Аркадий Адамов - Черная моль (сборник)

– Знаю. – Сергей торопливо раскрыл папку с делом. – Вот показания Перепелкина. Оказывается, по поручению Свекловишникова – понимаешь, твоего Свекловишникова! – он передавал пакеты со шкурками знаешь кому? Моему Доброхотову! Вот он сообщает его приметы.

– Да-а… – протянул Геннадий и машинально поправил галстук. – Черт побери! Кажется, все начинает становиться на свои места. Теперь ясен второй канал сбыта – целые шкурки идут к Доброхотову. Но одних показаний Перепелкина мало, – деловито добавил он. – Мне надо найти у Доброхотова шкурки с клеймом фабрики.

– Найдем, будь спокоен. И не позднее, как в субботу.

– В субботу? Но ведь вы берете Доброхотова прямо на платформе!

– Это мы так решили в понедельник, а сегодня вторник, – хитро улыбнулся Сергей.

– Ну и что с того?

– А то, что сегодня Перепелкин сообщил нам адрес Доброхотова на Сходне, и мы теперь будем иметь честь принять его приглашение, – с шутливым поклоном сказал Сергей. – Постараюсь убедить в этом свое начальство.

– Но только… – Геннадий покачал головой. – Опасная штука!

– Ничего не поделаешь. Зато наша клиентура не пишет жалоб.

– А кто писал анонимное письмо? Странно, очень странно. Ваш Силантьев прав: почему второй удар пришелся именно по тебе?

– Вот уж чего пока не знаю, того не знаю, – развел руками Сергей. – Но у меня имеется для тебя еще одно сообщение.

Геннадий засмеялся.

– Из тебя сегодня новости сыплются, как из рога изобилия. За все дни. Ну, так что?

– А вот что. Есть, понимаешь, такой человек, некий Масленкин. Засекли мы его два раза в «Сибири». Первый раз с твоим Плышевским, второй – с моим Доброхотовым. Чувствуешь, чем пахнет?

– Кто такой? – быстро спросил Геннадий.

– Это мы установили. Железнодорожник. Проводник вагона. Обслуживает поезда на линии Москва – Берлин.

– Ого! Интересно!

– Вот именно. Все, понимаешь, руки до него не доходили. Но теперь, когда я его с Доброхотовым увидел…

– Конечно, о себе только думаешь, – сердито перебил его Геннадий. – Интересно, однако, – задумчиво повторил он, – какие дела у Плышевского с этим типом или с Берлином. И обрати внимание, это – еще одно звено, которое соединяет твое дело с моим.

– Точно, – улыбнулся Сергей и, взяв со стола Геннадия ручку, размашисто написал на своей папке: «Дело «Черная моль» (по меховой фабрике). Ведется совместно со 2-м отделом УБХСС».

– И вот главный вывод, – удовлетворенно заключил он и, присев на край стола, добавил: – А теперь так. До субботы у нас три дня. За это время нам надо разобраться с этим Масленкиным. Согласен?

– Согласен. В субботу приступаем к реализации дела. Ты – на Сходне, мы – в Москве. Одним ударом.

Возвратившись к себе, Сергей немедленно позвонил в линейный отдел милиции Белорусского вокзала и попросил к телефону капитана Скворцова.

– Привет, Василий Иванович. Коршунов из МУРа беспокоит, – весело сказал он. – Как жизнь молодая?

– Помаленьку. А ты чего это нас вспомнил? Я же знаю, так просто не позвонишь.

– Точно, – улыбнулся Сергей. – Вот какое дело. В прошлую пятницу возвратился наш состав из Берлина. Так?

– Ну, так.

– В составе поездной бригады есть там один проводник, некий Масленкин Григорий Фомич. У вас на него никаких материалов нет?

– Сейчас проверю. Так, вроде, не помню.

Сергей только успел одной рукой достать сигарету и закурить, как в трубке снова раздался голос Скворцова:

– Ничего нет. А в чем дело?

– Дело, Василий Иванович, большое. Попрошу я тебя вот о чем. Аккуратно так узнай, не было ли у этой бригады происшествий каких в пути и кто напарник у этого Масленкина по вагону. Ладно?

– Ладно. Тебе когда это все надо?

– Да так через час-два.

– Что-о? Не могу же я все дела бросить!

– Вася, друг, выручай! Сейчас каждая минуту дорога, – взмолился Сергей. – Век не забуду.

– Ну вот, так и знал, – проворчал Скворцов. – Если уж кто из МУРа звонит, так человеческого разговора не будет. Обязательно пожар какой-нибудь!

Однако ровно через час все нужные сведения лежали на столе у Коршунова.

Наскоро перекусив в буфете, Сергей отправился по полученному адресу к Анатолию Жукову, молодому жизнерадостному парню, который работал проводником в том же вагоне, что и Масленкин.

