Александр Тамоников - Тридцать сребреников в боекомплекте

– Обязательно. – Закрыв глаза, он вдохнул запах ее волос. – Обязательно вернусь – куда я денусь?..

Скоробогатов чмокнул ее в щечку, закинул на плечо сумку и размашисто зашагал к длинному ряду транспортных самолетов.

На последней ступеньке трапа он оглянулся.

Ирина стояла на том же месте и, закрыв лицо ладонями, плакала…

Через два месяца он со своей группой вернулся в гарнизон, не потеряв в горячей точке ни одного человека. А спустя еще месяц они с Ириной расстались.

После пяти часов полета небольшой «конторский» самолет совершил посадку на старом советском аэродроме, полоса которого прочерчивала тонкую стрелу на северной окраине поселка – в долине реки Пяндж. Таджикские власти аэродром не использовали, и если бы не визиты российской авиации, то ВПП, рулежные полосы, стоянки и оборудование давно бы бесследно сгинули.

На дальней стоянке группу уже поджидал вертолет «Ми-8» без опознавательных знаков. Самолет подрулил к нему поближе, остановился. Группа скоренько перегрузила шмотки в «вертушку». Командир экипажа капитан Лаприн запустил движки и запросил взлет. Винтокрылая машина плавно оторвалась от бетона, развернулась и начала набирать скорость вдоль лесистого русла пограничной реки…

Преодолев границу, «Ми-8» снизился до предельной малой высоты и на максимальной скорости пошел в заданный квадрат. Через сорок пять минут он совершил посадку на плато севернее Снежного перевала.

Скоробогатов поблагодарил экипаж. Летуны на прощание пожелали удачи.

Группа покинула борт и быстрым шагом двинулась в сторону шестого квадрата, где, по данным разведки, находились протяженные пещеры. В группу спецназа был включен полковник запаса Олейник, командовавший во время афганской войны разведывательной ротой. Несколько операций его рота проводила в здешних краях.

Вячеславу Николаевичу Олейнику было далеко за пятьдесят, но его физическая форма нареканий не вызывала. Следуя в составе дозора, он указывал путь…

Несколькими днями ранее в районе афганского города Кандарам банда полевого командира Абдуллы Мирзади похитила трех российских врачей из госпиталя международной миссии Красного Креста.

Небольшой госпиталь на тот момент функционировал больше года. В штате работал медперсонал из разных стран, включая Россию. Врачи принимали и оказывали помощь всем, кто обращался, хотя в основном это были местные жители из ближайших провинций. В качестве охраны на территории госпиталя расположились десять бельгийских военнослужащих из миротворческих сил. Но разве это охрана? Бельгия славится шоколадом пралине, восхитительными кружевами, изделиями из олова и пивом. А воевать бельгийские мужчины никогда не умели. Даже изрядно выпив своего пива.

Бандиты тщательно подготовились и действовали изощренно. Обрядившись в одежду горного племени хату, они вышли к кишлаку Малияр и проникли в расположение госпиталя. По данным российской разведки, в разработке операции и дерзком налете на госпиталь принимали участие и двое предателей: бывший генерал Глобин и бывший сержант Советской армии Виктор Назаренко.

Уничтожив несколько бельгийцев, бандиты захватили трех врачей из русской миссии и скрылись. Через некоторое время похитители вышли на связь и потребовали, мягко говоря, странный выкуп – главаря афганских бандитов Мирзади интересовали ПЗРК. А именно: тридцать комплексов «Игла», тридцать «Стингеров» и столько же комплексов нового поколения «Верба». Всего – на сумму около десяти миллионов долларов.

Никто не собирался передавать отъявленным головорезам такое грозное оружие, как ПЗРК. Во-первых, Мирзади мог обмануть и, получив комплексы, выставить новые условия. Во-вторых, Российская Федерация не имела морального права передавать в руки террористов современные средства ПВО. Отношения с Западом и так были ни к черту, а с поставкой требуемого оружия испортились бы окончательно. Поэтому генерал Володарский возлагал большие надежды на группу Скоробогатова. К тому же наша дипломатическая миссия в Афганистане проинформировала о злодеянии Мирзади вождя племени хату и очень надеялась на помощь его воинов…

Провожая майора на аэродроме, генерал-лейтенант поставил ему непростую задачу:

– Прибыв в район Снежного перевала, вы должны найти тоннель и пройти по нему в развалины крепости Шарди. При этом соблюдайте максимум осторожности – тоннель может быть заминирован, – сказал он. – На подходе к развалинам крепости выясни, не является ли старая крепость базой Абдуллы Мирзади.

