Владимир Колычев - Невеста мафии

Траурным духом повеяло на меня из квартиры, куда я стремился. Дверь мне открыла довольно-таки молодая на вид, потемневшая от горя женщина в черном платке. Бросив взгляд через ее плечо, я увидел завешанное белой тканью зеркало. В воздухе витал запах валерьянки.

Я достал из кармана удостоверение, представился:

– Капитан милиции Петрович.

– Что-то случилось? – насторожилась женщина.

– А что еще могло случиться после того, что уже произошло? Николая Трофимовича уже не вернешь, – скорбно вздохнул я.

Женщина кивнула, соглашаясь. Хотела что-то сказать, но из глаз хлынули слезы и, видимо, перехватило дыхание.

– Насколько я понимаю, вы вдова Николая Трофимовича?

Она кивнула.

– Убийцы вашего мужа наказаны.

– Я знаю, один убит, другой ранен…

– И тот, который был ранен, уже на том свете. Умер в больнице… Не думаю, что вам жаль.

– Своими бы руками иродов!..

– Может, вы пропустите меня в квартиру? А то как-то неудобно на пороге…

Женщина замялась. Она явно не хотела пускать меня к себе в дом. Понимала, что должна была это сделать, но естество ее противилось. Видно, не из тех она людей, для кого сотрудник милиции – друг, товарищ и брат.

– Да и нога у меня болит, еле стою. Бандитская пуля. Убийц вашего мужа задерживал…

– А-а, так это вы в них стреляли! – встрепенулась женщина и распахнула передо мной дверь.

Вряд ли она хотела видеть во мне друга или брата, но, похоже, признала во мне товарища по несчастью.

От напряжения рана разнылась, нога разболелась – каждый шаг давался мне с трудом, и все же я заставил себя осмотреть всю квартиру. Три комнаты, кухня, приличный ремонт, хорошая мебель. Скорбная тоска и мертвая тишина. На стене в зале висели часы, но секундная стрелка мертво стояла на одном месте.

– Я смотрю, время для вас остановилось, – сказал я, доковыляв до балконной двери.

– Коли нет, зачем мне время? – тоскливо пожала плечами женщина.

– А зовут вас как? – спросил я, осматривая балкон.

– Юлия Петровна.

– Ну, для Юлии Петровны ты еще молода…

Фрамуга балконного остекления открывалась легко. В этот оконный проем и выбросили тело бедняги Берестова… Может, и не в этот, может, в соседний, но уточнять я не стал. Не было смысла рисовать картину преступления. Убийца установлен, дело в связи с его гибелью закрыто. В связи с происшествием хотелось знать только одно: как преступники проникли в эту квартиру – хитростью, нахрапом или Берестов открыл им дверь, как старым друзьям?

– И Рита еще молодая, ей всего двадцать пять, – вспомнил я Юркину жену. – И так же, как и ты, осталась вдовой.

– Это вы о чем?

– О ком. О жене моего друга. Сначала преступники убили его, а потом пришли за твоим мужем. Такая вот последовательность… – я нарочно взял паузу, чтобы Юля втянулась в нее, задумалась. И неожиданно для нее хлестко спросил: – Ты их знала?

Представьте себе студента, заснувшего на лекции. Вопрос преподавателя застает его врасплох, он просыпается и отчаянно делает вид, что вовсе не спал. Именно поэтому на поставленный вопрос он отвечает быстро, скороговоркой. Если он знает ответ, то озвучит его четко, если нет – выдаст невнятную отсебятину. Главное, молчать он не станет. Сначала скажет, а потом уже подумает.

То же самое случилось и с Юлей.

– Лучше бы не знала, – не раздумывая, сказала она.

– Но ведь знала!

– Я знала? – спохватилась она. – Я не знала… Кто вам такое сказал?

– Да есть информация, – нагнал я туману.

– Но я их не знала… Даже в глаза не видела…

– Что, и следователь с тобой не беседовал, их фотографии не показывал?

– Был следователь. И фотографии показывал…

– Но ему ты не сказала, что знала их. Ему не сказала, а мне сказала.

– И вам ничего не говорила.

– Говорила, Юля, говорила. Да я и сам знаю… Дело дрянь, Юля. Они убили твоего мужа только потому, что он знал их. И машину свою на них оформил, по доверенности… По доверенности, да?

Сомкнув губы, девушка отвела в сторону взгляд. И руки на животе скрестила – защитный жест, против меня. Значит, задел я ее за живое.

– Они убили твоего мужа, могут убить и тебя. Ты, Юля, должна это понять, – наседал я.

– Как же они могут меня убить, если их уже нет? – резонно спросила она.

– Их двоих нет, а был еще и третий. И четвертый, пятый… Там целая организация, и ты должна это понимать…

– Какая организация?! Просто приехал, две ночи у нас переночевал, водку пил, – сдалась она.

