Евгений Сухов - Делу конец – сроку начало

— А что случилось, Петр Павлович? — спросил Михаил.

— Я тут выехал на своем стареньком «Москвиче», есть у меня такая прихоть разъезжать на нем раз в неделю.

Все дружно, с самыми серьезными лицами, понимающе закивали головами. Убедившись, что охрана выдержала тест на надежность, он продолжил:

— Вот еду, и вдруг какой-то баран выскочил сбоку и прямо под мой «Москвич». Я попытался увернуться, но не получилось… Поцарапал их девяносто девятую модель. Из машины вылезли три хмыря, отобрали у меня права и сказали, что, пока не принесу им деньги за новенькое авто, права не получу. Я могу, конечно, уладить с документами через управление. Но думаю, этим дело не кончится. Не дождавшись меня, они сочтут мои действия за слабость и явятся в мою контору, чтобы получить свою долю. А это, сами понимаете, будет несправедливо. Поэтому отпор им нужно давать сразу и очень серьезный. Может, кто-то думает по-другому? Я готов выслушать.

— Все верно, Петр Павлович, мы тоже так считаем, — за всех ответил Михаил. — Так мы сейчас туда едем?

— Не гони лошадей, выслушай до конца, — как можно спокойнее проговорил Осянин. — Я уже отправил к ним Алика с двумя ребятами, — и пальцы вновь предательски забарабанили по столу. — Мы условились, что они вернутся через два часа, но их нет уже более трех часов, и я опасаюсь, что их просто задержали.

— Понятно, — озабоченно сказал Михаил. — Алика нужно выручать. Если он не вернулся в срок, значит, дело действительно очень серьезное. Можно вопрос? Откровенный?

— Разумеется, мы ведь с вами одна команда, — натянуто улыбнулся Осянин.

— У них были с собой пушки?

После некоторого колебания Осянин сознался:

— Да, захватили кое-что. Газовый у Алика, у Сереги, кажется, «вальтер» был.

— Значит, мужички там подобрались и вправду очень крутые.

— Вот что я вам скажу: теперь мне права как будто уже и не нужны, не до них. Узнайте, что с Аликом и его ребятами. Надо выручать их, за это каждый из вас получит по две тысячи баксов. Только не надо меня благодарить! — выставил он вперед руки. — Пустыми туда тоже не стоит заявляться, возьмете каждый по стволу. Вещь не обременительная и в данном случае может очень даже пригодиться.

— Мы все поняли, Петр Павлович, все-таки не дети, как-нибудь разберемся, — за всех ответил Михаил.

— И прошу вас, поменьше глупостей. Прежде чем что-либо предпринять, вы должны все хорошо продумать, — продолжал наставлять своих подчиненных Осянин. — Вот адрес, — положил он на стол листок бумаги. — Сколько сейчас? Час? Я жду вас в три, ну максимум в четыре. А теперь идите. Время не ждет. Долгих прощаний не будет, все-таки не на войну идете, — у самого выхода сказал директор и, стукнув по приятельски в спину Михаила, прикрыл дверь.

Игорь Игоревич посмотрел на часы. Без пятнадцати восемь, пора собираться. В ровную аккуратную стопочку сложил разбросанные по столу бумаги. После чего набрал цифровой код на крышке сейфа и вытащил оттуда пачку стодолларовых купюр. Небрежно запихнул их во внутренний карман пиджака.

Почти каждый вечер он выезжал в казино «Феникс». Элитное заведение, где собирались исключительно банкиры и состоятельные чиновники. В этот круг Игорь Игоревич был допущен всего лишь полгода назад и очень гордился таким завоеванием. Другим на подобный скачок требуются годы, значит, начальство сумело оценить его старания. Но вряд ли кто из них подозревал, что планы молодого банкира куда более честолюбивые, чем это может показаться с первого взгляда. При встрече с ним каждого вводит в смущение его простоватый, почти крестьянский вид, но давно известно, что под кисловатой кожицей прячется сладкая мякоть.

В его сейфе, кроме обыкновенных служебных бумаг, представляющих интерес только для узкого круга специалистов, покоилась еще папочка средней толщины, где он собирал скверный материалец на своих начальников. Не следует полагать, будто совместная деятельность связала их на вечные времена, и Игорь Игоревич не исключал, что когда-нибудь придется продать эту папочку с пользой для дела. Кроме обычных темных финансовых пятен, которые можно отыскать едва ли не в каждом втором банке — аферы с кредитами, покупка валюты по сниженному курсу, перекачивание денег через офшорные зоны и всевозможные операции, позволившие банку войти в десятку лучших, — его руководители имели низкие страстишки, о которых не принято распространяться в приличном обществе. Например, директор банка, слащавый мужчина средних лет, любил баловаться с малолетними девочками, которых ему доставляла усердная охрана. А его заместитель раз в месяц совершал вояж в Гамбург, где не вылезал из баров, переполненных гомосексуалистами. Игорь Игоревич сумел даже получить пару пикантных снимков, где любвеобильный заместитель беседовал накоротке с высоким стриженым блондином.

