Валерий Ильичёв - Кофе в постель (сборник рассказов)

— Ловко придумано, Только платишь маловато.

— Если бы я предлагал мою тещу приступом брать, то в двадцать раз больше предложил за риск для здоровья, а так в самый раз.

Чернявый толкнул локтем, казалось бы, безучастно лежащего в тени приятеля. Тот медленно приподнялся и сипло произнес: Надо мужику помочь. Меня самого теща достала.

— Вот и хорошо! На, возьми деньги. Прямо сейчас подъедете к дому у оврага и объявите бабулькам, сидящим во дворе, что им на сборы даете пару часов пока жара не спадет. А сами посидите рядышком на скверике в теньке.

Проследив как бульдозер подкатил к дому и сразу засуетились пенсионерки, ринувшись разносить по подъездам неприятную новость, Панин повернулся к напарнику: Должно сработать. Сейчас сообщник Митяя предупредит его о сломе дома и он явится за награбленным сокровищем. А мы пока подождем вон за тем кафе напротив: оттуда хорошо видны все подъезды. Так что Митяя мы не упустим.

Прошло сорок минут томительного ожидания. Внезапно Панин оживился: Смотри, наш долгожданнный гость пожаловал. Надо подмогу вызывать Сообщив о появлении Митяя, сыщик попросил прислать сотрудников с понятыми и видеокамерой для фиксации задержания преступника. Митяй вывернулся из подъезда через десять минут, согнувшись под тяжестью чемодана и большой спортивной сумки.

— Ну все, пошли. Где у него ствол не знаем, а потому брать будем жестко.

Сыщики устремились вслед за Митяем и, догнав, сбили с ног. Завернув руки назад, надели наручники. Тут же, из подлетевшей милицейской машины выскочили с видеокамерой капитан Луков и начал фиксировать результаты личного обыска. Опытный эксперт отснял крупным планом вытащенный из-за пояса брюк Митяя и положенный рядом с ним на асфальт пистолет ТТ.

Затем сыщики рывком подняли бандита и заставили его стоять с широко расставле6нными ногами, склонившись лицом к капоту. Но даже в таком унизительном положении Митяй старательно соблюдал спокойствие. Лишь ходящие под кожей желваки выдавали волнение.

Панин грубо приподнял лицо задержанного к видеокамере: Говори быстро, что в чемоданчике и сумке?

— Я не знаю, откуда эти вещи тут появились.

— Брось, Митяй, ерунду нести. Я честный опер: ещё никогда и никому ни ствол, ни наркоту не подкидывал. Да и видеокамера в присутствии понятых тебя с этими шмотками от подъезда фиксировала. Так откуда дровишки?

— Нашел.

— Вон как?! Я сорок лет по земле шастаю, а ничего по поту не попадалось. А ты, везунец, сразу на клад наткнулся.

— Я заскочил в этот дом к знакомой бабе. Вижу в подъезде под лестницей вещи стоят, а рядом пистолет лежит. Я решил отнести все к вам в милицию. Но не успел. Вы меня схватили. Хоть бей, хоть режь, а других показаний не будет.

Значит в чемодан и сумку не заглядывал?

— Нет, может быть там атомная бомба. Откуда мне знать?

— Молодец, Митяй! За твои фантазии тебя надо в Союз писателей зачислить. Все, что ты сейчас сказал, зафиксировано на видеопленке с таймером, указывающим дату и время. Как думаешь, что потом судье с прокурором скажут, когда наши эксперты позже в присутствии понятых вскроют твою поклажу и обнаружат на похищенных из квартиры коллекционера часах отпечатки твоих пальцев. Да и на магазине внутри ТТ ты, наверняка, свои «визитные карточки» оставил. Это не считая соседки коллекционера, которая видела тебя на лестничной клетке в день убийства. Все, Митяй, — приплыли! Сейчас поедем в отдел. Там за все ответишь: и за убийство «часовщика» и за то, что меня — честного опера в подлооге обвинил. Выключай, Луков, свою камеру. Ближайшие полчаса разговор пойдет не для протокола.

Резко затолкав задержанного в машину, Панин извинительно хлопнул Гусева по плечу: А тебе, молодой, придется пешком до отдела топать: места в машине нет. Ну ничего, злее будешь. В предстоящей беседе с Митяем нам это понадобится. И он, похоже, это начинает понимать.

Глядя вслед отъехавшей машине, Гусев с завистью подумал: «До чего же у Панина все здорово и гладко получается. Неужели и я когда-нибудь смогу с такой же легкостью, как он находить выход из любой ситуации?»

Гусев вздохнул и направился в сторону отдела милиции. Поравнявшись с бульдозеристами, с интересом наблюдавшими за задержанием Митяя, снисходительно махнул рукой: Можете ехать, ребята. Свободны! И заметив уважительные взгляды поспешно отвернулся: уж он-то отлично знал, что не имеет никакого отношения к успеху старшего, более опытного товарища.

