Александр Войнов - Киносценарий «Бриллианты из подворотни»

Царь противно мяукает и, возмущенный беспричинной грубостью хозяйки, недовольно на нее смотрит, и ,проявляя свойственную ему мудрость, потягивается и важно уходит на кухню.

Звонок не смолкает. Циля на цыпочках подходит к двери и осторожно смотрит в глазок. На лестничной клетке стоит полная розовощекая женщина лет за сорок, в белом переднике, одетом поверх старенького, видавшего виды кожушка. По виду это торгашка – лоточница.

Циля отодвигает засов, приоткрывает бронированную дверь на длину цепочки и спрашивает.

- Вам кого?

- Я от Марковича- отвечает торгашка- у него большие неприятности. База опечатана и сейчас идет обыск. Кажется, ревизия из столицы. Маркович просил передать, что бы вынесли из квартиры все самое ценное. Он сказал, что вы знаете , что выносить. К вам с минуты на минуту должны приехать с обыском.

Торгашка, не прощаясь, быстро уходит. Циля Моисеевна захлопывает дверь и спешит в кабинет Йосифа Марковича. Она открывает вмонтированный в стене под картиной сейф и складывает в кожаный саквояж полиэтиленовый мешок с валютой, несколько толстых сторублевых пачек , замшевый мешочек с ювелирными изделиями и шкатулку с золотыми монетами . Оставшееся в саквояже пространство, она заполняет столовым серебром с эмалью и мелким антиквариатом. Циля Моисеевна наспех накидывает норковую шубу и еще раз смотрит в окно .Во дворе ничего необычного. Тихо и пустынно и на лестничной клетке. Циля Моисеевна быстро семенит вниз. На выходе из подъезда она лоб в лоб сталкивается с двумя работниками милиции. Один из них в форме , с лейтенантскими погонами, а второй в темносинем костюме и с кожаной папкой в руках.

- Гражданка Бронштейн – строго говорит штатский- вы задержаны, как соучастница вашего мужа Бронштейна Иосифа Марковича, обвиняемого в госхищении в особо крупных размерах. Статья предусматривает высшую меру наказания. У нас есть санкция прокурора на проведение обыска в вашей квартире и на ваше задержание.

Он открывает папку, и показывает какие – то бумаги с гербовыми печатями.

- Возвращайтесь к себе домой, и подумайте о том, что чистосердечное признание и помощь следствию смягчат вашу вину.

- А моей вины тут нет. Это все он. Ему всё мало- с трудом выдавливает из себя Циля Моисеевна.

- Следствие разберется. А , если мало, то прокурор добавит - строго произносит оперативник в штатском - а, кстати, что это у вас за сумка в руках? Наверняка, в ней то, что вы хотите утаить от правоохранительных органов.

Старший оперативник обращается к лейтенанту.

- Меркулов, сделайте досмотр вещественных доказательств, находящихся в сумке и отнесите её в машину. Протокол и опись составим в отделении. А, я за понятыми.

Ноги у Цили Моисеевны подкашиваются, она безропотно отдает саквояж лейтенанту и идет наверх.

День. Шлихт и Псих прогуливаются в парке у фонтана.

- Я вор в законе и пришел к вам оттуда, где человек человека ест. В прямом и переносном смысле – говорит Псих, обращаясь к Шлихту. Пока меня не было , эти суки тут жировали. Теперь мой черед. Так, что сегодня в восемь возле «Интуриста». Занятная там собирается компания. Все остальное объясню по ходу. Ты способный и схватишь на лету.

- А, по какому случаю сабантуй – интересуется Шлихт.

-Будут праздновать юбилей патриарха цехового бизнеса Аркашки Грека. Он лично меня пригласил .Нужный человек. Неудобно отказаться.

Вечер. Псих и Шлихт , одетые в вечерние костюмы , входят в зал. Именинник, толстый рыжий еврей с поросячими глазками и большой лысой головой с венчиком жиденьких волос, подает знак руководителю оркестра и музыка смолкает. Оркестр играет тушь. Все встают. Псих поздравляет юбиляра , вручает ему охапку роз и желает благополучия и процветания. Все дружно аплодируют и пьют стоя. Псих знакомит Шлихта с именинником и представляет его, как своего близкого друга. Шлихт жмет вялую, потную ладонь, покрытую рыжими волосами и перстнями. Гости едят и пьют по-русски много и бестолково. Часа через три нет ни одного осмысленного лица. Под занавес приглашают девочек, лихо пляшут гопака и «семь сорок» и колотят посуду. Около полуночи начинают расходиться. Последними уходят Грек Псих и Шлихт. В стеклянных дверях ресторана юбеляр сталкивается с коренастым кавказцем. Аркадий своей тушей заполняет весь проход и разминуться с ним почти не возможно. Ни грек, ни кавказец не хотят уступать дорогу. Выпитое спиртное придает Аркадию смелости , и он лихо бодает «зверя» животом. Кавказец не ожидал от толстяка такой прыти и , несмотря на спортивную фигуру, оказывается на улице.

