Петр Северцев - Афера хакера

— Мужик! Может, тебе помочь чем? — хрипло спросил он, изо всех сил пытаясь добавить в свой голос максимум вежливости, на которую он был способен.

— Да, спасибо, — сказал я. — У меня есть некоторые затруднения. Мне дали адрес и даже нарисовали схему, но забыли указать квартиру, где проживает одна моя знакомая.

— Какая? Я тут всех знаю.

«Да уж, — подумал я. — Если ты каждый вечер занимаешься здесь сбором пожертвований в фонд партии любителей пива, наверняка, изучил свой электорат досконально».

— Ее зовут Татьяна. Живет она в этом подъезде.

— Татьяна? — Мужик сделал серьезное лицо и изо всех сил напряг не выветрившиеся с алкоголем остатки мозгов.

— Знаете, такая высокая, чуть ниже меня, платиновая блондинка, — сказал я, не совсем уверенный в том, знает ли тот значение слова «платина».

Мозговой процессор мужика работал с огромными перегрузками. Он даже затаил дыхание, чему я очень обрадовался, так как запах перегара, исходивший от него, был невыносим. Я уже боялся, что его голова задымится, когда он воскликнул:

— Бля, вспомнил! Из пятьдесят восьмой квартиры! — Но радость на его лице быстро сменилась озабоченностью: — Но ты знаешь, братан, она здесь почти не живет.

— Как не живет? — сделал я удивленное лицо.

— Так! — уже более уверенно сказал он, — Бывает два-три раза в неделю, приезжает на своей тачке, с хахалем, иногда одна…

— С хахалем? — еще больше удивился я.

— Ну да! Худенький, востроносый, с усиками. Машина у нее такая черная, импортная. Да и сама она. — Мужик изобразил на лице усмешку, приставил к груди руки и выставил локти вперед, явно намекая этим жестом на пышность форм блондинки.

— С хахалем? — еще раз недоуменно спросил я. — А что же они тут делают? — продолжал морозить глупости я.

— Чо, чо? — даже этот пьяница был поражен. — X… через плечо…

После этого мужик выставил перед собой два сжатых кулака и стал с интенсивностью надвигать их на себя, как будто он делал упражнения со жгутом.

— Вот чо! — продолжая заниматься псевдофизкультурой, просвещал меня он.

Зрелище, которое мы с ним производили на пустом пятачке перед домом, было настолько захватывающим и привлекательным для зрителей, что я поспешил остановить мужика в его демонстрации и сказал:

— Все, все… Я понял, понял… А почему вы так решили? Может, они здесь живут.

— Если бы жили, то ночевали бы. А то как стемнеет, так сматываются. У мужика небось семья. Пару палок кинет, и домой… А вообще он мужик хороший: по вечерам я здесь один сижу, он мне несколько раз на опохмелку давал.

— А давно они были здесь последний раз? — задал я очередной вопрос.

— Да вот уже как неделю не были, ни его ни ее не видать…

— Так ты непохмеленный? — деланно поразился я. — Держи, командир, — я достал из кармана купюру, — а то скоро магазин закроет, будешь в ларьке втридорога брать.

Радость после отчаяния особенно светла. Именно она сделала лицо моего собеседника почти одухотворенным.

— Ебтс, да я мухой слетаю! Ты будешь?

— Нет, спасибо, я за рулем, — отказался я.

Мужик сострадательно посмотрел на меня, но времени выражать мне соболезнование у него не было, и он на крейсерской скорости устремился за угол к магазину.

Я предположил, что, исходя из выданной суммы, сегодня этого мужика я уже не увижу. Я огляделся по сторонам — на дворе уже были сумерки — и зашел в подъезд. Пятьдесят восьмая квартира оказалась на последнем этаже. Несмотря на то что дверь там была металлическая, замок даже для меня, отнюдь не виртуоза отмычки, оказался очень несложным. Открыв замок, я быстро вошел в квартиру и закрыл за собой дверь. Отыскав в кармане зажигалку, я зажег ее в поисках выключателя. Он оказался прикрытым вешалкой. Если бы там висело много одежды, его было бы сложно найти.

«Хорошо хоть не вмонтирован в унитаз», — подумалось мне.

