Владимир Колычев - Бандитская Голгофа

— Ты же сказал, что она в Приморске.

— Боюсь, что не все так просто.

— Не понял?

— Возможно, он догадался, что за ним охотятся, и из Приморска отправился за границу. Вместе с Ларисой.

— Пробей по базам, узнай, так это или нет.

— Для пересечения границы они могли воспользоваться фальшивыми документами.

— Это хорошо.

— Что хорошо? — не понял Годовиков. Он гнул свою линию, а Пережогов вдруг рубанул по ней с плеча.

— Если они исчезли за границей, хорошо. Переведут туда деньги, будут жить в свое удовольствие. Не в их интересах распространяться о подробностях сделки. Для нас опасна больше Александра, она ведь может добраться до Ларисы. Или это сделают менты, с подачи журналистов. Одно ее слово, и такой шум поднимется. Но и Лариса тоже опасна… Надо решать и с той, и с другой…

Михаил очень хорошо знал своего босса и понимал, что спорить с ним бесполезно. А ведь он не хотел подставлять под удар Александру. Слишком хороша она, чтобы умирать. И слишком богата… А он мужчина холостой, свободный, у него большой опыт работы в солидной бизнес-структуре, только вот с личным капиталом не очень. Зарплата высокая, но на ней далеко не уедешь…

— И с той решим, и с другой, — тем же уверенным и непререкаемым тоном отозвался он.

Пережогов должен был еще раз убедиться в том, что слово босса для него — закон. Но тот как будто и не заметил его рвения. Крутил свой кубик и о чем-то напряженно думал.

— Ларисой Фогаревой займется Гудвин, — наконец сказал он.

— Как скажете, Герман Данилович! — Годовиков поймал себя на желании подняться со своего места и вытянуться перед начальником в струнку.

— Он и так Ларисой занимается. А ты, насколько я знаю, живешь с Александрой, — криво усмехнулся Пережогов.

— Не с ней живу, а у нее. Мы с ней не спим. Я не привык смешивать личные интересы с деловыми.

— Бизнес берут под «крышу», а женщин — под одеяло. И там контроль, и там…

— Я думал об этом.

— Так в чем же дело?

— Ну, во-первых, Александра не в моем вкусе…

— Шутишь? — с подозрительной иронией повел бровью Герман Данилович.

С кубиком у него ничего не получалось, зато людей со всеми их выкрутасами он умел просчитывать на несколько ходов вперед. От него трудно что-либо скрыть, и, скорее всего, он понял, почему Михаил не хочет избавляться от Александры. И очень даже может быть, заподозрил его в коварной игре против себя.

А ведь он действительно мог сделать ход конем и вырваться из общего строя. Взять Александру под свою опеку, выступить свидетелем в суде и тем самым добиться, чтобы сделку признали недействительной. Но перед этим они обменяются обручальными кольцами и брачными контрактами. В союзе с вдовой Фогана Михаил сможет достичь тех высот, на которых ему здесь, в «Совгоснефти», никогда не бывать. Только вряд ли Пережогов мечтает о таком союзе. Наверняка он постарается сделать все, чтобы не допустить его.

— Она шатенка, а мне всегда нравились блондинки…

Обмануть Пережогова невозможно, но Михаил должен это сделать. Значит, придется изворачиваться.

— Любая шатенка может стать блондинкой, — ухмыльнулся Герман Данилович.

— Да, но мне и блондинки перестали нравиться. И рыжие тоже. И брюнетки…

Михаил уныло вздохнул. Ему вообще не нравятся женщины, и Пережогов должен это понять.

— Тебе тридцать два года, и ты не женат…

— Тридцать четыре, — поправил Годовиков.

— И давно это с тобой?

— Не имеет значения. Я все держу в себе.

— Что держишь?

— Вы хотите об этом поговорить? — с плохо скрытой надеждой спросил Михаил.

— Об этом ? Да нет, об этом я говорить не хочу… — с пренебрежением глянув на него, усмехнулся Пережогов. — Что там у тебя во-вторых? Почему ты не хочешь брать Александру под одеяло?

— Во-вторых, у нее уже есть жених, — вспомнив об Аркаше, сказал Годовиков.

Этот парень действительно имел серьезные виды на Александру, поэтому и не предал ее, не захотел отвечать на вопросы, которые он ему задавал.

