Леонид Панасенко - Случайный рыцарь (Сборник)

«Волга» ткнулась передними колесами в бордюр.

«Проклятье! Узко, очень узко… Сразу не развернуться! Пока будут сдавать назад, дергаться вперед, опять сдавать… Проклятье! Не уйти!»

Загранотряд — то ли абхазский, то ли грузинский — очевидно понял их намерение. Загремел пулемет, и длинная очередь прочертила дорогу позади их машины, отсекая путь к отступлению. Ирина взвизгнула от страха.

— Слушай, Тофик, — устало и безнадлежно заговорил Максим. — Нам отсюда без тебя не выбраться. Даже если я успею развернуться… Понимаешь, пуля всегда обгонит «Волгу»… Напрягись, милый! Сделай что-нибудь! На тебя вся надежда.

Автоматчики были уже шагах в тридцати от машины. Оружие они держали наизготовку. Тофик глянул на колеблющиеся в такт шагам зрачки дул, молча опустил голову. Руки его так сжали сосуд с братом-близнецом, что побелели костяшки пальцев. Он забормотал: то ли молитву, то ли заклинания. Затем замолчал, тихо вскрикнул и вспышка холодного колдовского огня снова ослепила незадачливых попутчиков. Машину швырнуло на гребне этого огня, что-то затрещало, и их «Волга» уткнулась носом в кусты незнакомого подлеска. Исчезли горы, шоссе, а главное — автоматчики в пятнистой форме и грозная коробка бронетранспортера, секунду назад державшего их под пулеметным прицелом. Сумерки, лес со всех сторон, бледный лик луны и тишина — немыслимая тишина, которая текла в открытое окно водителя вместе с сыростью близкой реки.

Ирина вдруг засмеялась. Сначала тихонько, потом все громче и громче.

— Пред-пр-пред-став-ляете, — она буквально захлебывалась истерическим смехом, — эти… эти дол-ба-ки… с автоматами… Стоят… на дороге, ой, не… могу, а нас… нетути. Ни нас, ни машины…

— Они подумали, что мы взорвались, — хихикнул Тофик, а Ирина в порыве неожиданной благодарности расцеловала джинна-недоучку, чем привела его в великое смущение.

Улыбнулся Магг. И Максим, у которого все еще дрожали от напряжения и всего пережитого руки, тоже вдруг засмеялся:

— А этот, с пулеметом… Как он облажался: развернулись к нему боком, неподвижная цель…

Они ходили вокруг машины, смеялись, что-то говорили, перебивали друг друга, чувствуя необыкновенное облегчение и завораживающий покой наконец обретенной безопасности.

Максим сдал «Волгу» назад, включил фары.

— Куда нас занесло, выясним завтра. Лишь бы не в Африку… А теперь слушать мою команду: мы с генерал-майором собираем хворост и разжигаем костер, Ирина с Тофиком готовят ужин, а Мамед, как философ, оценивает ситуацию и запасается для нас мудрыми советами.

Вскоре на поляне весело пылал костер, на котором разогрели тушонку и поджарили шашлыки из белых грибов — Магг набрел на них буквально в десяти шагах от машины и, не разбираясь толком в земных деликатесах, поднял такой шум, что сбежалась вся команда. Из багажника машины достали скромные подарки Петра Марковича. Настолько «скромные», что автор этих строк, житель полуголодной страны, во-первых, не решается дразнить своих соотечественников, а, во-вторых, несмотря на несомненный дар фантаста, просто не в состоянии описать то, что он никогда в жизни не видел и не пробовал. К ужину Максим достал две заветные бутылки коньяка, которые приберегал для решения интимных вопросов.

— Чертовски хорошая штука — жизнь! — задумчиво произнес он, поднимая первый тост. — Я сегодня, господа, это впервые, считайте, понял.

Через полчаса ночного застолья Ирина потребовала музыки. Максим включил в машине приемник, нашел какой-то медленный блюз. Ируля подхватила отнекивающегося Тофика, явно демонстрируя присутствующим, что она знать не знает своего московского дружка. Максим только улыбнулся.

— Благородный Ки-ихот, — заговорил с ним генерал-майор Магг, который, несмотря на многократные «вздрагивания», выглядел то ли усталым, то ли печальным. — Меня очень беспокоит, что Её Высочество Дульси ни разу не вышла на связь. Не отвечает она и на мои вызовы.

— У тебя есть какой-то аппарат? — удивился Максим.

— Да нет. Мы, сеньор рыцарь, в случае острой необходимости можем обмениваться мыслеобразами.

— Это что — телепатия?

— Вроде этого, но до прямого обмена мыслями даже мы еще не доросли. Мыслеобраз нечто похожее на ваши видеоклипы: передаются воображаемые или действительные картины бытия, эмоции, желания… Я, например, хотел показать принцессе эту подлую охоту на нас и тем самым попросить ее покровительства и помощи. Максиму передалась тревога двойного слуги.