- Шен деда мудетхан – не совсем цензурно выражает свое негодование кавказец, сбивает кулаком аркадия с ног и начинает пинать его в круглый живот и пах. Грек визжит, как резаный поросенок. Дождавшись, когда имениннику достанется сполна, Шлихт сзади ловит джигита за плечо, резко дергает на себя и , снизу вверх бьет его ножом в живот. «Зверь» хрипит, хватается руками за живот и оседает. На белой рубашке расплывается алое пятно. Он падает на колени, обводит всех мутнеющим взглядом и тихо стонет.- Ты меня зарезывал – и бездыханно падает на асфальт.

- Кажется, влипли - кричит Псих.

Шлихт вырывает у трезвеющего Аркаши ключи и вскакивает в его черную «Волгу».Псих затягивает Грека на заднее сиденье и машина рвет с места.

-Документы с собой?- спрашивает у Шлихта Псих.

Шлихт утвердительно кивает головой.

- Дави на вокзал- командует Псих –А тебя , Аркадий, мы знать не знаем, и ты нас не знаешь. За «мокруху» нам с нашим багажом дадут по «три Петра» и я уже не освобожусь. Сгнию у хозяина. А ты не судимый .И менты прихвачены. Откусаешься.

Не доезжая до вокзала , Шлихт и Псих выходят из машины и прощаются с бледным, протрезвевшим именинником. Шлихт пожал его пухлую ладонь и ощутил в ней небольшой «пресс» сторублевок, перетянутый резинкой. Аркадий виновато смотрит Шлихту в глаза и виновато произносит.

- Это вам на дорожные расходы.

Псих и Шлихт берут билеты и уезжают в Крым.

День. Возле Аркашиного особняка останавливается «Волга» с грузинскими номерами. Из неё молча выходят три мрачных небритых грузина и , позвонив, требуют хозяина. Дрожащего, как осиновый лист, Грека сажают в машину и везут в неизвестном направлении. По дороге все молчат. Аркаша сидит на заднем сиденье , ни жив, ни мертв. Машина заезжает во двор областной больницы и останавливается возле хирургического отделения. Сидевший за рулем угрюмый «зверь» медленно поворачивается к Аркаше, молча долго на него смотрит и наконец-то мычит.

- Ми за сваего брата Заура вся твая дамавая кныга вирижем.

Обезумевшего от страха Аркашку выволакивают из машины и ведут в хирургическое отделение. В отдельной палате , забинтованный, бледный, как мел, лежит осунувшийся и похудевший , Заур. Он открывает глаза, видит своего кровника Аркашку, хочет резко вскочить, но корчится от боли и падает на подушки. Братья бросаются его успокаивать.

- Нэ трогайтэ его- просит их Заур тихим голосом- Виздаравлею, сам буду его на кусками рэзивать. Он наш род апазорил.

В палату стремительно входит доктор. Это седовласый мужчина средних лет в безукоризненно белом халате и очках в золотой оправе.

- Кто вас пустил в реанимацию? Да, еще без халатов и без бахил – строго спрашивает врач. Сейчас же выйдете в коридор.

Доктор рукой указывает на дверь – Больной в очень тяжелом состоянии.

- Ми его браття- объясняет старший абрек. Прошу вас , дохтур, сдэлайтэ все возможное и нэвозможное. Ми в долгу нэ останэмся.

Он протягивает доктору толстую пачку купюр.

- Это вам на мэдыкамэнты.

Доктор решительно отстраняет его руку и тихо произносит - Не сейчас. Позже. Только после полного выздоровления.

День. На веранде «Интуриста» сидят братья Заура, Псих и Грек.

- Ми ,капказци, воров в законе уважаем- говорит старший абрек -за тебя, Аркадий, хлопочет очень уважаемий авторитэтный челвэк – он уважительно указывает рукой на Психа и склоняет седую голову. – Ми хатэли с тэбя миллёон получить за нашу кров и пазор. Но Псих за тэбя мазу тянет и нам хватыт половыны-.