Кирилл Казанцев - Срок за любовь

За большим кухонным столом уже сидели Комар со Светой. Клим достал из подвесного шкафчика бокал – из тех, что так любила Марина, – и поставил перед Светланой.

– Клим, мне совсем немного – пить не хочется.

– Пей. – Байков достал из холодильника коньяк и налил девушке полный бокал. Света пыталась протестовать, но, посмотрев на Клима, поняла – бесполезно.

– А мы тут с корешем Маринку поминаем, – уже слезным голосом сказал Байков. – Давай не чокаясь, – и, не дожидаясь ответа, влил в себя очередную порцию водки. Света переводила взгляд с Комара на Байкова и обратно, потом поставила полный бокал на стол и заявила:

– Марина твоя жива, я видела это своими глазами. И если бы ты не был так пьян и дал мне хоть слово вставить – узнал бы об этом раньше, а то заладил – помянем-помянем. Не спеши хоронить жену. За здоровье Маринки! – и она выпила с полстакана коньяка.

Байков впился в Свету взглядом, словно от ее слов зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было. Он не представлял, что будет делать, если смерть Марины подтвердится.

– Так чего ж сразу не сказала?

– Вот и говорю. – Света внезапно почувствовала озноб, будто снова вернулась в тот злополучный вечер. Она отхлебнула еще коньяка, потом обхватила себя за плечи руками и начала рассказ.

– Я в тот вечер была здесь с Мариной, когда кто-то позвонил, – начала она.

Пока девушка безжизненным голосом пересказывала историю исчезновения жены, Клим периодически наливал себе водки и залпом выпивал до дна.

– Постой, – вдруг прервал монолог Светы Клим, когда та дошла до момента встречи с кавказцами. – Ты точно уверена, что среди них был Сулейман?

– Ты чем слушал? Я сказала, что похож очень сильно на Сулеймана. Наверное, брат его.

– Уф! Извини. Что-то у меня нервы совсем ни к черту. Значит, брат, говоришь.

– Я сначала тоже подумала, что это Сулейман, и не поверила своим глазам.

– Теперь я начинаю кое-что понимать в происходящем, – пробормотал себе под нос Байков. – Ладно. Что дальше было?

– Я видела только, как они положили ее тело в багажник джипа. Потом я выскользнула из машины, откатилась подальше, за кусты.

– А «Нива»? Осталась на месте?

– Нет, они ее начали брать на буксир. Я сидела в кювете, там сорняки выше тебя вымахали и темень, не видно ничего, а дорога как на ладони – у них же фары горели. Я подумала – так безопаснее, чем бежать. Смотрю – они машину Мариши отогнали метров на триста, столкнули в воду и уехали. Я позвонила в полицию, рассказала им все, ждала, что приедут на место, заберут меня… Через час пешком пришла домой. Соседка-фельдшер осмотрела голову, сказала – сотрясения нет. И на том спасибо.

Мужчины переглянулись.

– Ты же мне сказал, что у ментов совсем другая версия, – Комар удивленно посмотрел на Байкова.

– И что менты тебе сказали? – Клим вопросительно посмотрел на девушку.

– Я потом на другой день сама к ним пошла. Они выслушали, посмотрели на меня как на дурочку и спросили, пила ли я накануне. Я честно призналась, что немножко – с Маринкой, вина, пока тебя ждали. Часы, вон, поставили…

Света кивнула в сторону гостиной, где раздавалось мерное и громкое тиканье. Тут Света не выдержала и разрыдалась, некрасиво всхлипывая и размазывая тушь по щекам.

– Знаете, что они мне сказали? Знаете?! Что я алкоголичка и, если не пойду домой и не просплюсь, они устроят у меня обыск и найти могут что угодно – наркотики, самогонный аппарат. У меня, учительницы музыкальной школы… И ухмылялись так… гадко. А когда я заявила, что все равно обо всем расскажу журналистам, они начали угрожать в открытую – мол, оформят, будто я без прав вела машину и в последнюю минуту выпрыгнула. Так и сказали – повесим на тебя мокруху, и потопаешь на зону, как миленькая. Ну как так можно?! Звери! Бандиты!

Света закрыла лицо руками, выскочила из-за стола и бросилась в ванную. А через минуту-две вернулась – с покрасневшими глазами и распухшим от слез лицом, которое без косметики казалось на десяток лет моложе. Климу стало ее жаль.

– Я думала потом долго… Еще сначала заподозрила, когда никто не приехал, а теперь почти уверена – они с дагестанцами заодно. Менты. Я когда позвонила – они, наверное, с ними связались и не приехали. А потом еще мне и угрожали.

Света сидела теперь прямая, как за роялем, и зло смотрела перед собой, только пальцы нервно комкали край вышитой скатерти.

– Гады. Они все заодно: и менты продажные, и дагестанцы. Думают, если весь город купили, то и людей заодно?! Сволочи.

– Слушай, а кто этот Бекбулатов? Смотрящий, что ли? – заинтересовался Комар.

