Ярослав Зуев - Три рэкетира

– Олег Пе-петрович, – грустно произнес Армеец, решив начать издалека, – с-сначала мы по-попали в п-пробку… – он слегка заикался, особенно когда нервничал.

– Если мы и заскочили в бар по дороге, так на минуту, потому что Атасову захотелось дернуть пивка, – вставил свои пять копеек Протасов, – мы с Армейцем вообще были трезвыми, как стеклышки.

– Да ну? – Правилов выскочил из кресла и оказался перед Протасовым. – Да что ты говоришь?!

– Эдик, – ехидно поинтересовался Правилов, тыча пальцем в нос Армейцу, – ну на хрена ты ползал на брюхе, умоляя взять тебя на работу? Шел бы ты на хрен обратно в свою школу!..

– Или вот ты, Протасов! На какой ляд тебе такая здоровенная цепь на шее? Чтобы ментам было удобнее водить тебя на поводке?..

Протасов и Армеец дрожали от ярости, они постукивали ногами об ламинированный пол, кусали губы и сжимали кулаки.

– Олег Петрович! – Протасов вращал глазами, совсем как разъяренный бык, – Олег Петрович! Мы сидели на фирме, нормально все, кофе там, все дела. Тут менты, мать их, дверь долбанули по беспределу. Фирмачей сразу мордами в пол, короче «маски шоу». Мы с Армейцем рубались с этими, в камуфляже… Смотрю – труба дело!.. Ну, – запаковали нас. Е-мое, шеф, что мы могли сделать?.. Проколы бывают у всех. Что, Тайсон ни разу в жизни не получал конкретно по рогам?..

– Мы п-предъявили до-документы, – продолжил за Протасова Армеец, – нам дали встать. Они хотели до-доставить нас в СИЗО, но потом нам удалось с-скрыться…

– Удалось скрыться? – переспросил Правилов, снова закипая, – и что мне теперь делать? Выдать вам медали?..

Все это время Бандура жался в приемной на самом краю диванчика. А что еще остается делать просителю, прибывшему с голой задницей на прием к богатому дяде? Время от времени Андрей чувствовал на себе выразительные взгляды секретарши Олега Правилова. Взгляды были полны презрения, доказывая старую как мир истину, иной холуй еще похуже хозяина. Андрей без труда переводил их примерно следующим образом: – «Если тебя, парень, по какой-то причине отсюда и не пошлют, то будешь ты тут всем намобязан по гроб жизни». Поскольку возразить было нечего, он сидел, полностью посвятив себя изучению рыб, плававших туда-сюда по огромному аквариуму, установленному в приемной. Андрей взвешивал в уме последствия переноса правиловского аквариума (при помощи телепортации, например) в зоокабинет родной средней школы в Дубечках и склонялся к тому, что учительница биологии получила бы инфаркт, но гарантии, конечно, дать не мог…

Между тем разговор в кабинете перешел на такие тона, когда даже толстая филенчатая дверь не является для звука ощутимой преградой.

– Армеец! – раздался из-за стены разъяренный рык Правилова, – ты иди на хрен куда хочешь!.. Ты иди в трансвеститы, ты иди в парламент! Протасов, твою мать, ты иди на хрен на рынок торговать, а я, мать вашу, пойду в налоговую милицию, участковым, я лучше машины буду гонять из Поляндии… И я вас в последний раз спрашиваю, где Атасов, а?! Где Атасов, мать вашу?! Он что, сбежал?!

В это время входная дверь приемной распахнулась, и на пороге появился небрежно одетый мужчина с благородным и красивым, но жестоко испитым лицом. Бандуре немедленно пришло в голову, что почки незнакомца работают на пределе возможностей.

Мужчина нетвердой походкой пересек приемную и толкнул дверь кабинета:

– Кто это, типа, сбежал?..

С этими словами незнакомец скрылся за дверью.

Атасов (ибо это был именно он) сопровождаемый изумленными взглядами Правилова, Протасова и Армейца, проследовал к правиловскому столу, который вполне бы сгодился под обустройство небольшого аэродрома. Расстегнув на ходу короткую джинсовую куртку, Атасов шваркнул на дубовую столешницу пластиковый пакет, под завязку наполненный салатовыми купюрами с портретом генерала Уилисса С. Гранта на обороте. Затем развернулся через левое плечо, на мгновение утратив равновесие, но каким-то образом все же удержался на ногах.

– Е-мое, Атасов, ну ты даешь! – Протасов радостно ощерился, демонстрируя все свои тридцать два зуба, получившие вторую жизнь благодаря включению коммерческой зубоврачебной клиники «Капот» в зону интересов корпорации Виктора Ледового.

