Аркадий Адамов - Угол белой стены

Мукумов с усилием оттолкнул собак, погладил стриженую голову сына и представил его гостю:

— Младший, Мумин.

Мальчик поднял на Сергея черные, как сливы, глаза, посмотрел строго и внимательно.

— Серьезный мужчина, — улыбнулся Сергей.

— Прошу сюда, — добавил Мукумов.

Сергей прошел через застекленную веранду в прихожую, по примеру хозяина снял там обувь и очутился в просторной комнате. Потолок ее, разделенный тонкими дранками, был раскрашен в самые разные цвета, на стенах висели яркие, пестрые сюзане, пол был устлан паласами, посередине вокруг низенького столика лежали подушки, а у стены стоял полированный чешский сервант с посудой.

— Прошу, конечно, садитесь, — радушно предложил Мукумов, снимая форменную милицейскую фуражку.

Потом он ненадолго вышел и появился-уже с подростком лет четырнадцати, тоже строгим и молчаливым, в аккуратном костюмчике и белой рубашке. У обоих в руках были тарелки с кищмишем, соленым миндалем, лепешками, зеленым луком, миски с холодным мясом и белыми хлопьями свернувшегося молока.

— Пока до обеда, конечно, — объяснил Мукумов, расставляя на столе тарелки, и не без гордости указал на мальчика: — Мой старший, Аскад. Сейчас он соберет молодежь, конечно.

Пока шли все эти приготовления, Сергей сидел, неудобно скрестив ноги на подушке, положив под локоть другую, и, разглядывая необычную обстановку, думал о том, что даст эта встреча с комсомольцами кишлака.

Было странно, что Мукумов так уверенно заявил: ни к кому здесь не приезжали родственники из Ташкента. А ведь каждый приезжий здесь на виду, тем более приехавший на машине.

Красивый парень, кстати, этот Карим. Сергей вспомнил фотографию, которую рассматривал в милиции, маленькую фотографию для паспорта. Она и сейчас лежала у него в кармане. Тонкое, нервное лицо под шапкой черных, спутанных волос, большие глаза, тоже строгие и задумчивые, как у сыновей Мукумова, родинка на щеке, густые, насупленные брови. С характером, видно, парень, горячий, неглупый. В такого легко влюбиться и нелегко разлюбить, и покоя с ним тоже нет. Да, Дину можно, понять…

Так к кому же приезжал сюда этот Карим, к какому родственнику? Ведь Дина твердо сказала — к родственнику. И Кариму не было смысла ее обманывать. Этого родственника надо во что бы то ни стало найти… Как же это сделать? Возможно, он уже знает об аресте Якубова, о бегстве Карима и затаился, спрятался, а то и вовсе уехал…

Мукумов снова неслышно вышел. А Сергей продолжал размышлять, вытянув затекшие ноги и время от времени машинально кидая в рот то миндаль, то изюминку, то отламывая лепешку.

Но вот в комнату вошли, оживленно переговариваясь, трое смуглых, черноволосых парней в тюбетейках, в белых рубашках с закатанными рукавами, стройные, гибкие, мускулистые. Увидев Сергея, они умолкли и, конфузясь, приблизились к нему. Сергей поднялся и по очереди пожал им руки. Парни представились, а появившийся вслед за ними Мукумов усадил их вокруг стола. Гости привычно и удобно расположились на подушках. Тут же появились еще несколько человек, тоже молодые, улыбчивые, говорливые, и также уселись вокруг.

Мукумов, обведя строгим взглядом собравшихся, опустился на одну из подушек и сказал:

— Вот приехал товарищ полковник из Москвы. Большое дело его к нам привело, конечно. Надо узнать, кто в наших кишлаках коноплю сеет, кто анашу продает приезжему из Ташкента, конечно. Родственнику, конечно. На машине приезжал. Вспомнить надо. Обязательно.

Парни молча, внимательно слушали, а когда Мукумов кончил, один что-то спросил по-узбекски, и тут же все заспорили, заговорили между собой, оживившись и словно забыв о госте.

Сергей прислушивался к незнакомой, быстрой речи.

Наконец Мукумов обратился к нему:

— Говорят, разные люди приезжали. Родственники не приезжали, конечно. Анашу еще курят некоторые старики. Им все равно помирать. Тайком курят. Старик Акбаров курит, старик Султанов Наби курит.

— А его брат? — спросил Сергей.

— Тураб? Тихий человек, правильный.

— И Тураб курит, — вмешался один из парней. — Тихо курит…

— Нет, нет, — перебил его другой. — Тураб не курит.

— Нет… нет… — поддержали его вокруг.

— Вы говорите, разные люди приезжали, — сказал Сергей. — А вот этого человека кто-нибудь видел?

Он вытащил фотографию Карима и передал ближайшему из парней. Фотография пошла по рукам. Ее внимательно рассматривали, переговариваясь, пересмеиваясь между собой, видимо отпуская шутки. Веселый, живой, энергичный народ собрался у Мукумова.

Сергей следил за выражением их лиц. Нет, кажется, никто не узнавал Карима. Или он приезжал не сюда? Но район определен точно, в этом не было сомнения. А впрочем…

— Не видели такого, — сказал последний из парней, к которому попала фотография, возвращая ее Сергею. — Никто не видел.

— Разрешите, — попросил неожиданно Мукумов и, повертев фотографию в руках, задумчиво произнес: — Видел такого. Видел, конечно. В чайхане сидел. Кушал, конечно.

— Вы не ошибаетесь? — настораживаясь, переспросил Сергей.

— Да, видел, — уже уверенно повторил Мукумов. — Давно было. Месяц назад, наверное.