Зажегшийся свет осветил маленькую тесную прихожую, тумбочка которой была покрыта легким слоем пыли, свидетельствовавшим о том, что хозяева здесь давно не бывали. Из прихожей, минуя совмещенный санузел, я попал в зал, из которого одна дверь вела в кухню, другая — в комнату, служившую, видимо, спальней. Я осмотрелся. Квартира была обычной хрущевской планировки со свойственными ей малыми габаритами, но в то же время хорошо и со вкусом отделанной. Мебели было не слишком много, в зале у стены стоял большой мягкий диван. В дальнем от окна углу стоял вырезанный из дерева журнальный столик с двумя креслами по бокам. На тумбочке у окна рядом с баром стоял широкоэкранный цветной телевизор «Sony», пульт от которого валялся на журнальном столике.

«Интересно, зачем он был им нужен? Чай, не новости приезжали сюда смотреть», — мелькнуло в голове у меня. Для чего приезжали сюда местные обитатели, становилось ясно после беглого осмотра спальни. В маленькой комнате в шкафу висели как женская, так и мужская одежда. Особенно выделялись два белых махровых халата — в розовую и голубую полоску. Кроме этого, в ванной я обнаружил пользованный мужской бритвенный набор, дезодорант и массу женской косметики «Орифлейм», принадлежавшей, видимо, хозяйке.

Непосредственно полигоном для выполнения тех функций, которые так красочно описал мой недавний собеседник-алкоголик, служила широченная двуспальная кровать, которая едва умещалась в этой маленькой спальне. На тумбочке у окна, как бы напротив кровати, стоял большой электронный будильник — для того, чтобы партнеры не теряли связи со временем. В баре я узрел небольшую, но великолепную коллекцию спиртных напитков. Поскольку я их принципиально не покупал, у меня даже зародилась шальная мысль о приватизации бутылочки понравившегося мне шотландского виски. Окна квартиры выглядывали на улицу и были тщательно занавешены горизонтальными жалюзи.

Не знаю почему, но я вдруг ощутил чувство уюта и комфорта в этой квартире. Я даже в чем-то позавидовал Зимину. Приезжать сюда на непродолжительное время со своей красавицей пышнотелой блондинкой, заниматься здесь, понимаешь, полезным и радостным делом, убегая на время от проблем и забот, — что не радоваться такой жизни? Однако нашелся какой-то паскудник, который лишил эту квартиру хозяина, выпустив ему весь барабан револьвера в спину. От последней мысли мне как-то погрустнело, и я решил заняться исследованием квартиры дальше.

В секретере, где находился бар, было несколько ящиков, содержимое которых я решил исследовать. В двух из них я не нашел ничего интересного: в одном лежали нитки, иголки и какая-то женская бижутерия, другой представлял собой небольшую аптечку, в которой находились обычные медицинские препараты — от головной боли, снотворное, от расстройства желудка. И лишь в третьем ящике я обнаружил нечто заслуживающее внимание: среди каких-то старых бухгалтерских документов ряда фирм, в том числе и «Зитэка», я нашел записную книжку. По своей структуре она представляла собой наполовину визитницу, наполовину обычную записную книжку с бумажными сменными листами. Мое желание немедленно поинтересоваться содержанием записей было вполне объяснимым. Я закрыл ящик и пошел вместе с записной книжкой на кухню.

Кухня мне понравилась еще больше — она была уютна и отделана деревом, шкафы были все навесными, чтобы не загромождать напольное пространство, у окна стоял дубовый уголок. Я налил в стоящий на плите чайник воды и зажег огонь. Потом нашел в одном из шкафов тщательно вымытую сервизную посуду, в другом обнаружил большие запасы хорошего чая и кофе. Из холодильника я достал полпалки салями, которая на запах показалась мне вполне пригодной к употреблению. Покончив с несколькими кружками салями, я налил себе чашечку кофе и, закурив сигарету, принялся внимательно изучать информацию, хранящуюся в записной книжке.

Визитки были самые разнообразные — от представителей коммерческих банков и фирм и кончая представителями всевозможных благотворительных и прочих общественных объединений. Большинство названий этих организаций мне мало о чем говорило, как и фамилии представлявших их людей. Закончив с визитками, я перешел к телефонным номерам. Похоже, эту записную книжку не слишком обременяли хранением в ней информации. Я отметил, что, помимо местных номеров, здесь присутствовали иногородние телефоны.

Увлекшись чтением записной книжки, я вдруг с ужасом услышал, как хлопнула входная дверь. Не знаю почему, но я сильно испугался, да так, что чуть не подавился очередным глотком кофе. Тем более что мой постоянный спутник в рискованных операциях, пистолет «Макаров», остался дома. Так, с застывшей у рта чашкой, я медленно слушал, как к кухне приближаются осторожные шаги. Через три секунды, показавшиеся мне огромным отрезком времени, моему зрению наконец предстало видение под названием «Испуганная Татьяна Булгакова».