Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

Он стал ловить себя на том, что часто, возвращаясь вечером с работы и выходя из машины, смотрит на собственный дом как на какое-то временно арендованное жилище, подспудно понимая, что, возможно, очень скоро этот дом, в который было вложено столько времени, денег и нервов, сменит своих владельцев. Вдруг навалилась бессонница – напасть, ранее никогда его не беспокоившая. Ночами он теперь часто уходил в свой кабинет, где мог часами бродить из угла в угол или сидеть перед компьютером, просматривая новостные ленты, – не потому, что интересовался новостями, а для того, чтобы придать своему ночному бдению хотя бы видимость осмысленного занятия. По утрам, особенно после бессонной ночи, он стал ощущать легкую ноющую боль в сердце, но визит к врачу, который наверняка потребует лечь на обследование, решил отложить на более спокойные времена и тем более ничего не сказал о тревожных симптомах Светлане.

С Романом Павел не общался. Он пытался убедить самого себя в том, что просто не имеет моральных и психологических сил для того, чтобы повесить на себя сейчас еще и Ромины проблемы, но в глубине души понимал, что просто не хочет пока ни видеть, ни слышать брата, особенно после того, как тот отказался встретиться с Денисом перед его арестом. Налаживание отношений с братом Павел решил отложить до более спокойных времен.

Свиданий с Артемом почему-то не давали, с ним регулярно виделся только адвокат, но примерно через неделю после ареста от сына пришло письмо, в котором он сообщил, что у него все нормально, просил не беспокоиться и лишь посетовал, что их с Денисом как проходящих по одному делу развели по разным камерам. Светлана письму безумно обрадовалась, перечитывала его несколько раз, но Павла преувеличенно бодрый тон послания ни в чем не убедил; за ироничными описаниями тюремных будней он ясно разглядел тоску и растерянность пацана, которого внезапно выдернули из комфортной и беззаботной жизни и швырнули в жесткий и мрачный мир, знакомый ему лишь по фильмам и рассказам.

Павел позвонил адвокату, и Генрих Маркович слегка развеял его беспокойство, заявив, что оба парня, судя по всему, действительно держатся молодцами, а заодно сообщил свежие новости о ходе следствия: разветвленная сеть торговцев оружием почти полностью раскрыта, и, основываясь на показаниях основных фигурантов, ему, скорее всего, удастся доказать случайность вовлечения Артема с Денисом в преступную схему и непреднамеренность их действий.

* * *

Это трудно было предположить, но почти всю дорогу в салоне машины стояла тишина, будто все четверо возвращались домой с похорон. Светлана на переднем пассажирском сиденье, обомлевшая от счастья, временами подносила к глазам платок, вытирая тихие слезы радости; Артем с Денисом сидели сзади и молча глядели каждый в свое окно. Вопреки Пашиным ожиданиям, они не балагурили, не спешили поделиться впечатлениями от всего, что случилось с ними в последние два месяца, никак не выражали своей радости и не травили тюремные байки. Очевидно, все произошло так быстро, что они еще не осознали значение случившейся в их жизни перемены. Павел не спешил с расспросами, понимая, что полученный парнями опыт требует спокойного осмысления и сейчас будет лучше оставить их в покое.

После настойчивых ходатайств адвоката, которые он подкрепил целой кучей вновь открывшихся обстоятельств и показаниями свидетелей, решение о продлении ареста должно было быть принято на заседании суда, а не вынесено автоматически, как это обычно бывает. И вот на этом заседании Генрих Маркович, в эффективности которого Павел уже начинал сомневаться, показал себя во всей красе. Если бы в зале присутствовали посторонние люди, ничего не знающие о содержании дела, у них создалось бы полное впечатление, что двух невинных студентов – образцовых законопослушных молодых людей – пытаются осудить за преступления, которых они не только не совершали, но даже не знали об их совершении.

Мера пресечения была изменена на подписку о невыезде, и парней освободили прямо в зале суда.

Как и в первый раз, на заседании присутствовали только Павел со Светланой, да в самом углу зала, на последнем ряду тихонечко сидели Юлька и Дашка. Павел накануне пытался дозвониться Роману, чтобы сообщить о предстоящем суде, но трубку никто не взял, а позвонить Елене он так и не смог себя заставить.

– Надо же отметить как-то, – встрепенулась Света, когда машина свернула к дому. – Я не готовила ничего, боялась сглазить.

– Правильно боялась, – отозвался Павел. – Заранее к таким событиям не готовятся. Сейчас по-быстрому чего-нибудь сообразим.

Когда все вышли из машины и направились к дому, Павел нагнал Дениса, остановил, положив руку на плечо.

– Денис, ты как, у нас или, может, тебя домой подбросить?

– Дядь Паш, можно я у вас поживу чуток? – задав вопрос, он отвел глаза и, внимательно разглядывая свои кроссовки, добавил с напускным равнодушием: – Честно, ну вообще не прет сейчас туда возвращаться.

– Да живи, конечно, не вопрос, – легко и, как показалось Денису, с некоторым облегчением согласился Павел.

– Слушай, пап, мы это… вечерком свалим ненадолго? – Артем старался говорить в своей обычной, слегка развязной манере, особенно ярко проявлявшейся у него в те моменты, когда он чего-нибудь просил. – А то Юлька с Дашкой, сам понимаешь, ждали…

«Артем отпрашивается на вечер – это что-то новенькое. Видать, действительно не сладко им там пришлось».

– А чего вы к ним? Пусть сюда приезжают, давно пора познакомиться.

– Да мы звали, они не хотят пока, – Артем улыбнулся впервые за весь сегодняшний день. – Тебя боятся, считают, что ты их во всем обвинишь.

* * *

Телефон зазвонил в момент, когда до дома оставалось около двухсот метров. Прочитав на экране «Авдеев. Монеточка», Павел включил поворотник, съехал с дороги, остановился у ворот, терпеливо подождал, пока они медленно разъедутся по сигналу с пульта, въехал на участок, аккуратно припарковался около входа, заглушил мотор и еще некоторое время посидел, равнодушно разглядывая лежащий на пассажирском сиденье аппарат, продолжающий заливаться мелодичной трелью. Поборов внезапно возникшее желание вообще не отвечать на вызов – «Шли бы они все в жопу, не до них сейчас. Пацанов отмажу – это самое главное, а дальше – будь что будет», – он нехотя протянул руку и взял телефон.

– Павел Николаевич, приветствую, – это был все тот же жизнерадостный, полный уверенности голос, и Павел подумал, что теперь, пожалуй, не сможет выслушивать убедительные речи шустрого юноши так терпеливо, как два месяца назад в своем кабинете, на этот раз беседа должна