Владимир Колычев - Грязная жизнь

Между тем послышались выкрики. Из ресторана выбегали «быки» покойного авторитета. На ходу обнажали оружие. Мирон зайцем метнулся в кусты. Вдогон ему засвистели пули. И только чудом ни одна из них его не зацепила.

Горюна он нашел под елью. Бедняга лежал на спине и смотрел в небо. Во лбу у него зияла аккуратная дырочка. Савелий стрелял в Мирона, а достал Витька. Пулей вылечил его от наркомании.

– Ну мля! – выругался Мирон и перешагнул через Горюна.

Жаль, конечно, беднягу, но оплакивать его сейчас не время и не место. Еще пару секунд, и здесь будут разъяренные братки. Нужно уносить ноги. Мирон прибавил ходу.

Борис Кист по кличке Киста возвращался с похорон Савелия не в лучшем расположении духа. На место покойного метили все авторитеты из их команды сразу. А это пахло кровью и грозило расколом. Киста же хотел уладить дело миром и, конечно же, стать во главе савельевской братвы. Веса для этого у него хватало.

– О чем грустишь, дорогой? – Среднего роста сухопарый мужчина с перебитым носом подошел сзади и слегка тронул за плечо.

Киста встрепенулся, весь подобрался. Он всегда немного робел перед Глянцем, коронованным вором и покровителем савельевской группировки. От него зависело много, очень много.

– Да все думаю.

Они шли по широкой кладбищенской аллее. Впереди и сзади двигались родственники погибшего, его друзья и братва.

– О чем?

– О том, как дальше жить будем.

– Что-то не нравятся мне Телега и Рыжий, на себя общее одеяло тянут. Только авторитет у них не тот. Как бы чего не вышло...

– Вот и я о том же.

– Это хорошо, что ты о деле думаешь. Кто замочил Савелия, знаешь?

– Да, уже да.

– Кто?

– Да есть тут один «отморозок», Мироном зовут, на зоне вроде как Скорпионом погоняли.

– Значит, зону он топтал. Что ж, надо будет пробить насчет него. Ты его ищешь?

– О чем разговор? Конечно!.. Только пока не нашел. Он же пацана своего потерял. Горюном звали. Савелий его пристрелил. Мирон понял, что вычислить его дело плевое, а потому слинял.

– Но ты его, конечно, найдешь, – сказал Глянец будто о чем-то отвлеченном.

Но Киста понимал, что в эти слова вложен большой смысл. Глянец не может взять да назначить кого-нибудь на место Савелия. Он может только порекомендовать. А рекомендацию он даст тому, кто найдет убийцу Савелия. Расправа над Мироном добавит к авторитету Кисты огромный, решающий аргумент.

Мирон ощущал себя затравленным зверем.

Он добился своего – завалил Селезня и Савелия. Но потерял при этом Горюна. Надо было Витька с собой прихватить, чтобы не опознали да не врубились, что к чему. Да куда уж там, сам едва ноги унес.

Его обложили со всех сторон. Менты всполошились, на него грешат. Братва поднялась, денно и нощно ищет его.

Но только хрен кто его найдет!

Сразу после убийства он к себе на хату зарулил, из заначки все бабки вытряс, в карман их сунул и в бега подался, на северную окраину столицы. В Лианозове с ходу хату снял, пять сотен баксов хозяину за месяц вперед сунул – пусть боготворит своего постояльца. Магазин рядом, совсем под носом. Будет жить в своей халупе безвылазно, только за харчами и за выпивоном ходить – бабок ему хватит надолго. Где-то через полгодика, по весне, когда все уляжется, он выберется из своей берлоги и заварит новое дело. Какое именно? О, у него будет достаточно времени для выбора.

Капитан Черкизов внимательно рассматривал поднятые из архива фотографии Мирона Скорпицына. Профиль, анфас. Волчий взгляд, в глазах ненависть ко всему миру. Таким он был восемь лет назад. Таким и остался.

Гражданина Скорпицына подозревали в убийстве крупного преступного авторитета Савелия. Вместе со своим другом он внаглую подобрался к ресторану «Белый маркиз», спрятался за деревьями, и, когда вместе с охраной появился Савелий, их забросали гранатами. Телохранители погибли, но Савелий остался жив. Скорпицыну бы ретироваться. Ведь у автостоянки и в ресторане находились вооруженные люди Савелия. Но он ринулся на жертву и автоматическим огнем из пистолета Стечкина расстрелял авторитета в упор. И тут же попал под ураганный огонь бандитов. Только чудо его спасло. Зато погиб его дружок.

С места преступления он скрылся, успел заехать на свою квартиру, забрать оттуда вещи и деньги. Куда он отправился дальше, неизвестно.

