Дерек Марлоу - Чья-то сестра

— А я и не вмешивался. Занимался девушкой. Не мог же я знать, что оба дела перехлестнутся. Верно?

Лейтенант порывался возразить, но передумал.

— А как вы раскопали? — спросил он. — Про убийство?

— Сказали.

— Кто?

— Сидней Горовитц.

— Ах да! Он ваш старый друг?

— Знакомы уже несколько лет.

— Он бывает у вас?

— Частенько.

— Так, так… — Симмонс поджал губы, оглядел комнату.

Они беседовали еще минут десять. Вернее, говорил Симмонс, а Брэкетт односложно отвечал, пока, наконец, совсем не замолчал. И немудрено, если учесть предшествующие события. Брэкетт недоумевал, зачем он понадобился Симмонсу. У того в распоряжении все полицейские силы. Лейтенант свернул разговор на Кента. Он наведался к нему домой, прочесал все спортклубы, но парень исчез. Как в воду канул. По словам Дикси, он одолжил у него пятьсот долларов и обещал звякнуть из Нью-Йорка.

— Знали об этом? — спросил Симмонс.

Брэкетт покачал головой и заметил, что удивляться нечему — Билли был уверен, что убийца — коп. Брэкетт нарочно выложил это, злясь на Симмонса, но, как ни странно, лейтенанта это не тронуло.

— Все болтают одно и то же. Любой мальчишка, обиженный чем-то, норовит ткнуть в нас пальцем. Им пришили дело. Их избили. Им подбросили наркотики. Каждый день одно и то же.

— А я впервые слышу.

— А когда, интересно, вы занимались убийствами?

— При чем здесь это? Кенту незачем было возводить напраслину.

— Поверили ему?

— Поверил, что он искренне думал… Человек не показался ему сборщиком винограда или там балетным танцором. Нет. Копом. Не без причины, как считаете?

— Может, ему по душе сборщики винограда и балет?

— Я передаю его заявление. И только.

— А если он такой важный свидетель, как же вы допустили, чтобы он удрал?

— Тогда я не знал… — Брэкетт отвел глаза. — Согласен, я промахнулся. Но где были вы?

Симмонс глазом не моргнул.

— Вы всерьез считаете, что убийца — полицейский?

— Я знаю одно — Билли был твердо уверен, что человек, которого он встретил у девушки, вел себя как полицейский. Что он был на стороне закона.

— Как вы, да? — Симмонс пристально смотрел на Брэкетта.

— Пусть так. Как я.

— Как бы там ни было, сейчас он уже по другую сторону закона. А из-за вас, Брэкетт, наш главный свидетель на полпути в Неваду.

— Слушайте, Симмонс, не надо делать из меня козла отпущения. Я играю один, а у вас вся полиция. Нужен вам свидетель, ступайте и разыщите Норму Уитли.

— Разыскали. Она убита.

Брэкетт оторопел.

— Господи, и как это меня угораздило встрять в такую передрягу?

— Главное, никто вас не умолял. Вы сами. Нам не привыкать, это наши будни. Но нам хоть платят. А вас что потянуло?

Не дожидаясь ответа, Симмонс подошел к бюро, но ничего не стал трогать, только провел рукой по металлическому верху.

— Не даю вам спать?

— Да ладно.

— Ну что ж… Скажу, зачем я пришел. Минутное дело.

— Уж полчаса тянете.

— Ну еще пару минут. Если не возражаете.

Возражать-то Брэкетт возражал, но его одолевало любопытство. Он сел за стол и налил еще виски.

— Опять насчет девушки. Кто она, Бог ее ведает. Сержант Хендерсон сказал, что она заходила сюда, к вам.

— Верно.

— Когда?

— Не помню точно, месяца три назад.

— Вы записали ее адрес. Он в папке?

— Да.

— Но папка потерялась. Или пропала?

— Пропала.

— Ее украли?

— Мне кажется, да.

— А еще какие-нибудь пропали?

— Вроде нет.

— Значит, тот, кто украл папку, — Симмонс принялся выбивать на бюро дробь, — знал, что она тут.

— Очевидно, — вздохнул Брэкетт.

— А кому вы рассказывали про девушку?

— Хендерсону.

— А еще?

— Никому. Единственно… — Брэкетт запнулся.

— Так кому же? — насторожился Симмонс.

— Кемблу. Но ему я говорю все.

— А почему вы колебались?

— Вам показалось.

— Нет. Почему же?

— Послушайте, — Брэкетт повысил голос. — Сюда приходят десятки людей. Это же контора. Она открыта целый день. Всякому понятно, что я клиентов записываю.

— А девушка была клиенткой?

— Не совсем.

— Не понял…

— Она больше не пришла. Я записывал кое-что. На этом все оборвалось. Может, сама и стянула, кто ее знает.

— Не исключено. Только зачем?

— Не знаю.

