Михаил Берсенев - Охотник на оборотней

— Тимур мог быть кому-то должен деньги?

— Я бы об этом знал. Тимура я воспитывал в уважении к деньгам: он не бедствовал, но я его и не баловал. Хотя, технику ему покупали хорошую. Та же «Хонда» — это был новый мотоцикл. Нет, с деньгами у него проблем не было, насколько я знаю.

— Что ж! — оперативник поднялся со стула. — Прошу вас сообщить мне данные по друзьям и кругу общения Тимура. Я проверю все звонки на его сотовый номер, а так же на ваш домашний телефон. Я уверен, мы еще не раз будем беседовать с вами. Примите еще раз мои глубокие соболезнования.

Прокопчук уже уходил, когда его окликнул отец убитого:

— Петр! У меня к вам просьба! Если вы что-нибудь накопаете по делу убийства моего сына, прошу, сообщите мне. Я все-таки отец! Я буду вашим должником! Речь идет о содействии в служебном росте, да и росте благосостояния. Имейте это в виду.

Прокопчук молча покинул кабинет директора фирмы «Адмантис», а Павел Афанасьевич Стрельников достал из ящичка шкафа игрушечный пистолет. Это была любимая в детстве игрушка покойного теперь Тимура. Мужчина щелкнул пластмассовым курком и неожиданно глаза его увлажнились, а скупые слезы добавили еще больше горечи в душе.

Беркут сидел с двумя своими подручными в приемном отделении Тулеевской городской больницы. Все четверо его бойцов лежали в травматологическом отделении. По словам медсестры, у двоих имелись переломы рук, многочисленные синяки и ссадины. Есть подозрения на сильные ушибы внутренних органов. У Опенка открылось небольшое внутреннее кровотечение в области желудка. Четвертому члену группировки беркутов повезло больше: сильных травматических повреждений, а тем более переломов, у него не обнаружено. А у самого младшего — Пескаря — вообще нет следов избиения.

Сейчас лидер банды терпеливо ждал. Наконец, Беркута пропустили в палату к его подопечным. Даже он, обладающий сильной нервной системой, сжал губы и чуть не проронил слезу, увидев, в каком состоянии пребывают теперь его бойцы. Хуже всех выглядел Опенок. С гипсом на руке, с перебинтованной головой, весь в синяках и кровоподтеках, со свернутой челюстью, паренек молчал. Беркут подошел к избитому тезке лесного грибочка и пожал его руку. Двое других бойцов также числились «неходячими», и вожак группировки сделал то же самое: просто пожал им руки. Самый младший из них, совсем еще пацан по кличке Пескарь, единственный мог передвигаться самостоятельно. Беркут позвал его в «курилку», где Пескарь рассказал, что произошло на Литейном, и передал бумажку с номером сотового телефона, на которой, помимо цифр, значилось одно лишь имя — Стилет. Пескарь сообщил, что это мини послание ему передал сам Стилет. «Оборотни», захлопнув ловушку на Литейном, заставили четверых беркутов тогда снять шлемы, и главный из них — Стилет, наказал своим людям: самого меньшого — Пескаря — лишь слегка «попинать», но не более.

— Я так понял: он меня выбрал потому, что я самый маленький по возрасту оказался среди всех четверых. А ему нужно было сообщение тебе, Беркут, передать. Через меня. Он хочет с тобой встретиться в честной драке. Сказал, когда ты готов будешь, то позвони по телефону, что на бумажке записан.

— Ты хоть драться пытался? — сурово спросил Беркут, пытаясь затушить окурок сигареты о банку из-под кофе, используемой в качестве пепельницы, — Только не ври! Говори, как есть!

— Да какой там драться! — с искренним сожалением ответил малец, — Два «лося» меня держали, я и рыпнуться не мог! Они выше меня на две головы, старше намного, да и здоровые такие, плечистые!

Главарь банды «Беркуты» посмотрел на хилое пока телосложение подростка. «Ух, рановато ему в банду, рановато!»- мелькнула мысль в его голове.

— Били сильно остальных ребят?

— Не слабо. Чуть душу не выбили, но Стилет все время приостанавливал своих бойцов, чтобы напрочь покалеченных не было. Но те все же разошлись не на шутку. Видишь, у нас два перелома, да отбитые внутренности. Там трава красной стала от крови. Выбили из нас все деньги, что мы забрали, а вместе с ними еще и наши собственные…

— А проститутки что?

— Они расправы над нами не видели. Но знали, похоже, что Стилет не даст нам уйти. Очень уж бесстрашно шлюхи себя вели.

— А почему не видели-то?

— Ловушку «Оборотни» нам за поворотом проспекта устроили. Мы сразу смыться попытались, как «бабло» получили, развернулись, но и там нам путь к отступлению отрезали. Мышеловка захлопнулась.

