Георгий Тушкан - Друзья и враги Анатолия Русакова

У Боба дрожали губы, дрожал подбородок, дрожали веки. Еще немного — и он заплачет.

— Если будешь меня слушаться во всем, то ни суда над тобой не будет и никуда тебя не зашлют.

— Что же мне для этого сделать?

— Вот и слушай. Кто хочет тебе зла? Анатолий Русаков. Почему? Он ухаживает за твоей сестрой, а ты ему мешаешь. Ему надо доказать твоей маме, что он прав насчет тебя. Но я знаю, как можно прикрутить Русакова.

— А как?

— Для этого кое-кому нужно потолковать с Русаковым с глазу на глаз, вправить ему мозги. А то он всех засадит по колониям и тюрьмам, а сам будет ходить героем. Он ведь все про тебя и про меня знает.

— Это ты правильно! Что же делать?

— «Что, что»! — передразнил Милич. — Очень просто. Ради собственного твоего спасения узнавай, когда и куда Русаков будет ходить сам или в крайнем случае с твоей сестрой, подальше от нашего района, вечером.

— Лика мне не докладывает об этом.

— Опять учи тебя! Подслушивай разговоры сестры с Русаковым. Как узнал что-нибудь — позвони. Только разведывай аккуратно, чтобы не спугнуть.

— У нас есть телефонная трубка-отводка. Они, бывает, по часу болтают, а я слушаю.

— Очень хорошо! Помни: чем скорее обезвредить Русакова, тем лучше для тебя. У него у самого рыльце в пушку, и есть средство поубавить его активность. Старайся!

И Боб старался. Очень старался. Уже через три дня он прибежал к Миличу с сообщением, которое тот назвал «суперсенсационным».

Милич записал это сообщение на листке бумаги, вложил в конверт, заклеил и приказал Бобу «как из пушки» доставить письмо по адресу.

— Так я же сейчас занят, Рудик, никак не могу!

— Никаких отговорок!

Рудя поднес кулак к носу Боба, тот испуганно втянул голову в плечи. Он снова стал тем Бобом, которого приручил Пашка. Ох, как хотелось Бобу остаться в стороне, а не получается.

— Это письмо никому не показывай и сам не читай. Отнесешь по этому адресу. В квартире спросишь Машужучку, то есть буфетчицу. Отдашь только ей в руки. Без ответа не приезжай. Алле-гоп!

Боб поехал. Конверт приняла Маша-буфетчица, полная, кругленькая женщина, украшенная серьгами, кольцами, браслетами и ожерельями. Она попросила Боба подождать и колобком выкатилась из комнаты.

Распахнулась дверь. В комнату вошли двое. В одном Боб узнал Огурца. Огурец перечитал письмо, взглянул на Боба, осклабился, но тут же напустил на себя суровость, сунул письмо парню со шрамом и сказал:

— Снеси Авторитетному.

— Я жду ответа, — напомнил Боб.

— Письмо не мне, не мне и ответ писать. Обождешь. А ты письмо читал?

— Нет.

— Не верится что-то… Зря его Рудька с тобой послал… Возись теперь…

— А чего возиться? Долго еще ждать?

— Куда торопишься? Успеешь в тюрьму.

— Ка-ак в тюрьму? За что?

— Ты книги воровал?

— Воровал Пашка.

— Он на тебя уже показал.

— Подлец! Доносчик!

— Ты в магазине «Три поросенка» вместе с Пашкой я Цыганом работал?

— Так это не я, это они!

— А суду наплевать на твои объяснения. Был ты с ними? Был! Значит, соучаствовал в воровской шайке. Это тебе не тру-ля-ля, а групповой грабеж, бандитизм!

— Они на меня не будут валить.

— Уже показали на тебя.

Лоб Боба покрылся испариной. Ноги его вдруг так ослабли, что он привалился к стенке.

— А главное не это. Помнишь, как в сквере Цыган вытащил деньги у рабочего?

— Так я же только смотрел, я ничего…

— Брось притворяться! Не в милиции! Ты свою долю получил? В дележке награбленного участвовал?

— Мне всунули…

— О твоем соучастии в ограблении рабочего Цыган рассказал на следствии. Значит, как ни крути-верти, за все, по совокупности, тебе двадцать годиков, как пить дать, припечатают, — врал Огурец.

— Двадцать лет! — ужаснулся Боб.

— А ты, дурак, спешишь уйти отсюда. Да тебе на улицу, пока там ходят милиционеры, и нос показать нельзя. Понял теперь?

— Так что же делать? — прошептал Боб.

— Пей, живи здесь, веселись. Будешь с нами — мы тебя в обиду не дадим. Надо будет — в другой город переправим.

— В Свердловск?

— Хоть в Свердловск! Только вор не должен распускать слюни.

— Так я же не вор!