— Ей надо было зайти так, чтобы никто не заметил…

— Естественно…

— А единственный ход сюда — через кулинарию. Ее бы засекли.

— Верно.

— Она могла пройти через боковую дверь. Тогда бы ее не заметили. Но ведь дверь заперта?

— Вы же вошли.

— Не забывайте — у меня есть ключ. Отмычка, правда, но все-таки.

— Войти нетрудно.

— То есть — если человек на стороне закона?

— Или по другую его сторону.

— Правильно. Значит, мы установили: чтобы взять папку, нужен ключ. И мне кажется, тот, кому она потребовалась, тревожился, не сболтнула ли девушка лишнего. А это снимает подозрение с самой девушки. С чем она к вам приходила, Брэкетт?

— Так, ничего особенного.

— А поточнее?

— Слезливая историйка. Наплела, что она Мэри Малевски. А оказывается, имен у нее было — на любой вкус.

— Тогда вы про это знали?

— Да нет! Откуда же? Назвалась Малевски, и я ей поверил.

— Вы верите всему, что вам говорят?

— Иногда. Я видел ее первый раз. Пришла, наговорила, что хочет разыскать отца. На самом деле ей требовалось одно — деньги.

— И вы дали?

— Да.

— Не поинтересовавшись, зачем ей отец понадобился?

— Не успел.

— Как это?

— Так уж вышло. Девушка почему-то всполошилась и удрала.

— Чего ж это вдруг?

— Даже не пойму… струсила, наверное.

— Когда же она ударилась в панику? — Симмонс смотрел озадаченно. — Может, вы что сказали?

— Да нет. Поначалу все шло гладко. Спросил ее о том, о сем, она говорила спокойно. Потом она села, а он начал писать, и вдруг — ее как ветром сдуло.

— Вам это не показалось странным?

— Я, конечно, удивился. Но ведь и ко мне, как и к вам, заглядывают психи.

— И на том кончилось?

— Да. Я решил, что ей требовались деньги. Выкачивала монету.

— Но с чего вдруг такая паника?

Брэкетт пожал плечами: он тоже был в тупике. Но тогда он не придал происшествию особенного значения. Не копался в нем, как Симмонс. Он наблюдал, как детектив расхаживает по комнате. Наконец тот опустился в кресло и задумался.

— А вот это вы зря, — заметил Брэкетт. — Не стоит так уютно устраиваться. Я вас сейчас выгоню.

Симмонс поднял глаза, намереваясь встать, и замер, взгляд его впился в стенку у двери.

— Как странно!

— Что такое?

— Слушайте, я и не заметил этих фотографий, а ведь я здесь уже давно.

— И что в них особенного?

— Ничего. Просто я тут так долго, а только сейчас увидел. Странно, а?

— Подумаешь!

— На верхнем снимке ваша жена?

— Да.

— Разведены?

— Нет.

Симмонс не стал уточнять.

— А на другой — вы и Кембл?

— Да.

— Странно.

— Да что это вы заладили «странно да странно»? Что тут странного?

— Ничего… Девушка сидела в этом кресле? Перед тем как удрать?

— Да. А кресло тут при чем?

— Спокойной ночи, Брэкетт, — произнес Симмонс вместо ответа и вышел из комнаты. Брэкетт застыл у кресла, но смотрел он не на открытую дверь, а на фотографии.

Заснуть ему удалось только через два часа, и то со снотворным. Очнулся он в холодном поту — вещественный след его сновидений. На ночном столике клочок бумаги, на нем нацарапано одно слово: «Почему?»

Брэкетт оделся в тот же костюм, что и накануне. Он не побрился, отказываясь от заведенного ритуала. Заперев дверь, он вышел на сумеречный свет утра. Воскресенье. Либермана он избегал, не хотелось пустых разговоров. Хотелось одного: взять такси и съездить за своей машиной. А потом — в «Осенние поляны».

Под фиговым деревом устроились четверо. Дерево взирало на всех надменно, будто давным-давно поняло, что окружающий пейзаж не Эдем, только подделывается под него. По тропинке, обсаженной кустарником, Брэкетт подошел к сидящим — они играли в карты.

В лечебницу Брэкетт не торопился, нарочно медлил, тянул время, выбрал дорогу подлиннее.

Странно (даже неестественно) ехать к Кемблу в воскресенье. Как и в какой-либо другой день, кроме субботы. Притормозив у аптеки, Брэкетт купил комиксы: не приезжать же с пустыми руками. Взял и газету, прочитал об убийстве Лумиса. Ничего нового. Так, мелкие подробности. Многое в газету не попало. Про Симмонса ни слова. О Мэри Малевски, как о жертве убийства, тоже ничего. Всего несколько строчек, не связанных с Лумисом, — катастрофа на мосту; заметка терялась в гуще других. Симмонс, явно по своим соображениям, напустил туману, преподнес первоначальную версию: полиция считает аварию несчастным случаем.