Разговор у них состоялся в маленькой комнате Анатолия, все стены которой были увешаны географическими картами, плакатом ко Дню железнодорожника и бесчисленными фотографиями. Над столиком красовались две Почетные грамоты. Оказалось, что Жуков увлекается географией и сбором почтовых марок.

Анатолий встретил Коршунова настороженно, но, узнав, что он интересуется лишь подробностями того, как отстал у них в Минске один из туристов, отправлявшихся в Польшу, успокоился. А когда Сергей проявил интерес к его коллекции марок и с большой похвалой отозвался о наиболее редких экземплярах, Жуков окончательно проникся симпатией к своему новому знакомому.

Совсем незаметно разговор перешел на его напарника по вагону, о котором Жуков отозвался неодобрительно.

– Любит на чужом горбу в рай ехать, – заметил он. – Я, понимаете, целый день шурую пылесосом по всем купе, а Гришка щеточкой своей помахает раз-другой – и будь здоров.

– Технику, значит, не признает? – улыбнулся Сергей.

– Не. Носится со своей щеткой, как с писаной торбой. Он ее даже домой уносит, как из рейса вернемся. Прижимистый мужик! Среди зимы снега не выпросишь. Ну и спекулирует, кажись.

– Чем же? – поинтересовался Сергей, отметив про себя странную привязанность Масленкина к собственной щетке.

– Да безделушек кое-каких накупит в Берлине и везет. Сувениры вроде. У него даже поставщик завелся из Западного Берлина. Гансом зовут. Как в Берлин прибудем, так и он тут как тут. Все шушукаются. Я однажды этого Ганса попросил марок мне достать, – охотно рассказывал Жуков. – Смеется, говорит: «Мелочью не занимаюсь».

Сергей насторожился. «Выходит, сувениры-то – одна маскировка, что ли?» – подумал он и равнодушно заметил:

– Ну, может, он для себя эти сувениры покупает?

– Не, он деньги любит, а не сувениры, – покачал головой Жуков. – И в карты по-крупному играет. Вчера, как с собрания шли, он мне часики дамские показал. Заграничные. Сами махонькие и в золотой браслет вделаны. Никогда таких не видел. Тоже в карты, говорит, выиграл. Спросил, не найдется ли у меня покупателя. Ну, я его послал с этими часами куда подальше.

«Вот оно что, часики, – снова подумал Сергей. – Странно, что он их Плышевскому не предложил. Или, может, это остаток, – его вдруг обожгла догадка. – Остаток… Но откуда у Масленкина валюта? Ведь в Западном Берлине золотые часики с неба не падают».

Между тем разговор снова перескочил на случай с отставшим туристом, потом Жуков опять вспомнил о марках, и Сергею пришлось мобилизовать все свои познания в этой области, оставшиеся еще со школьных лет, когда он не на шутку увлекался филателией.

Убедившись, что разговор о Масленкине не вызвал никаких подозрений, Сергей вскоре дружески распрощался с Жуковым.

В тот же вечер Саша Лобанов побывал в доме, где жил Масленкин. Разговор с работниками домоуправления о недоразумениях с пропиской, работе красного уголка и поведения подростков Саша умело и незаметно перевел на поведение некоторых взрослых жильцов. Вот тут-то, между прочим, и выяснилось, что жилец из четырнадцатой квартиры Масленкин продал недавно одной женщине в доме золотые швейцарские часики, причем сказал, что привез их из Берлина для сестры, но той, мол, они не понравились.

– Врет, конечно, – заключила свой рассказ пожилая бухгалтерша. – Спекулянт несчастный!

На следующий день сведения о Масленкине пополнились новыми данными. Облик этого человечка прояснился для Сергея окончательно: контрабандист и спекулянт. А раз так, то должны быть и каналы, по которым он получает валюту для покупки вещей в Берлине и осуществляет сбыт их в Москве. Связи Масленкина частично были установлены: Плышевский и Доброхотов. Последний мог, конечно, сбывать привозимые Масленкиным вещи, например дамские часики, но вот мог ли Плышевский снабжать его валютой, – это Сергею было неясно. Поэтому со всем собранным материалом он отправился к Ярцеву.

– А я только что собрался тебе звонить, – обрадовался Геннадий.

– Что, есть какие-нибудь сведения?

– Еще какие! – Геннадий гордо похлопал рукой по папке с бумагами. – Я начал с простого вопроса: зачем Плышевскому нужен этот самый Масленкин, как он его может использовать? Еще один канал сбыта шкурок? Нет, это отпадает. Доброхотов – по-видимому, оптовый покупатель. И такой осторожный человек, как Плышевский, ни в коем случае не будет подвергать себя лишнему риску. Значит, дело не в шкурках. В чем же? – Геннадий аккуратно закурил сигарету и поправил галстук. – Дело скорей всего в том, что Масленкин бывает в Берлине. Здесь пахнет валютными спекуляциями и контрабандой.