— Здрасте! Начинать говорить сначала? Теперь мы одной веревочкой, повиты. Эй, Машка-жучка, угощай человека! Водку неси, закуски давай. Ты, Вундербоб, для того чтобы войти по-настоящему в компанию, должен еще малость подучиться делу, доказать, на что ты способен! А когда тебя примут в шайку, тогда ничего не бойся. Будешь «законным» вором.

— А если я не хочу?

— Куда ты сейчас можешь податься? В тюрьму на двадцать лет? Мы тебя спрячем на годик, пока твои преступления за давностью времени не потеряют силу, — врал Огурец. — Сменим тебе фамилию — и знай гуляй!

— Пожалуйста, спрячьте меня пока, — со вздохом ответил Боб. — А вдруг Анатолий явится? Помните, как он нашел меня и Лику, а вас прямо в милицию доставил?

— Ты и себя не пугай и меня не пугай. Я пуганый. О Мамоне — не твоя забота. А твоих домашних мы успокоим. Есть приемчик. Будешь долдонить за мной слова в телефон. Вот так-то, Вундерпопугай.

В эту ночь Боб не ночевал дома, а утром у Троицких зазвонил телефон. Отозвалась мать. Боб начал странно:

— Я жив, здоров, чего и вам желаю!

Агния Львовна, не спавшая всю ночь, обзвонившая все больницы, не поверила своим ушам.

— Бобик? Ты ли это? Где ты? Что с тобой? Почему не ночевал? Откуда ты звонишь?

А сын продолжал хриплым голосом:

— Да, это я… собственной персоной, наше вам с кисточкой.

— Сейчас же приезжай домой, слышишь!

— Не глухой! Не ори! Будешь запугивать, век не увидишь… Я приду через несколько дней, а до тех пор не ищи и в милицию не заявляй… А если уже заявила — бери заявление назад, иначе совсем не вернусь!

— Бобик, сыночек, миленький, ну ради бога, ну что ты такое говоришь! Пожалей нас!

— Боб, это ты? — послышался строгий голос Лики.

— «Я милого узнаю по походке…» — пропел Боб. — Ты Анатолия узнаешь по походке?

— Кто тебе подсказывает? Сейчас же перестань дурачиться! Мы требуем, чтобы ты сейчас же явился.

Послышались рыдания. Плакала Агния Львовна.

— Бобик, — сказала она всхлипывая.

В трубке раздался свист и короткие гудки.

— Ты, попугайчик, держался, в общем, как надо. — Огурец хлопнул пьяного Боба по плечу. — Не робей! Чума на воле, значит, не пропадем!

…Секрет пленения Боба был прост. Огурец, получив через Боба очень важное письмо, решил не отпускать его до конца «операции». Огурец рассуждал: «Уж очень ненадежен этот шкет. Хлюпик. Черт его знает, может, он по дороге прочитал письмо? Испугается, передумает, раскается, выдаст, чего доброго, Русакову или в милицию сообщит. Самое скверное, что адрес этой квартиры узнал… Фрукт этот Рудик. Сам сдрейфил, пачкаться не захотел и мальчишку послал… За это взыщу, а пацана придется задержать».

Лика сообщила Анатолию об исчезновении Боба и его диком звонке.

— Я подумаю о мерах и позвоню завтра, — обещал встревоженный Анатолий, — а пока надо сообщить об этом Хлопунову, в детскую комнату милиции.

Накануне своего пленения Боб подслушал телефонный разговор Лики с Анатолием. Дело обстояло так.

Нина просила Анатолия приехать к ней: она в смятении, надо поговорить. Арестованы за жульничество Семсемыч, Ахметов и еще трое из артели. Она проклинает себя за то, что раньше не ушла из артели, после первого разговора с Анатолием. Как теперь быть, как держаться? Пусть Анатолий скорее приезжает.

Все эти дни Анатолий был очень занят. Наконец он позвонил Нине, обещал, что зайдет завтра, только поздно, в одиннадцать, когда кончатся занятия в школе. После разговора с Ниной Анатолию позвонила Лика и сказала, что у нее билеты на завтра в кино.

— Не могу, Лика, завтра вечер у меня занят.

— После занятий в школе, билеты на последний сеанс, — не сдавалась Лика.

— Именно после занятий в школе я и занят.

— Так поздно? Не свидание ли у тебя назначено? — смеясь, спросила Лика.

— Именно — свидание. Ты угадала! С девушкой, и прехорошенькой к тому же.

— Анатолий, я ревную. Кто она, эта злая разлучница?

— Нина… моя прежняя школьная подруга. Был даже в нее влюблен. Я ведь тебе рассказывал. Знаешь что? Пойдем вместе, я хотел бы познакомить вас, ей нужна теперь помощь. Правда, пойдем вместе!

— А я вам не помешаю?

— Чепуху городишь. Правда, лучше будет вдвоем…

Лика вначале отнекивалась, но потом согласилась.

Они условились о точном часе встречи.

Вот об этом разговоре и донес Боб.

Было около одиннадцати. Анатолий протянул руку, чтобы позвонить, но дверь распахнулась. Нина втащила его за руку в коридор и бесшумно закрыла дверь.