Виктор Воробьев - «…План захвата утвержден!»

Осмотр места происшествия группа Фролова закончила только перед обедом. Наскоро перекусив, оперуполномоченные собрались в кабинете Теуша. Едва сотрудники отдела расселись, Лев Маркович предоставил слово Фролову.

— Только прошу конкретнее, без водицы, — жестко сказал полковник.

— Нам удалось установить, — начал доклад Фролов, — что и накануне ограбления кассы треста «Уралдомнаремонт», и перед сегодняшними событиями к сторожам подходил человек якобы с намерением устроиться на работу в охрану. Его приметы: рост — ниже среднего, плотный, с круглым безбровым лицом. На одном из зубов — золотая коронка. Одет: кепка-восьмиклинка, черная фуфайка, хромовые сапоги. Полагаю, что это один из «медвежатников» или человек, с ними связанный. Судя по стилю одежды, он — карманник.

С Михаилом согласились, но каждый из присутствующих не без сомнения подумал: вряд ли преступники столь откровенно станут себя «засвечивать».

— А не подкинули нам «медвежатники» этой бутафорией фальшивый билет? — спросил полковник Фролова.

— Думаю, карманник не главное действующее лицо, — отстаивал свое мнение Михаил. — Скорее всего — третьестепенное, которому отведена роль наводчика. А вот такой детали, как одежда, они просто не придали серьезного значения. Поэтому предлагаю версию «Карманник».

— Возражения есть?

— Вариант не без слабостей, но принять можно. Устанавливать безбрового все равно надо, — сказал Жданов.

— Версия «Карманник» принимается, — резюмировал Теуш и обратился к Васильеву: — Каковы ваши соображения?

Александр подробно изложил беседу с кассиром.

— А рискнут грабители менять деньги?.. Но все же мысль о Госбанке интересная, — сказал полковник.

Три недели Фролов и Васильев регулярно, как на службу, приходили в Госбанк, что на перекрестке улиц Малышева и Вайнера. Приходили с тайной надеждой, что увидят тех, кого надо.

Наконец настала очередная суббота. Стояло теплое, солнечное утро. Появившись в Госбанке, Фролов привычно обменялся взглядами с кассовыми работниками, которые уже хорошо знали его. Понял: пока без изменений. Михаил привычно взял бланк приходно-расходного ордера, сел за стол. У входа, деловито рассматривая газетные полосы, стоял Васильев. За одним из других столов заполняли бланки несколько женщин. Между ними, небрежно закинув ногу на ногу, сидел узкогрудый, с маленьким острым лицом и горбатым носом мужчина лет тридцати. В руках — ордер, но, похоже, он думал не над его заполнением, а над чем-то другим, потому что ни на мгновенье не отрывал от дверей беспокойного взгляда. Горбоносый невольно привлек внимание Фролова. Михаил интуитивно почувствовал, что тот кого-то поджидает, и решил понаблюдать. В это время в помещение Госбанка вошел невысокий, плотный парень в кепке-восьмиклинке и, не мешкая, направился к свободному окну. Едва он начал разговор с кассиром, как женщина подала условный сигнал, означавший, что клиент пришел менять обожженные деньги. Михаил махнул рукой Васильеву, и Александр, сложив газету, поспешил на помощь товарищу.

К парню, державшему в руках обожженные деньги, они подошли вместе.

— Мы из уголовного розыска. Прошу пройти с нами, только, пожалуйста, без фокусов.

Парень обернулся, посмотрел на стоявших рядом оперативников и с недоумением, без тени беспокойства, спросил:

— Пройти с вами? Но, извините, зачем?

По тону голоса, по хладнокровному поведению, по спокойному взгляду Михаил понял, что молодой человек — не совсем тот, кого они здесь поджидают. Однако парень держал в руках три пачки обожженных десятирублевок.

Фролов развернул удостоверение. Парень внимательно всмотрелся в документ и, подняв голову, равнодушно обронил:

— Хорошо, я к вашим услугам.

Тем временем горбоносый неторопливо вышел из-за стола и медленно, вальяжной походкой скучающего бездельника направился к выходу. По тому, как задержанный метнул ему в спину встревоженный взгляд, Михаил интуитивно почувствовал, что это люди из одной связки и, похоже, главное действующее лицо — горбоносый.

«Надо немедленно его догнать!» — решил старший группы.

— Гражданин, следуйте за нами! И попрошу — быстрее.

Михаил надеялся увидеть горбоносого на улице. Но узкоплечей фигуры среди редких прохожих не оказалось — горбоносый как сквозь землю провалился.

Беседовать с задержанным решили в кабинете Жданова.

Парень в восьмиклинке с иронической улыбкой рассматривал работников милиции. Его нагловатый взгляд словно говорил: «Ну, ну, хлопчики, потолкуем за жизнь. Может быть, вы мне что-нибудь забавное расскажете? Я вас охотно выслушаю. Мне торопиться некуда».