На вопрос Правилова – «Где Атасов?» Протасову, мягко говоря, отвечать было нечего. Он действительно немного увлекся, попивая тоник и поедая глазками длинные ножки одной из сотрудниц «Антарктики», с которой и точил лясы вплоть до того момента, когда входная дверь полетела с петель, а в офис вломились эти гребаные «маскировочные костюмы».

По дороге в «Антарктику» Атасов, занимавший переднее пассажирское кресло в джипе Протасова, высказал предложение, что «…типа, пора бы и горло промочить». Протасов сказал «в натуре» и направил машину в сторону ближайшего бара, не дожидаясь, пока Армеец с заднего сидения выскажет свое мнение. В то время как Протасов в игровом зале насиловал «одноруких бандитов», Атасов сидел за стойкой, опустошая пивные банки с методичностью часового механизма. На лицах барменов читалось унылое выражение, поскольку троица уже давно перевела бар на режим работы «сегодня угощает заведение». Попытку Армейца напомнить о времени Атасов решительно отмел: «…Правилову, типа, не по фигу, часом раньше или позже он получит свои баксюки?..»

В половине второго Протасов все же зарулил на парковочную стоянку под окнами «Антарктики», они вышли из машины и поднялись на третий этаж.

Пока Протасов кадрил длинноногую секретаршу, бросая жадные взгляды на ее соблазнительные коленки, а Армеец скучал у окна, считая проезжающие по Федорова машины, Атасов двинул к двери. Пиво, поглощенное им в неимоверном количестве, властно заявило о себе, толкнув Атасова на выход. Деньги Олега Правилова, к тому времени уже отсчитанные сотрудниками «Антарктики», дожидались в пластиковом пакете на столе, и Атасов, продвигаясь наружу, прихватил их с собой – «так оно, типа, надежнее». Он покинул офис, думая только о том, в каком из концов длинного институтского коридора находится мужской туалет, и моля Бога, чтобы не ошибиться.

Штурм «Антарктики» застал Атасова в кабинке, напомнив ему о далеких событиях середины 70-х, когда он еще ходил в школу и жил с родителями на третьем этаже панельной хрущевки почти в самом центре Винницы. Дело близилось к двенадцати ночи, Атасов сидел на балконе, грыз учебник физики и зевал, рискуя вывернуть челюсть. Внезапно дом качнуло, да так, что застонали панели перекрытий. Затем соседи повалили на улицу «…в трусах иночнушках, сгибаясь, типа, под тяжестью ковров, телевизоров ипрочих гребаных ценностей». Это было первое землетрясение, случившееся в жизни Атасова. Оно тряхнуло Украину с силой трех-четырех баллов, не более, и оставило у Атасова чувство смутной потери, навсегда разрушив детское ощущение незыблемости дома, превратив его в «обычную, типа, пятиэтажку».

Чуть позже отец Атасова, поправив пальцем сползающие на нос очки, – они у него вечно сползали, в особенности, когда он собирался изречь нечто архиважное, глубокомысленно заметил, что самым безопасным местом при землетрясениях, безусловно, являются туалеты. Мать немедленно возразила ему, назвав это такой же чушью, как и предшествующую подобным катаклизмам панику домашних животных. Их кошка, Чикешка, действительно, последние два часа благополучно «типа проспала на своем любимом месте – верхней антресоли кухни».

Тем не менее, Атасов постоял немного в кабинке, слушая журчание воды в писсуаре и представляя, насколько хорош будет его видок, когда он выберется из-под развалин здания, единственный, оставшийся в живых, и «типа, с ног до головы, вфекалиях».

Однако вскоре в туалет начали проникать звуки, которые может создать только милиция, занятая спецоперацией. Грохот ивопли доносились из той части коридора, где находился офис «Антарктики». Атасов быстро сопоставил одно с другим и отмел мысли о землетрясении. Пробыв в кабинке еще какое-то время, Атасов по пожарной лестнице поднялся на седьмой этаж, выкурил у окна десяток сигарет, с облегчением увидел Протасова и Армейца, укативших в джипе, убедился, что за ними нет «хвоста», и спокойно покинул здание института в толпе сотрудников, спешащих отдаться уик-энду.

Прокладывая маршрут обратного пути, Атасов справедливо рассудил, что если нервные клетки и не восстанавливаются, то это совсем не относится к показателю алкоголя в крови. Когда он, в конце концов, появился в кабинете Правилова, это стоило ему всех усилий воли, на какие он был только способен.

Правилов наконец оторвался от Армейца, над которым все еще нависал со сжатыми кулаками, и шагнул в направлении Атасова. Армеец, только что отклонявшийся от наступавшего Правилова, так и остался стоять под некоторым углом к линии пола, словно знаменитая Пизанская башня.