Ярослав Зуев - Охота на рэкетиров

— Ну и как там, в «Маяке» отдыхалось?

— З-здорово, — воспрянул духом Армеец. И просветлел сразу. Откинулся на подголовник, прикрыл глаза. Заулыбался даже, только как-то неуверенно, будто опасался вспугнуть свою же улыбку. — До-домики фанерные, ма-матрацы ватные. К-кровати с железной сеткой. Если любить на т-такой женщину — по-половина лагеря проснется…

Бандура захихикал. Армеец покраснел.

— Вода из колонки. Ту-туалет во дворе. Такой невыносимо вонючий, — никакая х-хлорка не могда запах перебить. Как за-зайдешь по надобности, так потом минут т-тридцать ходишь проветриваешься.

Армеец задумался. Видно было, что вспоминает.

— Ну, — продолжал он, — мы, в конце концов, не в туалете сидеть приезжали. Мо-море — чудесное. Теплое. М-мелко долго-долго. Пе-песочек. Детишкам красота… Т-трехразовое питание. Котлеты, каша. Совдеп, конечно, без изысков. А мне нравилось. Масло на ужин давали — кубиками. З-завтраки я п-просыпал, Маринка одна ходила… Ну, знаешь, отпуск, х-хочется поваляться по-подольше… Так она нам завтрак в к-кастрюльках приносила. Ругалась, конечно, страшно. — Армеец широко улыбнулся. — На весь лагерь, ме-между прочим. «Что я вам, обормотам, нанялась?!» В шутку, конечно. Возле домика на углу ре-ретранслятор висел, на столбе. По у-утрам «на за-зарядку по порядку» крутили. Маринка и его пе-перекрикивала… Вечерами — в кинотеатр под открытым небом х-ходили. С пледами, чтобы за-заднице у-удобнее было. И знаешь что? Лю-любая дурня на ура шла. Отчего — понять не могу.

Бандура внимательно слушал. Армеец продолжал рассказ.

— Марина с т-теткой из села до-договорилась — молоко вечернее брать. Нам от пансионата до се-села — около километра было шлепать. В-вечером ходили, когда жара с-спадала. Идем, бывало, че-через поле, к-коровьими лепешками пахнет. Колючками разными, ковылем. Небо з-звездами усыпано. Как г-глянешь, так и жалеешь, что в з-звездочеты не подался. Море за спиной шумит. Лето. Т-тепло. Та-такое счастье распирает — ни за какие д-деньги не купишь. По-понимаешь?

— Да, — тихо сказал Андрей.

— Дениска на копках-баранках у-у меня катался… На плечах, то есть. Любимое местечко у него было… Как с молоком в домик возвращались, о-обязательно засыпал… О-одно плохо — но-ноги у него затекали…

Армеец замолчал. Андрей переваривал то, что услышал. Эдик сидел, закрыв глаза, и больше не улыбался.

— Эдик…

Тишина.

— Эдик!

— Что, Андрюша?..

— Марина и Дениска? Что с ними случилось?

Армеец ничего не ответил. Даже дыхания его слышно не стало.

Андрей повернул на Херсонскую окружную. Они не успели проехать и сотни метров, как почти одновременно заметили «Ниссан-патрол» Протасова. Джип мирно стоял на обочине, в самом эпицентре импровизированного придорожного базара.

— П-протасов! — воскликнул Армеец. Включил правый поворотник и, пршуршав шинами по гравию, остановил «Мерседес» под самым носом «Ниссана».

— Пошли, — обронил Армеец и полез из машины. Бандура последовал его примеру. Атасов дрых как убитый, обняв Гримо и возрузив голову на бок верного бультерьера. Глаза Гримо были широко распахнуты, но сами глазные яблоки закатились под покатый лоб. Картина вышла устрашающая. Пес сопел во сне, все четыре лапы нервно подрагивали, словно Гримо за кем-то гнался, либо пытался убежать.

— Ну вы, блин, даете, пацаны!.. — радостно заявил Протасов. — Я в этой дыре уже два часа прохлаждаюсь. Божие коровки, блин, быстрее ползают!

— Ты чем тут занимешься?

— Вас, блин, жду, лохов ушастых. Ох и тупой же ты парень, Андрюха!.. Тупой — жуть…

— Жри, жри, Протасов. Гляди не подавись, — в тон Валерию откликнулся Андрей.

При виде нескольких дюжин пирожков, выложенных на торпеде джипа неким подобием китайской стены, рот Андрея наполнился слюной. Будто трюм гибнущего в океане корабля соленой забортной водой.

— Я подкрепляюсь. Законом пока не запрещено. — Протасов взял ближайший пирожок и целиком засунул в рот.

— Кто пилотировал этот самогонный аппарат на колесах? — донеслось из забитого рта Валерия, — ты, что ли?

— Саня, — Эдик махнул в сторону «мерседеса».

— Тот еще Алан Прост.[22]

Армеец и Бандура неловко топтались перед дверцей джипа.