Весть о том, что Шарик наехал на очередного бизнесмена застала Турова уже на выходе из Управления: «Ради только случая я тормозну и съезжу на задержание. Дома подождут. Не привыкать!»

Сидя в машине, ловко лавирующей в медленно двигающемся к центру города потоке, Туров вспоминал детские годы, проведенные в старом московском дворике: «Тогда озорные выходки пацанов нередко переходили в жестокие побоища. Малохольный Шарик всегда был лишь на подхвате, чтобы ссору затеять. А в драке слаб был: получив пару оплеух, тут же отваливал в сторону. Стараясь исправить гримасу природы, поступил в секцию борьбы. Но как ни нагружался в спортзале, так из налегчайшего веса и не вылез, оставаясь худощавым подростком. Да и какая польза от бросков через бедро в быстротечной уличной драке? Потом Шарик переехал с матерью на другой конец города. А через пару лет прошел слушок, что Шарик в своей дефицитной весовой категории все-таки стал чемпионом Москвы среди юношей. Вот невидаль! Я только по двору в футбол гонял, а любого забью, как мамонта». И в предвкушении скорой схватки Туров с привычным удовольствием напряг крепкие литые мышцы.

На «стрелке» все шло как обычно. Оперативники наблюдали, как низкорослый Шарик подскакивал к бизнесмену, угрожающе размахивая перед его лицом руками. Туров в содержание разговора особенно не вслушивался, с нетерпением ожидая до боли знакомой команды: «Пошли!» И едва она прозвучала, сноровисто выскочил из машины и бросился к Шарику. Резким рывком бросив легкое тело противника на асфальт, с превосходством произнес: Привет, Шарик! Давно не виделись. Я слышал, ты стал чемпионом Москвы? Охотно верю. Вот только чемпионом нашего двора ты никогда не будешь. Надеюсь, это понятно!

Зря ты так, Тур. Я уже не сопротивляюсь! Только учти, этот человек мне должен. Я лишь свое вернуть требовал.

«Он не знает, что весь его угрожающий треп с требованиями платить дань, на пленку записан. Потому и хорохорится. А в глазах испуг. Он по-прежнему меня боится. Лично мне сразу расколется. Я оказался прав: никогда ему не быть чемпионом нашего двора».

И легко подняв Шарика с асфальта, Туров снисходительно похлопал его по плечу: «О том, кто и кому сколько должен поговорим в моем кабинете. Я тебе сразу все долги верну. И даже с довеском — мало не покажется. Это я тебе обещаю. Мое слово верное — ты же знаешь!»

И окончательно сломленной неприкрытой угрозой бывшего приятеля из старомосковского дворика, Шарик понуро полез в оперативную машину.

Весть о том, что крашенная под блондинку худосочная Оксана выходит замуж за пожилого москвича быстро разлетелась по рынку. Девки, завидуя, чесали злые языки: «Ни кожи, ни рожи, а вот везет в жизни по-крупному. Какой бы ни был противным старикан, а квартира стоимостью в несколько десятков тысяч долларов Оксана отхватила по легкому».

Вечером, обсуждая эту новость с сожителем Галка мечтательно произнесла:

— Вот бы и мне подхватить старичка и закрепиться в Москве на законных основаниях.

К её негодованию Василь всерьез отнесся к необдуманному предложению:

— А что?! Надо обсудить это дело. Ты, девка, видная и в теле. На тебя многие покупатели засматриваются. Взять хотя бы того бородатого козла в очках. Он когда тебя видит, весь трясется. Так и пожирает глазками.

— И ты не будешь против того, что я лягу в постель с чужим мужиком, да ещё мне в отцы годящимся?!

— Погоди вскидываться! К молодому я бы тебя не отпустил, а к старому и ревновать нечего! Потерпишь пару месяцев, а как только пропишешься к нему, так он внезапно и умереть может. Разве не так? Тогда и мы с тобой заживем как следует. Даю слово сразу на тебя женюсь: вдовой не больше месяца пробудешь.

— А если не помрет?

— В этом не сомневайся! Нинка, виноградом у Назима торгующая, хвасталась, что её бабка готовит снадобе сердце останавливающее. Никакая экспертиза не определит, что дело нечисто.

— Опомнись Василь, на что меня толкаешь!

— Подумаешь, помрет одинокий старикан и без того на ладан дышащий. Нашла о чем жалеть.

— Да я не об этом! Мы с тобой вместе уже два года. Говорил, что любишь, а сам меня без жалости под чужого мужика подложить хочешь! Ну и сволочь же ты!

— Погоди лаяться! Я же о нас и забочусь. Что нам здесь вечно на чужбине без всяких прав маяться? Ты уж потерпи немного: жилье в Москве этого стоит. Зато потом заживем вместе как муж и жена. Я тебя и не попрекну никогда за этого старика.