Дон Уинслоу - Власть пса

Дальше по улице Нора обнаруживает книжный магазин, там она приобретает «Анну Каренину», «Мидлмарч», «Бриллианты Юстесов» и несколько романов Норы Роберте — все в мягких обложках.

Потом они едут на рынок через шоссе от их коттеджа и закупают продукты: хлеб, молоко, кофе, чай, мюсли (его любимые) и кукурузные хлопья (ее любимые), бекон, яйца, пару стейков, цыплят, картошку, рис, спаржу, зеленую фасоль, помидоры, грейпфруты, а также яблочный пирог, немного красного вина и пива. И всякие мелочи: бумажные полотенца для ванной, жидкость для мойки посуды, туалетную бумагу, дезодоранты, зубную пасту и зубные щетки, мыло, шампунь, бритву и лезвия, крем для бритья, краску для волос и пару ножниц.

Оба согласны, что следует принять некоторые меры предосторожности: бежать ни к чему, но и лезть на рожон без нужды нечего. Поэтому пришлось распрощаться с «Харлеем», и с ее длинными волосами придется расстаться: если наружность Кэллана самая обыкновенная, то у Норы — вовсе нет. Первое, о чем станут спрашивать их преследователи людей, не видели ли они поразительно красивую блондинку.

— Я уже не такая красивая, — возражает Нора.

— Нет, ты очень красивая.

И, вернувшись в коттедж, Нора обрезает волосы.

Стрижет их коротко. Закончив, оглядывает свою работу и говорит:

— Жанна д'Арк какая-то.

— А мне так нравится.

— Лгун.

Но когда она снова смотрится в зеркало, то и ей вроде ничего, тоже нравится. И еще больше после того, как она красится в рыжий цвет. Ладно, думает Нора, теперь за волосами хотя бы будет легче ухаживать. И вот она я, с короткими, ну очень короткими, рыжими волосами в хлопчатобумажной рубашке и джинсах. Кто бы мог такое вообразить?

— Твоя очередь. — Нора пощелкивает ножницами.

— И так сойдет.

— Но тебе все равно пора стричься, — настаивает она. — С такими волосами у тебя вид, будто ты из семидесятых годов. Позволь мне хотя бы подровнять.

— Нет.

— Трусишка.

— Да, я такой.

— Мужчины платили мне большие деньги за это.

— За то, чтобы ты постригла им волосы? Ты шутишь.

— Эй, Томми, люди-то разные бывают!

— У тебя руки дрожат.

— Значит, тебе лучше сидеть смирно.

Кэллан позволяет ей постричь себя. Сидит, замерев на стуле, глядя на ее и свое отражения, пока она стоит позади него и щелкает ножницами; его каштановые кудри падают сначала ему на плечи, а потом на пол. Нора заканчивает, и они смотрят на себя в зеркало.

— Я нас не узнаю, — заявляет Нора. — А ты?

Я тоже совсем не узнаю, думает он.

Вечером он готовит для нее куриный суп, стейк с картошкой для себя, и они сидят за столом, едят, смотрят телевизор, и, когда передают новости про взорвавшуюся лабораторию по изготовлению метамфетамина и найденные тела, он ничего не объясняет ей, потому что совершенно ясно: она не поняла.

Он старается почувствовать жалость к Персику и О'Бопу, но у него не получается. Эти двое спровадили слишком много людей в мир иной, такой конец был написан у них на роду.

Так же, как и у меня.

Но вот Микки ему жалко.

Новость эта также означает, что Скэки уже пустился по их следу.

Ночь Нора провела беспокойно, не могла заснуть: как только она закрывала глаза, видела кровь, трупы, искалеченных людей. Кэллан понимает и сочувствует: у него самого таких картинок навалом. Только, думает он, я к ним уже попривык.

Он лежит, крепко прижав Нору к себе, и рассказывает ей ирландские истории, какие помнит с детства. А чего не помнит — придумывает, что не слишком трудно, потому что только и нужно молоть чушь про фей, лепреконов и всякую прочую ерунду.

Сказки и небылицы.

Часа в четыре утра Нора засыпает, потом и он, сжимая под подушкой пистолет двадцать второго калибра.

Просыпается Нора голодная.

Еще бы, думает Кэллан, и они отправляются через шоссе в ресторанчик, где она заказывает омлет с сыром, сосиски и ржаные тосты с маслом.

— Желаете американский сыр? — спрашивает официантка. — Чеддер или Джек?

— Да.

Нора ест, будто приговоренная к смерти.

Расправляется с омлетом, словно это последняя еда в жизни, как будто ее уже ждут у дверей, чтобы проводить к Старине Спарки [154]. Кэллан подавляет улыбку, наблюдая, как она орудует вилкой, словно оружием, — у сосисок нет ни малейшего шанса уцелеть. Он не говорит ей про пятнышко соуса в уголке ее губ.

