Элмор Леонард - Бандиты

Лео потянулся к свидетельству о смерти, лежащему на стойке возле машины для бальзамирования.

– Дени Александр Джаннет, – прочел он, – родился в Орлеане, двадцать третьего апреля тысяча девятьсот тридцать седьмого года.

– Это Бадди. Господи, поверить в это не могу, – покачал головой Джек.

Лео уже подключил Бадди к машине для бальзамирования, тонкие пластиковые трубки зазмеи-лись по обнаженному телу Бадди к сонной артерии на правой стороне его шеи, аппарат заработал, закачивая в его сосуды розовую жидкость под названием «пермагло».

– Почему не можешь поверить?

– Он был такой аккуратный, такой осмотрительный.

Лео перехватил шланг, начал тонкой, нежной струйкой поливать плечи и грудь Бадди.

– Где ты познакомился с ним – в тюрьме?

– Нет, раньше, – ответил Джек и смолк. Лео дожидался ответа, поливая Бадди водой, обмывая его. – Мы часто встречались в городе. Бывало, в субботу вечерком столкнемся в баре «У Рузвельта», выпьем вместе…

– Выходит, вы были приятелями? – Теперь Лео намыливал Бадди, расправлял руками его плоть, чтобы «пермагло» проникло в периферийные сосуды и придало коже усопшего естественный, чуть розоватый оттенок.

– Встретимся – вроде как приятели, – задумчиво произнес Джек, – а не видимся – так и забыли друг про друга.

– Что-то ты не говорил о нем.

– Давно все это было.

– Что – было?

– Как мы познакомились. – Джек уже не боялся смотреть на Бадди, на его травмы. Голова вся ободрана, похоже на сильный загар. – В аварию попал, да?

– Свалился с шоссе в канал. Нынче утром, – ответил Лео, вновь глянув на свидетельство о смерти. – Похоже, твой приятель был женат. Жил в Кеннере.

– В самом деле?

– Только в машине с ним была не жена. Молодая дама, – добавил Лео. – Что бы ты почувствовал, окажись ты на месте его жены?

– Такое случается, – развел руками Джек.

– Даже с очень осмотрительными людьми?

– Может, я ошибаюсь, – признал Джек. – Может, не такой уж он был и осмотрительный. Или был осмотрительный, а потом вот взял да и вылетел через ветровое стекло. Я ведь ничего о нем не знаю, как он жил.

– Да, это вопрос сложный. – Лео возился с регулятором давления на бальзамировочной машине.

Джек понимал, что ему пора уходить, но не мог оторвать взгляд от тела Бадди.

– А что случилось с пассажиркой?

– С той молодой леди, которая не была его женой? То же самое, что и с твоим приятелем, – сообщил Лео. – Причина смерти – множественные травмы. Копам следовало бы проводить вскрытие, когда они получают такие подарочки, а они только взяли кровь на алкоголь. Девица лежит в Лейквью. Знаешь, где это? Новенькое такое здание. Они сотни две похорон в год проводят по меньшей мере. Миссис Джаннет попросила, чтобы твоего приятеля отвезли к нам. Но ты с ней вроде не знаком?

– Нет, не знаком. Даже не знал, что он женат.

– А подружку его встречал?

– Девушку, которая разбилась вместе с ним? К чему ты клонишь, Лео?

– Ты же многих девушек знаешь. Вот я и подумал: может, ты знаком и с той, которую он посадил к себе в машину.

– Нет, ты к чему клонишь?

– Мы говорим про девушек, Джек. Где их нынче можно подцепить? – Теперь Лео понадобилось что-то на полочке над бальзамировочной машиной. – Кажется, бар «Байю» на Портшартрен – неплохое место.

– Вполне.

Лео обернулся к своему клиенту, держа в руках троакар – медную хромированную трубку с рукояткой и острым, как нож, наконечником.

– Ты же был там пару дней назад, верно?

– Оставь в покое троакар, Лео! Давай сперва во всем разберемся. Когда это было?

– На этой неделе ты отдежурил три ночи – стало быть, в понедельник. Часов примерно в шесть.

Джек кивнул, не совсем понимая, в чем он должен признаться, а тем более покаяться. На совести у него ничего такого не было.

– И с кем же я был?

– Сам знаешь, с кем ты был, – отрезал Лео. В рукоятку троакара он заправил конец пластиковой трубки, подключенной к аппарату для отсоса лишней жидкости, и оставил другой конец трубки свободно свисать с края раковины. – И не пытайся юлить: ты был с ней. Эту девицу за милю можно узнать по рыжим волосам.

– Ну да, я был с Хелен.

– Признаешься?

– А кто тебе сказал?

– Какая разница, кто сказал, если так оно и было?

– Лео, ты же не просто спрашиваешь, с кем я был, ты меня вроде в чем-то уличить хочешь.

– Если ты так это воспринимаешь…

– Да в чем я провинился? Я прошел реабилитацию, я больше ни перед кем не должен отчитываться и подобных наездов терпеть не стану, ясно тебе? Скажи прямо, что я сделал не так?

– Понятия не имею. Ты водил ее наверх, в номера?

– Я встретился с ней случайно. Много лет ее не видел. Ты сам знаешь, как давно я ее не видел.

– С тех пор, как попал в тюрьму.

– Мы выпили, и все тут.