Итак, Карим появлялся здесь. Это было очень важным открытием. Но почему никто из ребят не видел его? Скорей всего, они просто не запомнили ту случайную встречу. А у Мукумова профессиональная память. Да, скорей всего, это так.

— К кому же он все-таки приезжал?… — досадливо произнес Сергей. — Вот ведь что главное сейчас.

Он снова переменил позу. С непривычки ему было неудобно сидеть на подушках.

— Давай еще посмотрим, — предложил один из парней.

И снова пошла по рукам маленькая фотография.

«Теперь уж они его запомнят, — подумал Сергей. — Поздно только».

— Кто же еще в ваших кишлаках может торговать гашишем? — спросил он.

Начали перебирать одного за другим жителей окрестных кишлаков. Парни заспорили, загорячились, невольно снова переходя на родной узбекский язык.

— Есть, конечно, один человек, — с сомнением в голосе произнес наконец Мукумов. — Пустой человек. Телля Рахимов зовут. Жену бросает, конечно. Детей бросает. Пьянствует. В Самарканде на базаре день живет, еще день живет. Приезжают к нему… Надо проверить, конечно.

— А сейчас он здесь? — спросил Сергей.

— Надо проверить, — решительно повторил Мукумов и обратился к одному из парней: — Давай, Назир, к нему зайди. Сейчас зайди. Сосед ваш этот Рахимов. Утром его в чайхане видел. Много ел. Очень много. Гляди: дома он, гости есть?

Парень пружинисто вскочил и, кивнув, исчез за дверью.

— А ты, Асаль, — обратился Мукумов к другому парню, — в чайхану сбегай. Смотри туда, смотри сюда, кто сидит? Шофер там с машиной из Самарканда, конечно. Пусть смотрит, если машина с ташкентским номером пройдет. Пусть задерживает, документы проверяет. Сержант в форме имеет право, конечно, — повернулся он к Сергею. — Утром я сам смотрел.

Сергей утвердительно кивнул.

Потом Мукумов вышел и через некоторое время вернулся со старшим сыном. В руках у них были дымящиеся миски с мясом.

— Кушайте, конечно. Свежий барашек, молоденький, — сказал, улыбаясь, Мукумов. — В честь дорогих гостей.

Он снова вышел и вер-нулся с двумя кувшинами.

— Водка нет, коньяк нет, — все так же улыбаясь, объявил он. — Наше узбекское вино. Очень хорошее вино, конечно.

Все охотно придвинулись к столу.

— Ну это уж вы зря… — смущенно сказал Сергей.

— Как так зря? Что значит зря? — удивился Мукумов. — Кушайте. Довольны будете. Еще раз к нам приедете. — Он снова заулыбался. — В Ташкенте такого барашка нет, конечно. И в. Москве нет. Я там был. Наш ресторан там есть. Хороший ресторан, конечно, «Узбекистан» называется. Нет такого барашка там, конечно. И вина такого нет. Вот, пожалуйста.

Сергей засмеялся и уже подставил было свой стакан, чтобы ему налили вина, как дверь с шумом распахнулась.

На пороге появился раскрасневшийся, взволнованный Ибадов. Отыскав глазами Сергея, он торопливо доложил:

— Вот, Сергей Павлович. Задержали мы его. — И повернувшись к Мукумову, добавил: — Ваш комсомолец помог. Замечательный парень, честное слово.

— Погодите, Мурат. Рассказывайте все по порядку, — нахмурился Сергей, опуская на стол пустой стакан.

— Садись, товарищ, — торопливо сказал Мукумов, бросив подушку возле себя. — Не надо стоять. Садись.

Ибадов, еще не отдышавшись, опустился на подушку, поджав под себя ноги. Обувь он по привычке оставил в прихожей.

— Значит, так, — начал он. — Разыскал я сначала старика Акбарова. Увидел он у меня «куклу»…

…Увидев «куклу», старик Акбаров действительно «задрожал», как и предсказывал Мукумов. Долго они с Ибадовым осторожно прощупывали друг друга и плели хитрые словесные кружева, пока Акбаров наконец не объявил, что может помочь приезжему человеку. И повел его к Рахимову. Тот в дом их, однако, не пригласил, и они вели разговор во дворе около овчарни. Рахимов оказался пьян, и старик Акбаров очень ругал его за это. А Ибадов осторожно намекнул, что если его опередили люди из Ташкента, то он не обидится и придет в другой раз. Тут Рахимов, почему-то испугался, это Ибадов точно заметил. И всякие подозрения закрались ему в голову, даже такое, что Рахимов и есть тот родственник. Об этом Ибадов сразу подумал. Пока они беседовали, пришел какой-то парень. Ворота ему открыл уже не сам Рахимов, а его сын. Пришедший вел себя очень строго и, видно что-то узнав от сына Рахимова, спросил: «Где твой гость, Телля? Говорить с ним хочу». Ибадов сразу насторожился, а Рахимов сказал, что никакого гостя у него нет. «Неправда, Телля, — сказал пришедший. — Мне уже Ташпулат сказал про него». Тогда Рахимов испугался и сказал, что никакой это не гость. Он к кому-то другому приехал, но дома его не застал и ночевать попросился. Что он, Рахимов, знать не знает этого человека и к кому он приехал тоже и, пожалуйста, может его показать. И Ташпулат сразу подтвердил, что и он не знает этого человека. А старик Акбаров рассердился и сказал, что пришедший совсем еще молодой и мешает беседе почтенных людей. А тот заявил, что его послал товарищ Мукумов. И тогда все пошли в дом. А там оказался… Карим!