— И что может значить такое отсутствие связи? — спросил он.

Магг пожал плечами:

— Или нежелание Её Высочества, что маловероятно. Или… Или это очередные происки Мудлака. Мозг можно экранировать, можно повлиять на него определенными лекарствами.

— Ты думаешь, что Дульси что-то подмешивают в еду?

Магг подбросил в костер несколько сухих веток.

— От твоего Первого Врага и Третьего Претендента можно ожидать чего угодно. Я уже говорил, что не знаю под звездами более коварного и подлого существа.

— Кстати, — Максим вспомнил вопрос, который забыл задать в день их знакомства. — Если я подвинул Мудлака на третье место, то, значит, до меня был Первый Претендент, который теперь стал Вторым?

— Разумеется. — Магг предложил «вздрогнуть», что они незамедлительно и совершили. — Это давнишний враг нашего галактического союза, некий Голубой Рыцарь. Он стоит тысячи Мудлаков, потому что за ним стоят силы, быть может, превосходящие всю мощь СНГ. Он — правитель Неизвестных миров.

— У меня снова поедет крыша от твоих россказней!

Максим нетвердой походкой отправился к машине, решив более подробно исследовать дары Петра Марковича. Чутье у него оказалось потрясающим. В дипломате, который они сначала посчитали принадлежащим хозяину «Волги», благородный рыцарь Ки-ихот обнаружил целую батарею различных заморских напитков.

— Ируля, Тофик! — крикнул он. — Хватит вам балдеть. Наш ужин продолжается!

Ирина предложила выпить за Тофика и тут же вспомнила о Мамеде. Бросилась к машине, притащила оттуда стеклянный дом близнецов.

— Ты чего там сидишь, Мамёдушка? Иди к нам ужинать.

Грустный голос ответил ей:

— Спасибо за приглашение, о прекраснейшая из прекрасных, но мне не нужна земная пища. Огонь и только огонь питает мои мысли.

Какой ты упрямый! — рассердилась Ируля. — Выйди хотя бы из бутылки, познакомься с нами.

— Я вижу вас и преисполнен к вам любовью, — ответил Мамед из ночной пустоты. — Но я дал себе обет не возвращаться в бренный мир, пока не пойму в чем смысл жизни и почему судьба так неблагосклонна ко мне и моему незадачливому брату. Кстати, простите этого неумеху и недоучку, который так и не научился простейшему — переносить предметы не куда попало, а в нужное место.

— Да ты что, Мамед?! — вскричала порядком окосевшая Ируля. — Он такой лапочка! Без него мы бы все давно погибли. За Тофика!

Она чокнулась со всеми, в том числе и с сосудом с ручкой, в котором засел несговорчивый Мамед. Все улыбнулись, но проделали то же самое.

— Серьезный парень, — заключил Максим. — На тысячу лет, как минимум, себе работенку придумал.

То ли от выпитого, то ли от ощущения пусть временной, но безопасности, им овладела странная эйфория. Лица друзей то приближались, то улетали куда-то вверх, к холодным сентябрьским звездам, пламя костра корчило забавные рожи, из лесной чащобы слышались девичьи голоса и смех. И все же он ел и пил, разговаривал, и даже выяснил у липового генерал-майора, что подразумевалось под словом «некий».

— Голубого Рыцаря видели всего дважды, — пояснил Магг. — Первый раз лет триста назад, издали, во главе войска при битве за Предел Мира. А второй раз он прислал Королю свое изображение, ну фантом, когда принцессе Дульси не исполнилось даже месяца, и вручил личную ноту о сватовстве.

— Ноту? — переспросил Максим.

— У нас такой способ сватовства, конечно, не принят. Но в ноте женитьба Голубого Рыцаря на принцессе связывалась с заключением мира, и Король, скрепя сердцем, объявил это чудовище Первым Претендентом. Правда, он заявил фантому, что все дальнейшее будет происходить по законам нашего мира… Так пока и было. Когда Дульси исполнилось четырнадцать, Мудлак официально выдвинул себя в Претенденты и стал Вторым.

Распоясавшаяся Ируля учила Тофика пить на брудершафт, бедный джинн отказывался целоваться и смущенно поглядывал на хозяина, очевидно, ожидая от него помощи.

Но Максим в это время то проваливался в колдовские миры, где переплетались краски и звуки, благоухали цветы и летали обнаженные женщины, то возвращался к костру и словам Магга — малопонятным, но явно предупреждающим о новой опасности.

— П-поч-чему ты назвал его ч-чудовищем? И п-поч-чему он Голубой? Если он «г-голубой», то зачем ему принцесса?