– Понял, товарищ генерал, – кивал майор, глядя на карту.

– Далее работаете по двум вариантам. Первый – если обнаружите в крепости базу, проводите разведку, уточняете дислокацию и определяете позиции, с которых можно быстро захватить лагерь, исключив прорыв противника в Кандарам и по тоннелю за перевал.

– Ясно. Второй – если в крепости никого не будет.

– Совершенно верно. В этом случае оборудуете в развалинах свой пункт временной дислокации, но так, чтобы тоннель всегда находился под контролем твоих ребят. Дальше, Рома, высылаешь разведывательную подгруппу в Лашкар. Состав определишь сам, но так, чтобы основные силы находились в развалинах крепости, с постоянным наблюдением за брошенным кишлаком Лашкар.

– До Лашкара от крепости далековато, – возразил Скоробогатов.

– Назначишь разведгруппу для наблюдения, обеспечишь связью и будешь их регулярно менять.

– Понял.

– Слушай дальше. Задача разведгруппы: определение наличия базы Мирзади в этом брошенном кишлаке. Маршрут выдвижения определишь тоже сам. Вариантов там предостаточно. Подгруппе иметь прибор дистанционного прослушивания. При обнаружении базы и тем более заложников в Лашкаре – немедленный доклад мне. Впрочем, о результатах наблюдения доложишь в любом случае. В переговорах между собой использовать станции «Вега», для связи со мной спутниковую станцию.

– На связь, товарищ генерал, я буду выходить нечасто, – предупредил майор.

– Понимаю. И лишний раз светиться тоже не советую – аппаратом спутниковой связи пользуйся только по делу. Вряд ли Мирзади имеет оборудование для перехвата и пеленгации радиостанций на таком удалении от Кандарама, но страховка есть страховка. Да и наши заокеанские «друзья» спят и видят, как нам нагадить.

– Все ясно, товарищ генерал.

– И последнее. Оно же и самое первое, – генерал пожал руку подчиненного. – Просьба не забывать о главном: миссия сверхсекретна – ни один посторонний человек не должен знать о вашем появлении в том районе. Ни один! Всякий, кто случайно повстречается на вашем пути, должен будет…

– Отправиться к праотцам, – закончил за шефа майор.

– Все верно. Удачи…

В передовом дозоре шли снайпер Михаил Алексеев, полковник Олейник, капитан Басов и майор Скоробогатов.

На командирской карте Снежный перевал был обведен овалом синего цвета. Далее – вплоть до Кандарама – пестрели ярко-красные кружки. Таким способом разведка обозначала места возможной дислокации противника, предупреждая спецназ о вероятных нежелательных встречах на пути к цели или при возвращении с задания. Знали об опасности и Володарский со Скоробогатовым, но на риск пошли сознательно – путь через перевал давал приличный выигрыш по времени, равный как минимум суткам. «Сэкономишь время – сбережешь силы». Так гласило извечное правило разведчиков и диверсантов.

В первые часы пешего перехода все шло по плану: тишина, вокруг ни души, и только частое дыхание подуставших парней…

Вячеслав Николаевич Олейник не был постоянным членом группы. Скоробогатов имел о нем лишь ту информацию, которой успел поделиться перед началом операции генерал Володарский.

Ничего особенного, за исключением крепкого телосложения и отсутствия последней фаланги на правом мизинце, во внешности Олейника не было. Рост под сто девяносто, ни грамма лишнего веса. Темноволосый, со смугловатой кожей и непримечательным лицом; лишь у глаз сетка тонких морщинок, седина на висках да небольшой косой шрам от щеки до шеи – память о пощадившем осколке.

Володарский обмолвился, что воевать полковник Олейник умел и много лет назад в Афганистане о его боевой группе складывали легенды. В одной из операций он получил жуткую контузию и ранение от разорвавшейся рядом мины. После войны служил в рядах КГБ и реформированного ФСБ. Дослужившись до полковника, вышел в отставку. На гражданке себя так и не нашел, к тому же у супруги начались серьезные проблемы со здоровьем. Тайны гражданской жизни так и оставались для него непостижимыми: каждый день он видел смесь разнузданной преступности и безнадежной нужды, поблекшей интеллигентности и яркого невежества, несдерживаемой жестокости и редко встречающейся доброты. Привыкший к предельной простоте отношений, он не замечал стремительных перемен; оттого и ошибался, наступая на одни и те же грабли.