Петр Северцев - Ариозо хакера

Постреляем и мы, решил я, прицеливаясь. Как раз в эту минуту охотники сошлись почти вплотную. Идиоты.

Бах! Бах! Ба-бах, бах-бах!!

Я разрядил в бандитов всю обойму. Дальний упал сразу, выронив свой такой игрушечный издалека автомат, ближний почти успел развернуться в нашу сторону и даже нажать на курок, но очередной мой выстрел прервал едва начавшуюся очередь.

Не вставая, я перезарядил пистолет, улыбнулся распластавшейся справа от меня Наде. Девушка хотела было что-то сказать, но я не дал ей заговорить:

— Не спеши. Жди здесь.

«Охотники» не шевелились… что, впрочем, еще ни о чем не говорило. Ладно, делать нечего.

Я поднялся на ноги и пошел к упавшим фигурам, чувствуя, как заледенели и взмокли ладони.

Они лежали на твердой темно-серой земле, один — лицом вниз, другой — как-то полубоком. Из уголка полуоткрытого рта выскользнула малиново-алая капля и угодила на желтый опавший лист.

Макаров не подвел Мареева.

Обернувшись, я махнул рукой Надежде и только тут заметил, что все еще сжимаю этой самой рукой свое оружие. В кобуру его! А для трофейных автоматов у меня как раз в кармане пакет имеется. Вот он, оптимистичный мой пакет. Россия-то, будем надеяться, воспрянет, вы же, ублюдки — хрена!

— Отряхиваемся, — скомандовал я подошедшей Разнощековой. — Смотри внимательно, чтобы разной дряни не осталось.

Мой серый пиджак почти не пострадал, Надин костюм тоже удалось отчистить без особого труда.

Мы вышли к дороге спустя несколько минут. Бандитская «тачанка» так и стояла с полуоткрытой правой дверцей и незаглушенным мотором. Мимо пронеслась «газель», потом — зеленый «москвич». Две брошенные машины никого не заинтересовали. Нравы нашего города, или Новые времена…

Я выволокся из кювета, сдал назад и посадил Надежду.

Минут пять ехали молча. Я то и дело поглядывал на нее, девушка смотрела прямо перед собой. Потом Надя сказала каким-то севшим голосом:

— Я у Дворца пионеров живу, помнишь?

— Помню, — ответил я. — К тебе не подъедешь, так?

— Только пешком, — кивнула она и улыбнулась мне ГЛАЗАМИ.

У меня, старого дурака, опять взмокли ладони. Что происходит, Мареев? Ты при исполнении!

Мы припарковались рядом со знакомой громадной трубой, перегораживавшей Надин двор ровно пополам. Я пошарил у себя за спиной и вытащил из кармана сиденья загодя припасенный сверток в очередном пластиковом пакете. Надя подхватила свой белый букет, мы вылезли из машины и, преодолев трубу, направились к приземистой «хрущобе».

В псевдодвухкомнатной квартирке нас встретила тишина и какой-то пряный запах. Сначала мы протиснулись в зал, затем хозяйка пригласила меня на кухню:

— Перекусим? Сейчас я кое-чего разогрею, чай заварим…

— Может, сегодня чай и не понадобится? — Я поставил на стол литровую бутыль «Gordon's».

— Валера… — Девушка восхищенно покачала головой. — Читаешь мои сокровенные мысли!

— Ну и славно, умница моя.

Не понимая, что делаю, я шагнул к ней, привлек к себе и поцеловал. Она мягко и ласково ответила мне.

Глаза мои закрылись сами собой, в голове зазвенело от восторга и удивления…

Но почти сразу же ее губы оторвались от моих, и Надя сказала насмешливо:

— А джин?

— Обязательно. — Я нехотя выпустил ее из рук. — А тоник у тебя имеется?

— «Спрайт» слаще. — Она извлекла из холодильника зеленый пластиковый сосуд.

Как по волшебству, через пару минут на столе появились высокие голубоватые стаканы, бутерброды с красной икрой и что-то дымящееся, разноцветное и пахучее в тонких, почти прозрачных тарелках.

Осталось разлить джин и добавить газировки. Мы посмотрели друг на друга улыбаясь.

— Давай выпьем за тебя, Надюша, — предложил я.

— Нет-нет, лучше за тебя. Сегодня — твой день.

Не уточняя, что за день сегодня, я просто вдохнул любимый хвойный запах и отхлебнул из стакана. Хозяйка не отстала от меня.

— Это что за джин? — спросила она, кивнув на бутылку. — Переведешь?

— Да тут уж больно много… — Я снял очки и вгляделся в бисерный шрифт на желтой этикетке. — Так… Производится 225 лет… Традиции качества… Благородный напиток — ну, это мы знаем, да? Лучший джин в мире… и в таком духе.

— Угодил, угодил, Валера. Спасибо.

— Все для вас, сударыня!

Я наклонился к ней и поцеловал. Она опять ответила, тепло и призывно шевеля губами. Мои руки сами собой стали гладить ее тело. Она обняла меня за шею и прижала к себе.

