Татьяна Полякова - Строптивая мишень

Алексей читал и явно ждал кого-то. Гришка с час как ушел куда-то, Верка возилась в кухне, а я тосковала-

— Мы так и будем целый день сидеть? — не выдержала я в конце концов.

— А ты побегать желаешь?

— Нет, не желаю. Но ведь вот так в четырех стенах торчать невозможно.

— Почему это? Безопасно, и Верка обедом накормит, чего ж еще надо?

— Но не можем же мы всю жизнь сидеть в чужой квартире и обеда ждать?

— Послушай, дорогуша, если тебе скучно стало, захотелось приключений и разнообразия, так стоит только за дверь выйти.

— Не заводись. Ты у родни, а я у чужих людей и что — то для себя сделать должна.

— Деньги приготовь, тысяч шесть.

— На что? — удивилась я.

— Слышала, о чем вчера толковали? Тачка нужна, лучше две.

— Ты так говоришь, как будто у тебя план есть, — насторожилась я.

— Есть, — кивнул он.

Слишком лаконично, я захотела уточнить:

— План, как меня избавить от неприятностей?

— А я что, подряжался? — вытаращил он глаза.

— Господи! — всплеснула я руками — С какой стати мне тогда деньгами швыряться, будто они у меня лишние?

Тогда мотай, куда ты там собиралась.

— Что-то не хочется, — вздохнула я. — Выйду на вокзале в чужом городе и куда? Нет, я уж лучше с тобой посижу. Верка обедом накормит, тараканы — как родные, рядом шныряют, жить можно.

Алексей ухмыльнулся и уставился в газету.

— А зачем нам две машины? — спросила я через пару минут.

— Пригодятся.

— Оно конечно. Судя по тому, как ты джип разделал, — , и двух будет мало. Ты на него всю жизнь копил или позаимствовал?

— Позаимствовал.

— Я так и подумала… Валяй, бери деньги, покупай машины. А вот ты говорил, что я дорогу перешла, это кому?

— У тебя от лишней информации голова не болит?

— Не болит. И оставь мою голову в покое, сам ведь говорил, что охота — процесс необратимый. Так какая мне разница? Хотя бы знать буду, кому спасибо сказать.

Он вздохнул и отложил газету. Я сидела, поджав ноги, искоса на него поглядывала. Хоть и силилась не унывать и смотреть на жизнь оптимистически, но своим оптимизмом и кошку бы не обманула.

— Может, тебе действительно уехать? — минут через пять спросил Алексей, Я отвернулась.

— Куда? Деньги быстро кончатся. Ничего путного делать я не умею.

— Выйдешь замуж. Для такой, как ты, это не проблема. Фамилию сменишь, будет крыша над головой и кормилец.

Я задумалась, потом сформулировала:

— Я хочу выйти замуж за любимого человека.

Он присвистнул.

— Не вижу в этом ничего смешного, — решила я обидеться.

— А я разве смеюсь?

Я повздыхала и решила на жизнь пожаловаться:

— Бежала из квартиры сломя голову, ничего из одежды собрать не успела. Как ты думаешь, я могу зайти домой?

— Не советую.

— Они что, всю жизнь там будут сидеть, меня дожидаясь?

— Если всерьез собрались тебя прикончить — будут.

— Ясно. А вот скажи, крестный твой, он в самом деле тебе крестный или это должность, как в «Крестном отце»?

— В самом деле крестный, — Алексей вдруг засмеялся.

— А Верка — жена Григория, а он брат твоей мамы?

— Двоюродный. И Верка не жена ему, так, живут вместе, она вообще-то жена моего крестного.

— А имя у крестного есть?

— Есть. Николай Савельевич.

— Я ведь не просто так спрашиваю, — пояснила я. — Я все слышала, о чем вы вчера говорили, и кое-что поняла, не маленькая. Твой Николай Савельевкч мне не поможет, а?

— Крестный-то? — Алексей захохотал, как будто я ляпнула что-то чрезвычайно забавное. Отсмеявшись, он покачал головой и сказал равнодушно:

— Он и мне-то помогать не станет, а про тебя и разговору нет.

— Жаль, — вздохнула я, намереваясь продолжить тему, но тут заглянула Верка и позвала обедать.

Ближе к вечеру вернулся Гришка, и не один, а с маленьким юрким мужичком лет тридцати. Физиономия у мужичка была смышленая. Симпатичный Соловей, о котором шла речь вчера. С Алексеем они обнялись, для чего тому пришлось согнуться в три погибели, потом облобызались и долго трясли друг другу руки. Только после этого Соловей заметил меня.

— А это кто? — спросил он, улыбаясь во всю ширину рта. Я тоже в долгу не осталась и выдала свою лучшую улыбку.

— Это Наташка, — сурово сказал Алексей, пресекая дальнейшие вопросы.

— Красивая, — кивнул коротышка.

— Ничего, — проворчал Алексей. — Идем в кухню.