– Не знаю, как сейчас, но пять лет назад он подгреб под себя чуть ли не весь город. Вполне возможно, что сейчас все под ним ходят, раз полиция так нагло его отмазывает.

– Да зачем вы вообще поперлись ночью неизвестно куда?! Я же сказал Маринке, чтобы ждала дома! Она же знает, что я никогда не напиваюсь в хлам! – стукнул кулаком по столу Клим.

– Стой! Не кипятись! Сядь! Светлана тут ни при чем, – начал успокаивать приятеля Комар. – Ты же видишь, она сама дико перепугана.

В этот момент снаружи дома послышался шум, со всех сторон раздавались удары, напоминающие стук молотков. Байков вскочил с табуретки и бросился открывать дверь, но та не поддавалась.

– Окно! – крикнул он Комару, а сам побежал в спальню.

Но через окно выбраться наружу тоже не вышло – все ставни оказались закрытыми, а снаружи их кто-то спешно заколачивал. Светлана смотрела на метания мужчин как в замедленной съемке – что-то заклинило в ней от ужаса, и она просто стояла у стола и наблюдала, как два здоровых мужика пытаются то высадить плечом дверь, то выбить заколоченное снаружи окно попавшим под руку креслом. Однако все усилия были тщетными. Все еще не до конца понимая, что происходит, Света перевела взгляд на кухонное окно – за ставнями было неестественно светло, потом пахнуло жаром, и первый язык пламени длинно лизнул резную ставню.

– Ой, мамочки. Пожар? – Девушка почувствовала, что ей изменяет голос. Потом набрала в грудь воздуха и заорала: – Пожа-ар!

Уже в коридоре Комар с Климом заметили дым, на кухне же огонь охватил ставни вдоль всего окна.

– Они облили дом бензином! У тебя есть тут запасной выход? – моментально протрезвевший Комар оценивающе осмотрелся по сторонам. – Если не выберемся отсюда, то задохнемся на хрен – и пяти минут не пройдет.

– Нет запасного выхода. Это тебе не Голливуд!

Дом начал заполняться дымом. Он попадал в глаза, нос, набивался в легкие. Люди начали кашлять и задыхаться, горло горело, из-за слез рассмотреть что-либо было сложно. Уши закладывало от треска горящего дерева.

Мозг Светланы отказывался верить, что это конец, она пыталась молиться, но кроме «Господи, спаси и помилуй» ничего вспомнить не могла. И пока губы как заклинание шептали эти слова, девушка схватила полотенце, намочила под краном и приложила к лицу. Чувствуя, что ноги слабеют и она вот-вот упадет, Светлана сползла по ножке стола на пол и попыталась отдышаться.

Прибывшие по звонку соседей пожарники застали пылающий вовсю дом. Крыша уже обвалилась, но крепкие деревянные бревна стен горели, будто пионерский костер. Достав рукава, они начали заливать водой остатки конструкции. Минут через двадцать огонь пошел на убыль. Поодаль стояла кучка местных любопытных варвар. Пожарники вылили на руины дома остатки воды и укатили обратно. А полицейские принялись за рутинную работу: начали опрашивать свидетелей, соседей, рыскать по пепелищу в поисках улик, трупов, причин возгорания…

– Да-а, вот тебе и соседи, сначала этот, как его, Клим, внук Михалыча, человека убил. Теперь – вот, нас чуть не спалил, – возмущенно говорила соседка, Людмила Андреевна, стоявшей рядом старушке.

– Видела я его, заходил ко мне с каким-то уголовником. Оба бритые. Видно, выпустили их. Напились, заснули. Вот и сгорели, наверное. Покарал их Бог. Я бы на месте властей пожизненно этих убийц сажала. А то выходят из тюрьмы и дальше продолжают грешить.

– Жену вот только его жалко. Красивая, интеллигентная, – встрял в разговор подошедший к ним мужчина. – На пианино так красиво играет. Бывало, иду мимо, а из дома мелодия красивая звучит. Остановлюсь, послушаю. Вот ведь раньше люди музыку придумывали – сердце отдыхает. А сейчас что – сплошной шум и кавардак какой-то. Даже странно, как она в Ямском не забросила это свое пианино. Ей бы не у нас в захолустье жить, а в культурный город поселиться.

– Коля, тебе бы только про баб говорить, – поставила его на место старушка. – Давно уехала она, наверное. Зачем ей такая жизнь с уголовником.

– А вот и нет. Я ее на днях видел.

– Так, может, она тоже… Ну, погорела вместе с мужем! Не дай бог! Спаси и сохрани, – женщины трижды перекрестились и продолжили завороженно наблюдать за дымящимися остатками дома.

Черный «Шевроле-Субурбан» на огромной скорости мчался по шоссе, оставляя за собой мерцающие огни ночного Ямского. За рулем машины сидел смуглый брюнет. Сзади на пассажирских сиденьях двое таких же смуглых парней. Один из них, глубоко затянувшись косяком, передал его соседу.