Мирон Скорпицын содержал целый штат проституток, сдавал их в эксплуатацию, имел с них процент. Из-за этого преступного бизнеса он и ввязался в конфликт с Савелием. Помимо Виктора Горюнова на него работали Игнат Леженин и Андрей Медковский. Установлено, что в расправе у ресторана «Белый маркиз» эти двое не принимали участия. Они отрицали и свою причастность к расстрелу четверых граждан, принадлежащих к группировке Савелия, а также владельца кафе. Огонь велся из трех пистолетов. Но нападавших вполне могло быть двое, кто-нибудь из них вполне мог стрелять по-македонски, с двух рук. И все же Леженин и Медковский оставались у Черкизова под колпаком. Дайте только добраться до Скорпицына, и все станет на свои места.

Сообщение о розыске особо опасного преступника прокрутили по центральному телевидению. Надежда на сознательность гражданского населения слабая, но все же...

Медок вышел из подъезда своего дома, огляделся по сторонам, поднял ворот пальто и двинулся к остановке. Черный «БМВ»-«пятерка» с затемненными окнами перерезал ему путь и остановился в двух шагах. Открылась задняя дверца, из глубины салона показался ствол автомата.

От страха у него заледенела в жилах кровь и подкосились ноги. Горло пережала чья-то сильная костлявая рука. Застывшим взглядом он смотрел на черное жерло ствола, с ужасом ожидал выстрела.

– Тихо, вася, – послышался голос из машины. – Дергай сюда!

На негнущихся ногах он подошел к машине, залез в нее, захлопнул за собой дверцу. Ствол автомата больно уперся ему в бок.

– А теперь колись, козляра! – повернулся к нему бритоголовый крепыш с переднего сиденья, когда машина тронулась с места.

– Не... не понял, – с трудом выдавил он из себя.

– Где Мирон?

– Мирон?!. Не знаю.

– Че?! Не знаешь, кто он такой? – сморщился тот, с автоматом.

– Знаю. Но не знаю, где он.

– Только горбатого не лепи!

– Да честное слово, не знаю! – захныкал Медок.

– Савелия зачем хлопнул?

– Кто?.. Я?!

Он уже знал, что Мирона подозревают в убийстве авторитета по кличке Савелий. Его вчера следак ментовский на соучастие крутил. Да только все бесполезно. И на убийство Селезня колоть пытался. Да только они с Лежаком выработали четкую линию защиты, согласовали по всем параметрам. Не знаю, не видели, не догадывались. Ведь они даже не работали на Мирона, просто дружили с ним. Они ночные рыцари, благородные защитники путан от всяких негодяев. Они защищают их, защищали и будут защищать. И поверьте, товарищ капитан, делают они все это бескорыстно. А на хрена им, спрашивается, вешать на себя уголовную статью за сводничество? И девок предусмотрительно застращали, все под их дудку поют.

Только нынешний разговор разительно отличается от недавнего в ментовке. Сейчас с ним братки базарят, а им лапшу на уши вешать опасно. И все же придется придерживаться той же линии защиты.

– А то кто же.

– Да это же Мирон, не я. Мы с Лежаком даже не знали о том, что он затеял с Горюном. Они нас в свои планы не посвящали.

– А вот Лежак твой поет другую песню. Вы с Лежаком на шухере стояли, когда Савелия мочили.

Провокация чистой воды. Взять на себя Савелия – это смерть. Нет, не мог Лежак на это пойти, он же не идиот клинический.

– Не может этого быть.

– Ладно, проехали. А вот Селезня с пацанами ты точно в расход пускал.

– Тоже Лежак сказал? – с издевкой спросил Медок.

– Лежак.

– И здесь не то. Не мог он этого сказать! Не могли мы быть с Мироном, когда он Селезня убивал, не могли! Мы соску одну новую вдвоем в это время харили.

– Это ты в ментовке рассказывал?

– Да нет, что я, дурак себя подставлять? Мы же девок не харим, мы их защищаем.

Тот, который с автоматом, резко дернулся. И тут же острая боль врезалась в мозг, и Медок потерял сознание.

Очнулся он от запаха нашатырного спирта. Он лежал на обочине дороги, вокруг него скопилась толпа, кто-то тыкал ему в нос вонючую ватку. Бандитов не было и в помине. Значит, они его отпустили. Поняли, что не смогут выйти через него на Мирона. И виновным его в убийстве Селезня не считают. Это само по себе маловероятно. Но даже если ему и поверили, его все равно должны были увезти куда-нибудь в лес и пристрелить, как мироновского пса. А его оставили в живых. Никогда Медок не верил в чудеса, но с сегодняшнего дня мнение его на этот счет резко изменилось.

– Разрешите! – послышался со стороны дверей громкий командный голос.

Капитан Черкизов повернул голову. К нему в кабинет входил седовласый мужчина с военной выправкой. Какой-нибудь отставной полковник, мелькнуло у него в голове.