– Кто приехал, кто пил?

– Ну, тот, которого сразу убили… Колька с ним на приисках познакомился.

– На каких приисках?

– Ну, золото там…

– И где эти прииски?

– Ну, где-то в Сибири.

– Мы тоже Сибирь, Юля.

– Ну, мы Западная Сибирь, а прииски дальше, – махнула она рукой на восток. – Сибирь большая. А где точно эти прииски, я не знаю…

– Название реки, места. На Колыме, может?

– Нет, он про Ангару говорил…

– Ну вот, уже точней… Значит, на приисках с ним познакомился… Что, много золота добыл?

– Да нет, немного. Но на ремонт хватило, ну, и мебель там…

– Значит, не зря золото мыл.

– Три года его не было. Мог бы и здесь эти деньги заработать… Лучше бы здесь был, чем с этим Витей…

– Значит, Витя его звали, приятеля твоего мужа… Один Витя, а другой, тот, который со шрамом, его как звали?

– Чего не знаю, того не знаю. У нас только Витя бывал…

– Коля на него доверенность выписал.

– Ну да, выписывал. Витя ему денег дал, Коля машину купил, на себя оформил, а вернул ему по доверенности…

– И на кого доверенность выписал?

– Ну, на Витю…

– А паспортные данные – фамилия, имя, отчество, год рождения, место?

– Ну да, там должно было быть. Доверенность через нотариуса выписывали.

– Далеко нотариальная контора?

– Да нет, на соседней улице… Знаете, у меня где-то копия есть…

– Юля, если ты ее найдешь, моя нога скажет тебе огромное спасибо, – взбодренно улыбнулся я.

– Что, сильно болит?

– Еле хожу.

– А чего без палочки?

– Да пока не обзавелся.

– Ну, я бы могла одолжить… – замялась женщина.

– А что, есть?

– Да Коля когда с приисков вернулся, палочка у него была. Медведь ему ногу подрал, он потому и уехал домой…

Палочку Юля нашла на балконе. Минуты за три обернулась. А с доверенностью дело затянулось.

Пока она искала копию документа, я изучил палочку вдоль и поперек. Типичная самоделка, вырезанная из лиственницы. И крепкая, и сырость ей не страшна. И отделана с душой, только вот колорит какой-то мрачный – очковая кобра обвивала палочку снизу до самого верха, капюшон ее покоился на изгибе, а раздвоенное жало тянулось до конца ручки.

За окнами уже стемнело, когда Юля наконец нашла копию доверенности. Но с такой палочкой, как эта, совсем не страшно было отправляться в ночь. Казалось, если что – сама кобра вступится за меня, смертельным зубом прокусит горло любому врагу… Конечно же, это была всего лишь иллюзия, ведь прежнего своего хозяина она от убийц не спасла…

– Жерновой Виктор Астафьевич, – прочитал я. – Семьдесят девятого года рождения, место рождения – поселок Верхние Пни, Низовский район, Иркутская область… Так, зарегистрирован там же… Значит, Верхние Пни… И что это нам дает?

– Что? – заинтригованно, как показалось мне, спросила Юля.

– Да ничего… Вот если бы знать, где он здесь обитал и с кем?.. Может, еще что-нибудь вспомнишь?

Но вспомнить она ничего не смогла. Или не захотела. Так и не узнал я, где жил и чем занимался Витя Жерновой в моем родном Черногайске.

Что-то подсказывало мне, что покойник был связан с ночным клубом «Эдельвейс» не только через стриптизершу Таню Зуйко. Но пока что в моем арсенале не было ничего такого, чем бы я мог подкрепить это предположение.

Палочка помогла мне существенно разгрузить простреленную мышцу, но все равно домой я еле добрался. Стиснув зубы, чтобы не вырвался стон, поднялся на пятый этаж. А там, как оказалось, меня ждал приятный сюрприз.

В тусклом свете лампочки под пыльным плафоном я увидел медсестру Лидочку. В голубой беретке, в блестящем синем плащике, в сапожках на шпильке она выглядела более привлекательно, чем в бесформенном белом халате.

– Ты за мной? – с натужной улыбкой спросил я.

Она официально строго свела брови к переносице, но было видно, что это показное. Она больше радовалась, чем сердилась.

– Как вы догадались?

– А разве я не говорил тебе, что умею читать мысли?

– И что я сейчас о вас думаю?

– То, что я поступил плохо. Для своей ноги.

– Вы поступили не плохо, вы поступили очень плохо. И я должна осмотреть вашу ногу…

Она пальцем провела по своей, весьма внушительных размеров сумке – будто собиралась нарисовать на ней красный медицинский крест. Возможно, там бинты, антисептик.

– Но тогда тебе придется пройти ко мне домой.

– А вы что, не пустите меня?

– Пущу, но с условием. Обращайся ко мне на «ты».