Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима

— Мне такое даже во сне в те годы привидеться не могло, фантазии не хватало. Они грязными животными мне показались, особенно она. Куда ее ангельские крылья подевались! Как я только с дерева не свалился? Слез кое-как, взял кирпич и запустил в окно со всей дури. Физкультурнику, как потом оказалось, в голову угодил. Он месяц в больнице валялся. А она поняла, что я это был, перестала к доске вызывать, просто так тройки ставила. После этого я уже на девчонок по-прежнему не смотрел, гляну — и словно все сквозь их одежду вижу. Одинаковые они все, только размерами и формами отличаются, а суть одна.

Борода тоже поднялся, сплюнул под ноги.

— И чего это я тебе все рассказываю? Самому стыдно вспомнить. Умеешь ты, Валет, в душу человеку залезть. Тебе что в душу, что в карман руку сунуть. Самое сокровенное вытащишь, а человек и не заметит.

— Есть такое, — согласился карманник.

Ровно гудели двигатели «Боинга» местной авиакомпании. Борода дремал, привалившись щекой к иллюминатору, за которым виднелись кучерявые облака. Валет листал вытащенный из кармана стоящего впереди кресла глянцевый журнал.

Публика, сперва чинно заполнившая авиалайнер, постепенно раскрепощалась. В глазах туристов, направляющихся из областного центра в турецкую Анталью, загорались огоньки расслабона, на который они нацеливались весь предыдущий год. Правда, существовало и несколько отдельных групп, своим поведением показывающих, что перелет по этому маршруту для них абсолютная рутина, случающаяся чуть ли не каждый месяц.

Понемногу публика стала распаковывать сумки. Несмотря на то, что в аэропорту заставляли сдавать в багаж все, что могло представлять хоть какую-то опасность в полете — перочинные ножи, стеклянные бутылки, зажигалки и даже минералку в пластиковой упаковке, — бывалые туристы основательно затарились в дьюти-фри.

Открывались крышки верхних полок, вжикали застежки-«молнии», народ доставал выпивон и закуску. На отдыхе русские люди экономить не привыкли, особенно в самом его начале. Никто не жадничал. Выставлялись на откидные столики вискарь, коньяк, водка, вино и пиво для запивона. По салону самолета стал растекаться пряный запах классических запеченных кур, колбасы, котлет. Самый большой спрос был на пластиковые стаканчики. Стюардесс и стюардов то и дело вызывали нажатием кнопок над головой:

— Стаканчик принеси.

Стаканчики и приносили десятками. Трезвый как стекло Валет вскоре почувствовал себя на борту инородным телом. Смотреть на все происходящее незамутненными алкоголем глазами было просто невозможно.

— Счастливый Борода, — пробормотал Валет. — Спит себе и в ус не дует. Бодрствовал бы, не удержался и примкнул бы к одной из компаний, а работать на трезвую голову надо.

Публика заводилась. Булькало спиртное. Люди менялись местами, сбивались в компании по интересам. В хвосте затянули гламурную песню. Напротив Валета устроился сидеть на подлокотнике абсолютно бездуховный мудила с бутылкой вискаря в руке, он охотно наливал каждому, кто проходил мимо.

— Батя, — обращался он к абсолютно трезвому пенсионеру, пробиравшемуся к туалету. — Выпей с нами, папаша!

— Да не могу я, с внуками лечу, сын путевку купил, — неосторожно стал рассекречивать семейные тайны пенсионер.

Мудила хохотнул:

— Ты что, меня и моих ебалок не уважаешь, — кивнул он на смеющихся прошмандовок.

— Я бы выпил. Стакана только нет, — попытался увильнуть пенсионер, хотя и смотрел возбужденно на бутылку, в которой призывно плескалось темное спиртное.

— Нашел проблему, отец, — расплылся в улыбке мудила. — Звезду Александру Васильевичу! — процитировал он старый рекламный ролик. — Стакан ему и звезды.

Вискарь заплескался в пластиковом стакане. Пенсионер взял его в руку.

— Пей до дна, пей до дна! — закричали прошмандовки.

— За здоровье всех присутствующих.

Пенсионер схватил вискарь, влил его в глотку, смял в кулаке пустой стаканчик:

— Спасибо.

— Будешь возвращаться, еще нальем, — пообещал мудила. — Только попробуй отказаться, папаша. — Это прозвучало как угроза.

Валет отвернулся к иллюминатору, возле которого дремал Борода, чтобы только не видеть пьяного разгула. Он и сам был не прочь нажраться, но понимал, что в аэропорт ему надо прибыть трезвым. На пьяную голову он никогда не работал.

Сзади раздался разбитной бас.

— Эти америкосы — полные мудаки, — надрывался кто-то.

Валет осторожно обернулся, чтобы не нарушить целостность собравшейся за ним компании, вливаться в нее ему не хотелось.

