Борис Рябинин - «Шерхан» ложится на дно

– Я постараюсь управиться побыстрей, – твердо ответил тот.

После того как, распрощавшись, Либерман ушел в свое подполье, Крылов спросил Смолянского:

– А где Валентин?

– Здесь, в соседней комнате. Я не хотел, чтобы они встречались. Пока, во всяком случае.

– Разумно.

– Рад, что мне удалось заслужить ваше одобрение. Но давайте подведем итоги.

– Давайте.

– Показания Либермана значительно упрочат позиции Валентина…

– Но ведь Либерман может только засвидетельствовать участие милиционеров в краже его машины, а отнюдь не машины Котова.

– На самом деле это не столь важно. Наша задача – бросить тень на личности обоих милиционеров, а эта цель достигается и в этом случае. Как говорится – единожды солгав, кто тебе поверит? Тут скорее проблема в другом.

– В чем же?

– А в том, что, пока этот Сева на свободе, мы не можем вытащить Либермана из подполья, а пока Либерман в подполье, он не может полноценно включиться в процесс. А без этого я не могу осуществить явку Валентина с повинной.

– Что же делать?

– Попробуйте помочь уголовному розыску в поисках этого Севы. Кое-что вы о нем уже знаете.

– Боюсь, что начиная с сегодняшнего дня меня уголовка будет разыскивать интенсивнее, чем этого Севу, о существовании которого они даже и не подозревают, – уныло заметил Крылов.

– Ну, Сергей, придумайте что-нибудь, вы же хороший сыщик, – льстиво закончил Смолянский подведение итогов.

Ему очень не терпелось блеснуть, возможно на всю Россию, в суде присяжных своим ораторским искусством.

Вздохнув, он взял толстый фолиант и пошел перечитывать любимые места из подборки судебных речей адвоката Плевако.

Сев в машину и не заводя двигателя, Крылов попытался собраться с мыслями. По-хорошему, конечно, следовало обратиться к Иванову. Но все рассказывать ему пока нельзя: Смолянский еще не дал Лемешеву команду на явку с повинной. А частичный рассказ Иванова вряд ли устроит. Может еще хуже получиться. И Либермана можно подставить. Нет, от общения с Ивановым пока лучше воздержаться.

Нужно попробовать как-нибудь самому выйти на этого Севу.

Тут Крылову пришла в голову счастливая, как ему показалось, мысль. Если гора не идет к Магомету, то, может быть, Магомет пойдет к горе? Нельзя ли каким-либо образом привлечь внимание этого Севы к нему, к Сергею Крылову?

Заведя двигатель, он направился в редакцию одной из местных газет. По дороге он сочинил объявление, которое оставил для срочной публикации в этой, а также в трех других редакциях.

Это объявление гласило:

«Господину по имени Сева, не имеющему возможности носить обручальное кольцо на общепринятом месте и ставшему невольным свидетелем начала неприятного инцидента, происшедшего десятого июня, в то время как он проезжал мимо на автомобиле „ВАЗ-21099“ вишневого цвета в обществе ее хозяина, просят позвонить по тел. (далее следовал номер телефона „Шерхана“) частному лицу, заинтересованному в доказательстве его непричастности к исходу данного инцидента».

Особенно надеяться на то, что Сева клюнет и как-то откликнется на эту наживку, не приходилось, но попытаться стоило. Вполне возможно, что запаниковавшие бандиты каким-то образом проколятся, пытаясь получить по указанному телефону столь необходимую в их сложном положении информацию.

Заручившись в редакциях обещанием опубликовать объявление в завтрашнем номере, Крылов решил, что на сегодня он потрудился вполне достаточно, и отправился домой.

Утром, собираясь на работу, Крылов с грустью обнаружил, что правое переднее колесо житковской «шестерки», которую он почти уже привык считать своей, было спущено. Дополнительный драматизм ситуации придавало то обстоятельство, что три дня тому назад с ним уже случилось нечто подобное, и тогда он поставил запаску. Отремонтировать проколотое колесо он, естественно, забыл.

К счастью, удалось одолжить запаску у соседа. Но только на полчаса. Пришлось срочно ехать на станцию техобслуживания, ремонтировать два колеса и возвращаться домой.

В контору, таким образом, он попал только к половине двенадцатого.

В вестибюле здания, где располагалась контора «Шерхана», у парнишки-лоточника Крылов приобрел все газеты, редакции которых посетил вчера вечером, и с удовольствием, не отходя от лотка, прочитал свой опус, представлявший собой уникальный пример использования эзопова языка в газетных объявлениях.