— Ну, понравилось? — спрашивает он.

— Изумительно.

— Возьми еще.

— Нет!

— А булочку с корицей?

— Давай!

— Испекли только сегодня утром, — сообщает официантка, водружая на стол огромную тарелку с булочками. Отложив наконец вилку, Нора выходит и возвращается с «Сан-Диего Юнион Трибун». Просматривает колонку личных объявлений:

«Ким от ее сестры. В семье беда. Ищем тебя всюду. Срочно свяжись с нами». И номер телефона. Очень похоже на Келлера, думает она, давать сообщения везде, так, на всякий случай. Я агент добровольный, и я в бегах. А Артур хочет, чтобы я объявилась.

Но я не приду, Артур. Пока что — нет.

Если я так уж тебе нужна, придется тебе постараться, чтобы разыскать меня.

И он старается.

На розыски Арт бросил всех своих ребят. В аэропорты, на железнодорожные вокзалы, автовокзалы, в морские порты. Они проверяют документы пассажиров, заказы на билеты, паспорта. Парни Хоббса проверяют списки эмигрантов во Францию, Англию, Бразилию. Они знают, что занимаются ерундой, но к концу недели хоть одно становится ясным: страну Нора Хейден не покидала, во всяком случае, по своему паспорту. Не пользовалась ни кредитками, ни мобильником; не пыталась найти работу, ее не задерживали за превышение скорости, и она не давала номера социальной карточки, чтобы снять квартиру.

Арт надавил на Хейли Сэксон, пригрозил всем, чем мог, от нарушения акта Манна и содержания публичного дома до обвинения в соучастии в покушении на убийство. А потому поверил ей, когда Хейли клятвенно заверила, что давно не имела известий от Норы, и обязательно позвонит ему, как только что-то узнает.

Ни его прослушки на границе, ни посты Хоббса за границей не зацепили ни единой ниточки. Ни разговоров Норы, ни разговоров о ней.

Арт притащил спеца по реконструкции несчастных случаев исследовать следы от шин мотоцикла Кэллана; спец колдует с грязью и объявляет Арту, что на мотоцикле точно сидели двое и он очень надеется, что пассажир держался крепко, потому что «Харлей» летел на бешеной скорости.

Насильно Кэллан не мог бы увезти ее далеко, рассуждает Арт, есть столько мест, где можно привлечь к себе внимание или просто соскочить с мотоцикла: бензозаправка, светофор, перекресток. И вряд ли он сумел бы везти сопротивляющуюся пленницу в самолете, поезде или автобусе.

Арт сужает свои поиски до расстояния от коттеджа, которое можно преодолеть без заправки. Он ищет «Харлей-Дэвидсон электра глайд».

И находит мотоцикл.

Вертолет пограничного патруля прочесывает местность над Анса-Боррего, разыскивая mojados, и засекает выгоревшее пятно. «Вертушка» приземляется узнать, что это. Сообщение к Арту поступает сразу же: его ребята контролируют все радиопереговоры транспортного пограничного патруля. И двумя часами позже там уже работает его человек в компании с дилером «Харлеев», на котором висит обвинение в хранении метамфетамина. Этот тип осматривает обгоревшие остатки мотоцикла и подтверждает, чуть не плача: да, это та самая модель, которую разыскивает Келлер.

— Ну зачем же надо было жечь-то? — причитает он.

Не нужно быть Шерлоком Холмсом, да нет, черт, не нужно быть даже каким-нибудь Ларри Холмсом [155], чтобы увидеть: за мотоциклом следом ехала машина, из этой машины кто-то вышел, потом два человека сели в эту машину, вернулись на шоссе и укатили в неизвестном направлении.

Опять приезжает спец по реконструкции. Измеряет глубину следов шин и ширину между колесами, делает слепок отпечатков и через какое-то время сообщает Арту: искать надо небольшой, с двумя дверцами седан с автоматической передачей и шинами «Файерстоун».

— И кое-что еще, — добавляет агент из пограничного патруля. — Пассажирская дверца не открывается снаружи.

— Откуда, черт дери, ты про это-то узнал? — изумляется Арт. Агенты пограничного патруля — эксперты по расшифровке знаков, то есть в распознавании следов. Особенно в пустыне.

— Следы ног у пассажирской дверцы, — объясняет агент. — Она отступила, чтобы дать дверце открыться.

— А откуда знаешь, что это «она»?

— Следы от женских туфель. Та же женщина вела сюда машину, — объясняет ему агент. — Она вышла с водительской стороны, подошла туда, где стоял парень, встала рядом и наблюдала. Видите, след от каблука тут глубже? Она простояла несколько минут. Потом направилась к пассажирской дверце, а он сел на место водителя и открыл ей дверцу.