Я прошмыгнула следом. Мужики, а с ними и Верка, сели за стол, выпили. Соловей покосился на меня, но после кивка Алексея сказал:

— Савельич тебя ждет.

— А нет меня, — усмехнулся Лешка.

— Не пойдет. Все знают: ты в городе. Фейерверк вчера кто устроил? Вечером у него Серый был, жаловался, мол, ты вернулся и войну затеял…

— А Савельич?

— Сказал, никакой войны. Мол, Леха с тобой замирится, старших послушает. Война нам ни к чему, нам надо дело делать, и все в таком духе. Серый уехал довольный, своим потом хвастал, что у тебя руки ко ротки.

— Это он так думает.

— Верка говорила? Скорешились они, попрешь на Серого — попрешь на крестного. Подумай.

— Я два года думал.

— Дело твое. По совести. Серый сдохнуть должен, только какой тебе прок от того, что ты его кончишь, если сам за ним следом отправишься?

— Это мне решать.

— Само собой. Только Савельичу все ж таки покажись, ждет. Вы с ним не чужие.

— Ага, — как-то странно усмехнулся Алексей.

— Сегодня поезжай.

— Ладно. Какие новости в городе?

— О тебе болтают. Кто-то рад, а кто-то не очень. Мустафа злой, на его территории двух ребят хлопнули, и вроде бы искали они какую-то девку. Ты об этом ничего не слышал?

— Откуда? Мне своих забот хватает.

— Ну-ну, — весело косясь на меня, сказал Соловей. — Машина под окном, тачка надежная. Братан головой ручался. Вторая у меня в гараже. Куда пригнать?

— Пусть пока там и стоит. Наташ, принеси деньги.

Я было поднялась, но коротышка сказал Алексею:

— Я тебе должен. Что ж, — он встал и хлопнул себя по ляжкам, — поехали.

— Куда?

— Сам знаешь.

— К Савельичу можно попозже, а вот в одно место лучше сейчас. Алексей ушел одеваться.

— Ты меня с собой возьмешь? — кинулась я следом.

— Слышала, что Соловей говорил про тех двоих? И про девку, которую ищут?

— Я могу в машине сидеть. И не высовываться. Мне с тобой спокойнее. А мешать я не буду, честное слово.

— Ладно, собирайся.

Через две минуты я была готова следовать за ним на край света.

Возле подъезда стояла облезлая, сто раз крашенная, похожая на мятую консервную банку «восьмерка». Я всерьез забеспокоилась, что, если ненароком посильнее хлопнуть дверью, она развалится. Оказалось, зря. Алексей сел за руль, выложил из кармана три гранаты и убрал под сиденье. Я насторожилась. Вслед за гранатами под сиденье отправился пистолет. Второй, могу поклясться, остался у него в куртке. Может, зря я с ними напросилась?

Соловей к этим приготовлениям отнесся равнодушно. Алексей аккуратно тронулся с места.

— Как тачка? — минут через десять спросил Соловей.

— Люкс.

— Старался-, . И вот что… Я тебя, Леха, сколько годов знаю… Никакой крестный тебя не удержит, если решил чего… Дачку помнишь, где мы с тобой восемь кусков сняли?

— Ну?..

— Поживи там. О ней никто не знает. Ты да я. Понял?

— Понял.

— Вот и ладненько… Ключи возьми.

Оба замолчали, а я вообще рта не раскрывала. Минут через двадцать мы съехали под мост. Дома здесь были старые, сплошь деревянные, сады, крылечки, колонки с ручейками по асфальту. Я люблю гулять по таким улочкам.

— Чику повидать решил? — усмехнулся Соловей.

— Решил, — кивнул Алексей, тормозя и прижимаясь к обочине. — Сиди здесь, — бросил он мне.

Они вышли и исчезли в переулке. Я вытянула ноги, закрыла глаза и приготовилась ждать. Однако очень скоро мое сонное оцепенение как ветром сдуло. Где-то рядом грохнул выстрел, потом еще один. Я выскочила из машины и заметалась, лихорадочно соображая, что делать. Стреляли как будто из переулка. Тут впереди над огородами взметнулся дымок, через несколько минут повалил клубами, стал густым и черным. Сомнений не было — пожар. Алексей с приятелем не появлялись. Я села за руль и завела машину. Если у них неприятнос ти-в чем я не сомневалась, — это самое разумное, что я могла сделать. И туг в конце переулка появился Соловей. Он бежал как-то боком, руку держал на груди, левая сторона лица была залита кровью, Я опрометью выскочила из машины и бросилась к нему. Когда между нами оставалось несколько шагов, он ухватился за забор и, словно поскользнувшись, упал на землю.

— Где Лешка? — закричала я, вконец перепугавшись, потому что увидела: за грудь он держался не зря, куртка пропиталась кровью, под ней все было разворочено выстрелом — просто чудо, что он смог бе жать.

— Где Лешка? — повторила я, теряя остатки присутствия духа.

— Он… с Чикой… уходить велел… тебе. — прохрипел Соловей, откинув голову и закатив глаза.