— Я начальник отделения уголовного розыска по особо важным делам, — сказал Жданов, — И хотел бы…

Задержанный бесцеремонно прервал Алексея Степановича:

— Меня, гражданин майор, ваша должность совершенно не интересует. Скажите лучше, чем обязан вниманию свердловской уголовки. У меня еще не было времени наследить в прекрасном городе на Исети. Я только-только вернулся из мест, как у вас говорят, не столь отдаленных. Вот мое алиби. — И парень, вынув из бокового кармана аккуратно сложенную бумагу, протянул ее Жданову.

Это была справка об освобождении из мест лишения свободы. «Ильин Григорий Петрович», — прочитал майор. Он приехал в Свердловск вчера во второй половине дня и поэтому в совершении краж из сейфов участия принимать не мог.

— И все-таки, гражданин Ильин, вам придется объяснить, при каких обстоятельствах вы стали обладателем, обожженных денег, — жестко сказал майор.

— А почему я должен об этом рассказывать? — спросил Ильин.

— Потому что порченые десятирублевки, которые вы пытались обменять в Госбанке, украдены у государства. Вам, Григорий Петрович, очень близко знакомому с уголовным кодексом, нет нужды разъяснять, что такое госкража.

— Деньги я нашел в привокзальном сквере. Иду по дороге, смотрю: что-то лежит завернутое а тряпочку. Поднимаю, разворачиваю, глазам не верю — три пачки десятирублевок! Правда, обожженные, но ничего, думаю, обменяю на нормальные. К сожалению, не удалось. Но я не претендую на эти деньги. Уж коль они государственные, то пусть и принадлежат государству.

Майор внимательно следил за поведением Ильина, который пытался играть роль этакого зубра преступного мира. Лобовой атакой его, конечно, не расположить к откровенности, он прекрасно сознает свою неуязвимость. А «разговорить» Ильина обязательно надо. Вытянуть из него хотя бы описание внешности «медвежатников».

— Григорий Петрович, я почти готов поверить, что деньги вы действительно нашли в привокзальном сквере. И поверил бы, если бы передо мной сидел какой-нибудь мелкий воришка, промышляющий хозяйственными сумками. Но вас-то, человека, так сказать, с авторитетом и солидной репутацией в мире карманников, такая «байка» не унижает?.. Если уж придумывать, так давайте что-нибудь более достойное вас, а? Впрочем, не лучше ли разойтись нам с вами по-джентльменски? Вы опишете внешность тех, кто попросил вас обменять деньги в Госбанке, а мы вам скажем: «Счастливого пути!» Идет?

— Идет, — согласился Ильин, немного подумав. — Помню одного. Узкоплечий, невысокий, с горбатым носом. Больше о нем ничего не скажу, потому что сам его не знаю, и наверняка после моего визита к вам мы с ним больше не встретимся.

— Ну что ж, спасибо и на том, — майор повернулся к Фролову: — Надо организовать Григорию Петровичу срочный выезд в родные края.

— Понятно, товарищ майор.

— Однако ловкие ребята, эти «медвежатники», — невесело усмехнулся Жданов, когда работники уголовного розыска остались в кабинете одни, — Подсунув нам Ильина, они убили сразу двух зайцев. Во-первых, установили, что их усиленно ищут, и, во-вторых, поняли, что поиски ведут люди малоквалифицированные, поскольку легко клюют на дохлого червяка.

При этих словах Фролов и Васильев виновато опустили головы.

— Но, — с лукавым прищуром взглянув на оперативных уполномоченных, продолжал говорить майор, — мы хотя и падаем на ровном месте, однако идем верной дорогой. «Медвежатники» отнюдь не случайно использовали для обмена денег Ильина. Ведь он — карманный вор. А ворон ворона видит издалека. Кстати, теперь нам знакома личность «медвежатника», с которым один из наших сотрудников имел честь сидеть в Госбанке чуть не за одним столом, — ироничной улыбкой закончил Жданов. И после короткой паузы добавил: — Нам надо быть бдительными. Возможно, эти два преступления — не последние.

Начальник отделения как в воду смотрел. В течение последующих двух месяцев еще четыре раза посыльные поднимали Фролова ранним утром и говорили одну короткую, оглушающую, как взрыв снаряда, фразу: «Миша, вставай! Опять сейф». Работники милиции в буквальном смысле сбивались с ног: ночные дежурства, патрулирования, засады, рейды, профилактические беседы, проверки и перепроверки всех судимых, всех подозреваемых, особенно тех, кто хоть когда-либо учился газосварному ремеслу, усиленная охрана государственных объектов и сберегательных касс. Принимались самые широкие меры для поиска преступников, и казалось, те уже давно должны были быть схваченными, но проходили дни, недели, а «медвежатники» оставались неуловимыми. Они даже не считали нужным корректировать свой «стиль работы»: везде действовали по образцу первой кражи. Лишь в цехе завода «Пластмасс» изменили своим привычкам. Кроме денег, из взломанного сейфа взяли стабилизатор и линзу для телевизора — в ту пору очень дефицитные вещи.