Я посмотрел на нее. Она отдавала мне свои губы, закрыв глаза. Какого цвета у нее глаза? — вдруг подумал я. Потом…

Мы встали и еще теснее прижались друг к другу. Я подхватил ее на руки и понес в угловую комнатушку.

Второй раз за сегодняшний день мы легли рядом — но теперь, к счастью, не на землю.

Я расстегнул ей кофточку и стал ласкать грудь. Она выгнулась навстречу моему целующему сосок рту, ее руки легли мне на голову. «Ты, чьи пальцы в моих волосах», — отдались в ушах строчки слышанной когда-то песни.

Потом она потянула меня вверх, нежно поцеловала и сказала тихим, чуть ироничным голосом:

— Соблазняешь женщину? Джином поишь, раздеваешь… А эфемериды смотреть? Одевай обратно.

— Потом. — Я попытался возобновить прежнее занятие, но ловкая девушка вывернулась, вскочила с кровати и молниеносно поправила перышки.

— Давай хоть джин допьем, — сокрушенно вздохнул я, поднимаясь.

— Пошли. — Она взяла мою руку и с ласково-насмешливой улыбкой повела обратно.

Я шел, удивляясь себе: в моем-то преклонном возрасте так безоговорочно поддаться женщине?! Впрочем, еще ведь не вечер?

Допив разлитое, мы перешли в зал, она включила свою старенькую «сотку» (еще я ставил), на ходу задавая свои профессиональные вопросы, — и вот уже замерцала синяя нательная карта Судакова, перечеркнутая разноцветными линиями и усеянная меленькими символами знаков Зодиака.

— Ректифицировать дату рождения, говоришь… — Она в задумчивости высунула кончик языка из-за своих губок бантиком. — Сейчас… погоди…

Решив использовать паузу, я сгонял на кухню и вернулся с новой порцией напитка для моей дамы.

— Спасибо. — Она рассеянно приняла бокал и тут же сделала приличный глоток. — Слушай, это твой клиент? Тогда у него с начала месяца — ну просто отвратительный период…

— Он мертв.

— А-а… И ты… понятно. Хорошая у него, в принципе, карта. Но вот эти аспекты… — Она потянулась к экрану рукой, желая что-то мне показать, обернулась и встретила мой сокрушенно-непонимающий взгляд. — Да ничего же сложного!.. Ладно, скажу по-простому. Такое ощущение, что неблагоприятное воздействие идет хоть и с одной стороны, но как-то… двоится, что ли.

— Откуда воздействие, сказать трудно?

— Имен не получишь, а в общем… работа, бизнес, деньги…

— Конкретнее можно?

— Для тех кто не успел проверить часы, повторяем сигналы точного времени… Сказала же: имен не назову, у меня — не банк данных, а творческая лаборатория. Давай лучше на тебя погадаю, король ты мой. — Надя взялась за «мышку», открыла файл с моими данными и принялась со вкусом описывать грядущую жизнь В. Б. Мареева.

Меня, ясное дело, ждали опасности и приключения. Не новость, увы!

— Помощь тебе идет отовсюду, и отовсюду — опасность, — вещала моя прорицательница, беспорядочно водя «мышкой». — Вокруг тебя множество людей, их влияния перемешаны, каждый может принести и добро, и зло… Очень у тебя сейчас обоюдоострый период, Валера. — Она серьезно поглядела на меня, оторвавшись от экрана.

— Ладно, прорвемся, — буркнул я. — Спасибо за ясные и недвусмысленные предначертания, гадалка моя.

— Не за что, драгоценнейший. Чем еще могу служить?

— Можешь, не сомневайся. — Я успел перехватить ИСКОРКУ в ее взгляде. — Но сначала — дай-ка я свяжусь кое с кем… может, мне «мэйло» пришло… не против?

— Давай, давай. — Она пересела в ближайшее кресло и взяла в руки потрепанный том каких-то своих таблиц.

Я, естественно, хотел было связаться с Приятелем, но тот не отзывался. «ВЫЗЫВАЕМЫЙ МОДЕМ ОТКЛЮЧЕН. ИЩУ ЭЛЕКТРОННУЮ ПОЧТУ ЖДИТЕ», — сообщила программа связи.

«Отключен модем? Кем?..» — удивился я и тут же сообразил: «Кем?! Да мной же, вместе с компом! Балда!»

Кажется, последнее слово я произнес вслух, потому что вдруг ощутил затылком прикосновение мягких ладоней, и потеплевший голос заметил уже почти без насмешки:

— Ну, не такой уж ты и балда…

Я забыл обо всем, обернулся — и наши губы, как пишут в женских романах, встретились.

«Кажется, моя надежда сбывается», — успел скаламбурить я в уме, а потом этот самый ум впал в дремотную эйфорию…

Мы снова оказались на ее узкой жесткой кровати. Надины руки прижимали меня, гладили, забирались под рубашку. Я не отставал, лаская ее лицо, шею, руки, плечи, покрывая поцелуями грудь, нежно впиваясь в затвердевшие бледно-розовые соски небольших упругих грудей.