– И ты не почувствовал зуд?

– Какой еще зуд?

– Тебе не приспичило повести ее в номера?

– Лео, мужчине стоит только взглянуть на такую девчонку, как Хелен, и он сразу почувствует зуд. Так уж устроил нас Бог. – Джек исподтишка следил, как Лео направляется к Бадди с троакаром наготове. – Похоже, ты боишься, как бы я опять во что-то не влип. Или что я сорвусь с катушек только потому, что этот парень был моим приятелем много лет назад?

– Тогда же, когда и Хелен.

– Ну и что? Они даже не были знакомы друг с другом. Этот бедолага слетел с шоссе, в машине с ним сидела какая-то девушка – может, друг семьи или сестра его жены, почем ты знаешь. А ты уже вообразил невесть что, будто я в чем-то замешан, потому что он замешан, но ты ведь ничего о нем не знаешь. И пусть даже та девица в машине была его подружкой, мне-то что до этого?

– Я за тебя беспокоюсь, – проворчал Лео.

– С какой стати?

– Не знаю. Все дело в твоем характере. Тенденция у тебя такая. Я за тебя беспокоюсь.

– Мы с тобой разные люди, Лео.

– Это точно.

– Тебе эта работа по душе, мне – нет. Ты можешь сколько угодно валяться в гамаке на берегу, читать книжки, принюхиваться, что там Риджина готовит на обед…

– А что тебе нравится, Джек?

Джек не ответил. Он не мог оторвать глаз от троакара, похожего на копье, зависшее в нескольких сантиметрах над животом Бадди, над его беззащитным пупком.

– Вот видишь? – сказал Лео. – Ты ведь не назовешь с ходу какие-нибудь приятные вещи, которые нравятся всем. Нет, ты будешь ломать себе голову, пока не выдумаешь что-нибудь извращенное.

– Да я вовсе ни о чем сейчас не думал. Ты уж извини, Лео, но твоя работа состарит тебя раньше времени. Ты всегда такой важный. Даже пошутить тебе нельзя. – Он с облегчением увидел, что Лео уже не так решительно сжимает троакар.

– Ты прав, – признал Лео. – Я поспешил с выводами. Мне сказали, что тебя видели с этой рыжей шлюхой, я и решил, что все начинается сначала – отели, коктейли, безделье.

– Я просто предложил ей выпить.

– С какой стати? После того, что она с тобой сделала, ты должен был пройти мимо, не поздоровавшись.

– Она ничего плохого мне не сделала, Лео. Все сделал я сам. Разум предлагает поступки воле, верно? А воля решает, делать нам это или нет. Так нас учили в школе. В смысле – некого винить, если ты в дерьме.

– Ты учти, как только ты начнешь снова гоняться за подобными развлечениями, тебя ждет одно из двух: либо тюрьма – про нее ты и так все знаешь, – либо вот этот стол. – Лео подтвердил свои слова взмахом руки. – Кончишь как и твой приятель.

– Завтра я съезжу в Карвиль.

– Будь так любезен, – откликнулся Лео. Склонившись над Бадди, он коснулся острым кончиком троакара его живота, облюбовав мягкое местечко в паре сантиметров повыше пупка.

– Погоди! – взмолился Джек. – В котором часу надо ехать? – Лео уже надавил на троакар, протыкая плоть. – Да погоди же, Лео, прошу тебя! Вот черт! – И он выскочил за дверь.

Бармен в «Мандине», молодой парень по имени Марио – Джек его хорошо знал, – принялся расспрашивать:

– Эту штуку прямо так и втыкаешь в человека, словно ножом его закалываешь?

– Ну а как же иначе?

– И всего-всего так надо истыкать?

– Нет, троакар вставляется в одно место и там остается. Ты его только наклоняешь, меняешь угол. Твоя задача – кишки провентилировать. Если наткнешься на печень, а она твердая, не поддается, значит, чувак был выпивоха, цирроз печени нажил.

– Господи Иисусе, я бы никогда не сумел проделать такое.

– Ко всему привыкаешь.

– Еще мартини?

– Да, и три оливки. Потом переключусь на что-нибудь еще.

– Нет, я бы ни за что.

– Те бальзамировщики, которые работают на себя, а не на контору, – знаешь, разъездные, вроде коммивояжеров, – берут сотню за каждого. Что скажешь? Ты бы мог заработать штук тридцать-сорок в год.

– Только не я. – И Марио отошел в сторонку.

В просто обставленном кафе с высоким потолком в субботу народу почти не было. Туристы так далеко по Кэнэл-стрит не забирались. Зато Джеку с Лео удобно – всего квартал от конторы «Муллен и сыновья». После похорон они заявлялись сюда прямо в темных костюмах с жемчужно-серыми галстуками, усаживались за стол, неторопливо заводили разговор, как-то даже церемонясь друг с другом, пока, – о, какое облегчение, какое счастье! – пока не прибывали первые стаканы ледяной водки с мартини. С оливками для Джека, с лимонной цедрой для Лео. У Лео начинали блестеть глаза, он подзывал официанта, негра с окладистой бородой, который еще снимался в том кино – «Милая малышка» – и называл их похоронщиками. Лео говорил ему: «Будь так добр, Генри, повтори, если ты не против. Мы-то уж точно не против, Генри». А потом они ели устриц и суп из артишоков.