— Понятно! Разборка на проезжей части проходила?

— Зачем? Нет, они отволокли нас на пустырь. Недалеко, в окружение кустарников и деревьев.

— А мотоциклы?

— А мотоциклы наши они бейсбольными битами и кусками арматуры раскурочили. Превратили в куски металла.

— Менты в больничку приходили?

— Приходили. Но сам знаешь, нам с ними связываться ни к чему. Я сказал, что неизвестные напали на нас, грабанули, отмудохали. Хотели отнять мотоциклы. Но, типа, мотоциклы наши им не понравились, слишком старые и не престижные. Грабители, говорю, типа взбесились от неудачи, раскурочили наших «железных коней». Да и нас в придачу.

— Поверили? — с сомнением поморщился Беркут.

— Не особо, по-моему. Ну и хрен с ним! Зато больше с вопросами не приходили.

— Как вы все в больницу попали?

— Так сам Стилет нам скорую и вызвал! Сначала чуть не убили, измочалили, как боксерскую грушу, а потом эту, как ее… Ну, я по телеку слышал? О! Гуманность их старшак проявил! При мне скорую вызвал. «Оборотни» укатили, а через минут двадцать и больничка на колесах подоспела.

— Да! Съездили пацаны за «баблом», ничего не скажешь! — зло сплюнул главарь шаповской группировки.

— Послушай, Беркут, я вот чего не просекаю: Сизый же отзвонился, сообщил, что ничего подозрительного не заметил. Откуда же столько «Оборотней» повысыпало нас «мутузить»? Куда он свои зенки направлял?

— Наказал я его уже, Пескарь, наказал. Говорит, перепугался он тогда. Причем не людей испугался, а Фунтика.

— Какого Фунтика? — опешил Пескарь.

— Да ротвейлера. Дед там, в кустах, с собакой гулял. Ротвейлер по кличке Фунтик. А пес размером с молодого бычка. Сизый говорит, что дед чуть не натравил эту собаку Баскервилей на него. Лажу гонит, что убегал от пса.

Иначе порвал бы Фунтик его на мелкие кусочки.

— Убежать от ротвейлера? — с недоверием переспросил Пескарь, — Странно!

— Я тоже так подумал. А ты пацан хоть и мелкий, а башка варит, Пескарь! — похвалил мальца Беркут. — Я уверен — врет Сизый, трусливый заяц!! Но, теперь уже, что поделаешь! Но я его наказал: наши ребята его отдубасили, да выгнал я его из банды! Поумней и посмелей желающих к нам присоединиться много! А этот сукин сын и вас, и меня подставил. Ладно, Пескарь, выздоравливай, и за ребятами присматривай. Предкам вашим я сказал, что мы на рыбалку укатили.

— Да только в качестве рыбы мы оказались, а в качестве рыбаков «Оборотни»! — горько заметил малец.

— Так вышло. Значит, Стилет на бой меня зовет? Когда я готов буду, отзвониться просит? Место встречи обозначить желает? — уточнил Беркут.

— Зовет. Сказал, в честном поединке разбираться с тобой будет, как в законе сказано.

— Ясно. Прощевай, брат! Я раз в два дня гонца вам буду присылать с «гревом». Пожрать, попить, сигарет. Да и сам заезжать буду.

— Увидимся! — попрощался Пескарь.

Беркут покинул здание городской больницы в задумчивости. Его план по захвату части рынка тулеевских сексуальных услуг жестоким наездом потерпел крах. Главарь шаповской группировки достал из кармана записку с номером телефона Стилета, посмотрел на нее, и зло прошептал:

— Урою, гада! Под землю закопаю! «Оборотень»! Серебряную пулю тебе в висок, сука! Кинжал под сердце! Кастетом по темечку! Осиновый кол в поддыхало!

В этот момент глаза парня излучали ненависть и лютую злобу.

Друг детства Степана Прокопчука — Дмитрий Ступицин, с равнодушием смотрел на прогуливающихся по Литейному «ночных бабочек». Он уже привык к ним, как к неотъемлемому пейзажу проспекта. Они ему не мешали. Сам он жил на Чугунной улице, и на место работы девушек легкого поведения выходил, чтобы выгулять свою любимицу — овчарку по имени Белла. Сегодня был выходной день, погода стояла теплая, солнечная. Дмитрий надел спортивный костюм, кроссовки на высокой подошве, так как решил основательно размяться в это утро, побегав с Беллой в свое и ее удовольствие. Хозяин и собака пересекли проспект и углубились туда, где пустыри и многочисленные кустарники вплотную прижимались к Литейному. Ступицин наклонился, взял с земли длинную толстую ветку, резким движением переломил ее о колено. В результате в руке у него оказался отломок с полуметра в длину. Владелец овчарки поднял палку над головой и громко крикнул: