, кто это писал и под дверь запихивал.

Укупорив в прозрачный карман ночное послание, Олег вернулся к столу и включил настольную лампу…

Однако, любопытный текст:

«Дорогой друг. Я знаю, что вы ищете Зою Шорину. Я знаю, где она. Я готова вам помочь. Надо спешить!