С обычными охранниками Гудвин поступил просто. Он взял этих ребят под вывеской полицейского спецназа, построил всех, навесил им лапши на уши. Оказывается, это была всего лишь проверка их боевой готовности, которую организовал их работодатель. Проверку они, разумеется, не выдержали, поэтому вместо Аркадия Виктровича Кривцова охраной будет руководить Андрей Семенович Ковшов. Против такого положения вещей возражать никто не стал, за исключением самого Кривцова. Впрочем, никто этого товарища в строй возвращать не собирался. И его дружков Боба и Лелика тоже.

— С этим женихом надо что-то делать. Он слишком много знает.

— И что с ним надо делать?

— У Кривцова была запись с признанием Ларисы Фогаревой, сейчас у него такой записи нет. И в суд он, разумеется, подавать не станет, но если узнают журналисты…

— Можешь не продолжать. Этот Кривцов у тебя под замком, так?

Годовикова не удивила осведомленность босса. Гудвин был одним из немногих, кто имел к Пережогову прямой доступ. Информация от него также могла поступать в этот кабинет напрямую, в обход Михаила. И поступала, потому что Гудвин, честно говоря, не воспринимал Годовикова всерьез, хотя и старался ему не перечить. Такое положение вещей напрягало. Как бы Пережогов и Гудвин не решили убрать посредника, без которого могли запросто обойтись.

— И он под замком, и его дружки. Об акциях знают все трое.

— Да, я в курсе. И они могут растрепаться. — Герман Данилович снова покрутил кубик. — А нам шумиха не нужна.

Годовиков с трудом сохранял спокойствие. Он понимал, что Гудвин мог решить вопрос и с Аркашей, и с Александрой, и с ним самим. Он хоть и был большим специалистом в своем деле, но незаменимых людей нет. Тем более что и с одной Фогаревой и с другой могут разобраться без него.

— Гудвину сейчас не до Кривцова, он занят Ларисой, — сказал Михаил.

— Занят, — кивнул Пережогов.

— А мараться ему нельзя. На нем охрана дома и Александра…

— Это ты о чем?

— Я мог бы сам решить с этим женихом…

— Я этого не слышал. — Герман Данилович демонстративно посмотрел в окно.

Это не его уровень, чтобы решать судьбы такой мелочевки, как Аркаша и его дружки. И сам Годовиков далеко не последний человек в системе. Он должен заниматься юридическим и техническим сопровождением сделок и прочих контактов с третьими лицами, а не отправлять людей на тот свет. Но раз он готов доказать свою преданность общему делу, то пусть берется за удавку…

— И с Александрой я лично разберусь, — пообещал Михаил.

В этот момент он действительно готов был отказаться от своих меркантильных планов, лишь бы угодить своему боссу. Пережогов очень опасный человек, и служба безопасности у него круче не бывает. На такого гиганта лучше работать, чем воевать с ним. Только вернется ли он в струю после того, как сделает дело? Михаил очень в том сомневался…

— Как?

— Кривцов может застать ее в постели со своим другом…

— Я все понял, — снисходительно кивнул Герман Данилович. — Вариант неплохой. Только пусть этим займется Ковшов. Но под твоим непосредственным руководством. Кто там еще с ним?

— Карпушев, Пестряков и охрана. Охрану надо распустить. Александре Сергеевне опасаться нечего.

— Из охраны точно никто ничего не знает?

— Точно.

— Уверен?

— Да, как и в том, что у вас нет преданнее человека, чем я. — Михаил хоть и с трудом, но удержался от заискивающей улыбки.

— Ну да, все так говорят, — усмехнулся Пережогов. — Когда облажаются.

— Больше я не облажаюсь.

Герман Данилович долго крутил кубик, прежде чем показать Михаилу на дверь. Он поверил ему и дал карт-бланш, которым нужно воспользоваться разумно и с выгодой для себя. Права на ошибку больше не было…

Пережогов остановил его у самых дверей.

— Ты пока не торопись. Сначала с Ларисой разобраться надо. Если она точно не опасна, то пусть Александру застанут с любовником. А если опасна… Может, нам действительно лучше купить акции у законного владельца?

— Всего сто тысяч, — стараясь скрыть ликование, произнес Годовиков. — Александра уже согласна.

— Это с тобой она согласна.

— Ну, надо держать ее под напряжением, тогда она будет согласна всегда. Пока у меня это получается…

— Что ж, тогда работаешь с ней. Ковшов, Карпушев и Пестряков переходят в полное твое подчинение. Я распоряжусь. И тянуть с этим не стоит. Ты меня понял?

— Сделаю все в лучшем виде.

Не хотел Михаил становиться убийцей, но босс ждет от него проявления безграничной преданности. Что ж, он переступит через себя. Но сначала надо развеять подозрения на свой счет. Михаил уже знал, как это сделать.