— Вот, моделирую ситуацию, как тогда в Нью-Йорке и в Вашингтоне. — Оказалось, что мудаками считал америкосов толстяк в майке с надписью «Водка сближает людей». — Представьте, в нашем самолете поднимается парочка чернозадых арабов, в руках у них ножики для резки картона. Все, больше оружия они пронести на борт не сумели. И говорят нормальным людям, что летят в международный торговый центр.

— Да это полная х…ня, — охотно согласилась молоденькая девчушка, которой восемнадцать в лучшем случае исполнилось только сегодня утром, и охотно глотнула предложенного ей вискаря.

— Так вот, представьте себе этих лохов в нашем самолете с их голимыми ножиками для картона. Типа, кричат: «Да, у нас оружие, мы захватили самолет, все в хвостовой отсек…» — попробовали бы они сунуться в наш самолет, я бы им первым «розочкой» горло вспорол. А эти америкосы все, как козлы или бараны, в хвосте сбились. Стадо.

Пенсионер скромно возвращался из туалета. Но ему не удалось просто так проскользнуть мимо мудилы.

— Папаша, держи.

В руки старику буквально вставили пластиковый стаканчик.

— Пей до дна! — запричитали российскую алкогольную мантру прошмандовки, следующие с мудилой на отдых.

Последний влил в стакан все, что оставалось в бутылке.

— Ну, на здоровье, — проговорил пенсионер и привстал на цыпочки, чтобы разглядеть в салоне оставленных без присмотра внуков, отправленных стараниями сына на турецкий курорт.

— Гуляй, плесень. — Мудила проводил пенсионера взглядом, осмотрел бутылку. — А у нас что, и бухла больше не осталось? — недоуменно спросил он.

— Ты последнее деду вылил, — подтвердили прошмандовки.

— Точно, вылил. Старикам и детям — это святое, назад ходу нет, — на секунду задумался мудила и внезапно закричал на весь самолет, так громко, что другие пассажиры мигом замолчали: — Человек! Гарсон!

Сквозь гуляющий и пьющий салон к мудиле протиснулся молодой человек в униформе:

— Я не гарсон, я стюард.

— Один хер. Ты понимаешь, у нас бухло кончилось. А это непорядок. Башляю, — мудила распустил веером пачку баксов. — Вискаря подгони.

— На борту спиртного нет, не продаем, — стараясь быть максимально вежливым, проговорил стюард.

— Тогда останавливай самолет. Мы за добавкой сбегаем, — абсолютно серьезно заявил мудила.

— Это как?

— Где тут у вас стоп-кран? — заозирался в дупель пьяный молодой человек. — Щас сорву.

Стюард оказался тертым калачом. Как же иначе, каждый день летал по маршруту Россия — Анталья, можно сказать, нагляделся всяких видов и мог принять адекватное решение в любой стремной ситуации.

— Секундочку, — сказал он предупредительным тоном. — Сейчас все будет в лучшем виде.

Буквально черед минуту был притарабанен вискарь, целых пять пузырей.

— Засцал, сука, — расплылся в улыбке заказчик и протянул веер баксов стюарду. — Но службу государеву понимает.

Стюард, как настоящий профессионал, не стал пересчитывать деньги клиента на глазах у людей — вдруг кто-нибудь из них еще не успел напиться и заметит подвох.

— Я вам еще двадцать баксов остался должен, — честно напомнил он мудиле. — На борту не у кого разменять. Вы когда назад летите?

Мудила спокойно сгрыз винтовую пробку с бутылки, сплюнул в проход и благостно добавил:

— Сдачу себе оставь. Можешь ее в задницу засунуть, если понравится.

Прошмандовки снова засмеялись. Спиртное вновь забулькало в стаканы.

Борода проснулся, обвел непонимающим взглядом салон самолета, затем мгновенно оживился.

— Валет, — зашептал он. — Да тут все бухие. Смотри, борсетка без присмотра на сиденье лежит. Баксы веером выставлены. Бери не хочу.

— Погоди, Борода. В замкнутом пространстве, когда сдрыснуть некуда, лучше ничего не брать. Мигом судом Линча окончится. А вот когда это пьяная шобла на землю сойдет, мы всех по одному как кроликов разведем. В нашем деле терпение — один из главных факторов успеха.

Борода нехотя, но согласился, ему не терпелось приняться за дело. Кожей чувствовал, что удача совсем рядом.

Аэропорт в Анталье, городе, расположенном на полуострове Малая Азия на побережье Средиземного моря, похож на прямоугольник с двумя подковами, от которых тянутся лучи трапов, возле которых словно ласточки замерли самолеты. Такую картину со своего места высмотрел Борода. Он, несмотря на просьбы, а потом на требование милой стюардессы, долго не пристегивался. Так уж ему — турку-месхетинцу, или, как говорил его отец, ахалцинскому турку — хотелось посмотреть сверху на свою историческую родину.