Он не без иронии думал о том, что у всякого человека, взобравшегося на финансовый или политический Олимп, непременно обнаруживается какая-нибудь слабость. Интересно, а у него самого, лет эдак через пять, не проявится ли тоже какая-нибудь дурная наклонность?

Игорь Игоревич выглянул в окно: служебная «БМВ» терпеливо дожидалась его у самого входа. Рядом стоял шофер, одновременно выполняющий и роль телохранителя. Можно было бы съездить к приятелям и потрепаться ни о чем (не все же время разговаривать о деньгах) или заявиться к маленькой куколке семнадцати лет, с которой познакомился неделю назад, но правила требовали, чтобы он явился в казино и за игровым столом, вместе с такими же, как и он, финансовыми магнатами, промотал пару тысяч долларов. Причем с деньгами следует расставаться без сожаления, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к заокеанским президентам, запечатленным на зеленых бумажках. Последнее у Игоря Игоревича получалось блестяще, создавалось впечатление, будто он проигрывает не тысячи «зеленых», а отдает швейцару рубль за пришитую пуговицу.

А что, если начихать на все эти условности и заявиться к Ольге! Эта мысль неожиданно развеселила его. Помнится, им когда-то вместе было очень хорошо — Ольга умела отдаваться с выдумкой, и такого разнообразия, какое он узнал с ней, не встретишь даже в знаменитой «Кама сутре». Приятно было осознавать, что у нее он был первой любовью.

Игорь Игоревич закрыл дверь кабинета и размеренным шагом направился к выходу. День закончен достойно, и можно было позволить себе такую роскошь, как неторопливость. Длинная ковровая дорожка приглушала его несколько тяжеловатую поступь.

Руководителю отдела по внешним связям нравилось в банке все: дорогой интерьер, шикарная обстановка и даже дубовый паркет, не смеющий скрипеть под тучными телами клиентов. Ощущение принадлежности к этим стенам не только накладывало отпечаток на характер, делая его жестче и бескомпромисснее, но и придавало дополнительные силы. Разве каких-то два года назад он мог бы запросто и чуть ли не пренебрежительно разговаривать с хозяином района? А чтобы отказать!.. А нынче, пожалуйста, и если бы захотел, тот еще и просидел бы в приемной четверть часа, как обыкновенный проситель.

Ах, приворожила девчонка Кулика — улыбнулся своим мыслям Игорь Игоревич. Банкир вдруг осознал: он вырос уже настолько, что может отмахнуться от просьбы такого авторитета, каким в районе являлся Стась Куликов. И вновь его посетила шальная думка, что неплохо бы навестить сейчас свою Оленьку, потеребить ее сытое тело, а когда явится Кулик, по-простому так заявить, чтобы тот не показывался в ее квартире. Расставаться с роскошным телом Ольги было по-настоящему жаль.

Банкир почти преодолел последние ступеньки парадного входа. Шофер предусмотрительно распахнул переднюю дверцу и ждал приближения шефа.

Неожиданно Игорь Игоревич дернулся, будто кто-то невидимый с размаху ударил его кулаком в грудь. Портфель отлетел далеко в сторону, грохнувшись пластмассой об угол тротуара. Неловкий рывок вправо, и уже в следующую секунду тело его опрокинулось назад, стукнувшись затылком о парадные ступени.

— Значит, они ушли и больше не возвращались?

— Нет.

— И вы даже не поинтересовались их дальнейшей судьбой? — продолжал спрашивать майор Шевцов. — Все-таки это ваши работники. Хочу сказать откровенно, что мне непонятно ваше поведение.

Толстяк побагровел.

— А что мне еще оставалось делать?

— Ну, могли бы заявить в милицию, почему, кстати, вы не сделали этого сразу?

— А вам не приходила такая мысль, что я просто испугался! Представьте себе, испугался самым настоящим образом не только за собственную жизнь, но и за жизнь своих детей! Вы хотите сказать, что я не думал об этом? Восемь человек ушли — и с концами. Да, мне было страшно! Я каждый день трясся, что могут прийти и за мной. Сначала я рассчитывал, что мои люди вернутся на следующий день, потом ждал их еще день, а когда прошла неделя, понял, что им уже никогда не вернуться. Я даже думал, что эта авария была подстроена специально, чтобы держать меня на коротком поводке и тянуть из моей компании все соки.