— Ладно, — Протасов покончил с пирожком и алчно посмотрел на торпеду, выбирая очередную жертву. — Ладно, блин. Что вы мнетесь, как гавки бездомные. Налетайте, е-мое!.. Протасову для своих пацанов реально ни хрена не жалко!..

Эдик и Андрей не заставили Валеру повторять дважды и жадно накинулись на пирожки.

— Тут с сыром, яблоками, мясом и горохом. С мясом, в натуре, дерьмо. А яблочные и с сыром — чистый отпад. Тащилово, блин, конкретное. Рулиз, чтоб до вас дошло. Сейшен.

Эдик и Андрей заработали челюстями с энергией пираний, напавших в Амазонке на тапира.

— Топчите, блин. Если не хватит, еще купим, — успокоил друзей Валера, потирая ладонь о ладонь.

Вонзая зубы в первый попавшийся под руку пирожок, Андрей почему-то подумал, что не хватит — сто процентов. Несмотря на ранний час, придорожный базар шумел вовсю. Туда и сюда сновали побитые жизнью «Москвичи» с «Жигулями», тягая за собой тяжело груженые прицепы. Длинная шеренга торговок предлагала вниманию шоферов и пассажиров транзитных автомобилей пирожки, блины, беляши, фрукты и овощи, домашнюю колбасу колечками, длинные палки сырокопченой, два десятка наименований газированных вод и много чего еще из того, чем безуспешно пыталась наполнить отечественные прилавки советская власть и что появилось только тогда, когда сама эта власть канула в небытие. Невдалеке курилась жаровня, на которой шипели золотистые, словно диковинные аквариумные рыбы, чебуреки.

— Возьмем похавать? — сверкая глазами, предложил Протасов. — Я бы штук пять легко затоптал.

— Жи-живот от масла разболится, — назидательно произнес Армеец.

— У кого разболится, блин, тот порожняком идет. — Протасов вылез из джипа и направился к жаровне. — Бандурий?! — крикнул он на ходу, — тебе взять?

— Да, — чисто из жадности согласился Андрей, забитый пирожками по самые гланды.

— Там дальше — ш-шампуни, лезвия для бриться, одежда, маски для н-ныряния, трубки. Ма-матрацы надувные, зонтики от солнца, и-игрушки. Все китайское, зато недорого. Если деньги есть — на море с пустыми руками выбираться м-можно.

— Классный базар, — согласился с приятелем Андрей.

— Мне борща предложили, — Протасов вернулся к машине, таща в руках огромный пакет чебуреков. — Реально. С пылу с жару. Только пол-часа подождать надо. Подождем, а?

— В-времени в обрез, — огорчил гиганта Армеец. — Ехать нужно!

— Там дальше еще и шашлыки жарят. Я бы заказал, а?

— Времени нет, Валера!

— Да нас, Эдик, вполне реально в Крыму и замочить могут… Местные пацаны. Давай, блин, хотя бы на последок похаваем…

— Ти-ти-типун тебе на язык! Балабол чертов. Говорят тебе — времени нет. Пока мы тут желудки набиваем, Б-бонифацкий в Симферополе с поезда с-соскочит — и ищи его, свищи, в Ялте. — Эдик развернулся и неторопливо зашагал к «Мерседесу».

— В Ялту по беспределу ломиться — не фонтан, — согласился Протасов, становясь очень грустным. — Вот блин…

— Валерка… — Андрей сделал глоток горячего черного кофе из бумажного стаканчика и закатил глаза от удовольствия. Утро выдалось промозглым. Дождь прекратился, но едва проглянувшее на востоке солнце сразу затянули тяжелые свинцовые тучи, так что все шло к тому, что скоро снова начнется.

— Чего тебе? — Протасов запустил зубы в чебурек, масло брызнуло в разные стороны, большая часть полилась на темно-синие спортивные брюки Валерия.

— Вот блин! — заорал Протасов так, что пару ближайших теток шарахнулись в разные стороны. — Е-мое!.. Новые штаны от спортивного костюма загубил!

— С-солью присыпать надо, — посоветовал вернувшийся к джипу Армеец.

— Чего ты, блин, ржешь, братское чувырло?! — напустился Протасов на Андрея. — У меня уже этих курток от костюмов — три десятка накопилось! Хоть жопой жуй!.. А штаны — последние были!..

— Валера, ты в дороге ничего подозрительного на видел? — стоял на своем Андрей.

— Ничего!.. — рявкнул Протасов. Кроме двух клоунов в желтом «Мерседесе» а третьего, блин, с кобелем на голове!

— Без шуток, Валера.

Протасов испытующе поглядел на Андрея:

— Часов в одиннадцать вечера, Бандура, вчера, блин, притормозил я у придорожного чипка…

— Ну? — напрягся Андрей.

— Две шалавы там сидели. Ничего себе, при беглом осмотре. Думал закадрить, в натуре, пока они ртов не пооткрывали. Мало того, блин, что вместо половины зубов — фиксы золотые установлены. Так еще, понимаешь, такие грязноротые — уши вянут. Мат-перемат, Бандура. Один чисто мат. И связки: на, в, туда, через… Ты понял, да?!.