У лоточника не оказалось сдачи, но Крылов не стал ждать, сказав, что заберет ее, когда пойдет назад.

В конторе, еще раз прочитав каждый экземпляр по два раза, он решил, что, несомненно, зарывает в землю огромный писательский талант. Но сумел успокоиться тем, что обещал сам себе в самое ближайшее время начать работу над личными мемуарами.

После этого он решил прослушать автоответчик. В контору ворвался громоподобный голос капитана Иванова:

– Ах ты, хренов сыщик! Я, конечно, понимаю, что зря сейчас надрываюсь, потому что даже у такого идиота, как ты, не хватит наглости припереться в контору. Иначе я бы выслал за тобой туда наряд милиции, который не обнаружил тебя дома, и тебя приволокли бы наконец ко мне в наручниках. Но я надеюсь, что когда-нибудь, через много-много лет, когда тебя выпустят из тюрьмы, которая по тебе плачет сейчас горючими слезами, твои состарившиеся друзья дадут все-таки послушать тебе эту пленку. Сейчас передо мной лежит газета с твоим идиотским объявлением. И теперь я понимаю наконец, какой ты негодяй. И зачем вдруг понадобились старику Лемешеву лыжные палки. Ты с самого начала сунул свой длинный нос в это убийство, и скоро я тебе его прищемлю. Ты сделал еще большую глупость, удрав с места убийства твоего клиента Котова. И скоро я узнаю, зачем ты это сделал. Если у тебя все-таки хватит наглости и глупости заявиться в контору, то выслушай внимательно мой совет, который я делаю в непонятном мне самому припадке слюнявого гуманизма и гнилого альтруизма: сломя голову беги к ближайшему постовому милиционеру и слезно проси его надеть на тебя наручники и отвести в отделение. Потому что те сотрудники милиции, которые, как, например, я, имеют сомнительное удовольствие знать тебя в лицо, откроют огонь без всякого предупреждения, как только увидят на горизонте твою наглую борода, тую физиономию. До скорой и радостной встречи!

– Правильно я все-таки сделал, что не обратился к нему за помощью, – вслух похвалил себя Крылов, выслушав эту если не самую эмоциональную, то уж наверняка самую длинную речь в жизни капитана Иванова. – Такое впечатление, что он на меня за что-то сердится.

– Что вы сказали? – внезапно услышал он мелодичный, низкий, очень чувственный женский голос.

Подняв глаза, Крылов увидел, что в полуоткрытую дверь конторы просунулась очаровательная белокурая женская головка с широко открытыми, по-видимому от удивления, васильковыми глазами.

– Простите? – удивленно воскликнул он.

– Это вы меня простите, – смущенно улыбнулась головка, обнаружив при этом, что за пухлыми, аккуратно накрашенными не слишком яркой помадой губами скрывался полный комплект жемчужно-белых зубов безупречной формы. – Я постучала, но никто не ответил. Я еще раз постучала, и мне показалось, что это вы мне…

– Да-да, входите, пожалуйста, – с энтузиазмом воскликнул Крылов.

Дверь плавно отворилась и впустила в помещение конторы «Шерхана» все то, что венчала описанная выше головка. И это, несомненно, было одним из самых великолепных экземпляров нерукотворного произведения искусства, именуемого женским телом. Во-первых, что всегда особенно привлекало Крылова, его было много – девушка была довольно крупная; во-вторых (чего никак не могло скрыть коротенькое, больше похожее на длинную майку с бретельками, сиреневое платье), его пропорции идеально удовлетворяли тем требованиям, которые он сформулировал для претенденток на должность секретарши фирмы «Шерхан».

– Проходите, присаживайтесь, пожалуйста, – вскочив со стула, стал он энергично приглашать неожиданную гостью.

– Я не знаю, может быть, я обратилась не туда.., это ведь частное розыскное бюро «Шерхан»? – Ее изумительного цвета глаза вопросительно остановились на Крылове.

– Да, вы совершенно правильно обратились, это именно «Шерхан».

– Как удачно, что я встретила здесь именно вас, – девушка кокетливо и смущенно улыбнулась, – я такая непрактичная, вечно попадаю не туда, куда нужно. Все на меня за это ужасно сердятся, говорят, что я попусту отрываю их от дела. Меня это всегда так смущает.., но вы такой симпатичный.., я надеюсь.., я думаю, что вы не станете на меня сердиться…

– Да что вы! – совершенно искренне возмутился Крылов. – Разве на вас можно сердиться?

Девушка смущенно опустила глаза и прижала к великолепной по форме груди маленькую сиреневую, в тон платью и босоножкам на высоких каблуках, сумочку на длинном тонком ремешке.