Жан-Пьер Конти - Судзуки в волчьем логове

– Ты сам не веришь тому, что говоришь, я это чувствую. Скажи, что просто не хочешь. Жаль! Впервые встретила настоящего мужчину и вот…

Она вытянулась на кровати в провоцирующей позе, поставив на живот бутыль шампанского.

– У тебя ревнивая жена? – спросила она.

– Нет, нисколько. Ревность считается у нас отвратительным пороком. Мы усвоили супружескую мораль Древнего Китая.

– А в чем она заключается?

– Когда супруга замечала, что ее муж скучает, она советовала завести сожительницу, чтобы развеяться. Иногда она сама ее находила, нежную и тихую.

– Что? – коротко расхохоталась Улла, стукнув подушку кулаком.

Японец продолжал:

– После этого супруге приходилось экономить для того, чтобы финансы мужа не пострадали от нового положения.

Улла не верила своим ушам. Она сказала:

– Когда папа скучает, мама неизменно предлагает сделать ему кнели из мозгов. А если бы он заикнулся о сожительнице, я полагаю, что она схватила бы в руки метлу. Это не противоречит традициям немецких домохозяек!

– Метла не излечит от хандры, – заметил японец.

– От хандры нет, но от сожительница да! – прыснула Улла.

– Подобное поведение противоречит логике. Если мужчине понадобилась другая женщина, значит, его жена не справляется со своей задачей. Это совершенно очевидно. В Древнем Китае супруга ходила просить подаяние, когда ее муж брал сожительницу. Она несла наказание за свою несостоятельность, содержа на свои деньги новую любовницу.

– И ты считаешь это нормальным?

– Это логично.

– Прекрасно, – решила Улла. – Я лечу в Токио, и пусть твоя жена меня содержит.

Судзуки вышел из горячей ванны, покрасневший как вареный омар. Он надел махровый халат. Улла протянула ему бутылку; он сделал глоток прямо из горлышка.

– Дорогая, я не только считаю несвоевременным разводиться с женой, чтобы жениться на тебе, более того, я убежден, что нам нужно как можно быстрее расстаться. Вскоре объявится наш друг Вилли, и я хочу иметь свободные руки…

– Пока этот человек жив, я тебя не оставлю, – вскричала Улла, сразу отрезвев.

– Это ребячество! Завтра же я передам тебя отцу, даже против твоей воли…

Проснувшись утром в одиннадцать часов с тяжелой головой, Улла увидела своего любовника при полном параде, готового с ней распрощаться…

– Я решил удалиться до появления Вилли. Я вернусь в город поездом.

Улла соскочила с кровати одним прыжком. Ее грудь сотрясалась от негодования: она спала голой за неимением ночной сорочки.

– Не бросай меня, – умоляла она. – Мне страшно, я боюсь!

И бросилась ему на шею.

– Я все обдумал, – сказал Судзуки, пытаясь ее урезонить как ребенка. – Ты подвергаешься опасности только когда я с тобой. Вилли не станет тебя преследовать. Напротив. «Они» поняли, что ты можешь уступить угрозам и оказать им в будущем большую услугу.

Улла не желала ничего слышать. Она яростно вцепилась в японца, охваченная паникой. Она умоляла, топала ногами и в конечном счете разразилась слезами.

Судзуки сдался.

– Ладно! – сказал он. – Я отвезу тебя, как обещал. Но если по дороге что-нибудь случится, то по твоей вине!

Он и не думал, что его слова окажутся пророческими.

В час дня любовники выехали из отеля в «ягуаре» Уллы…

Погода была по-прежнему пасмурной. Гроза так и не собралась.

Сидя за рулем, Улла уже полностью владела собой и даже приняла покровительственный тон. Она управляла левой рукой, обхватив правой шею японца, прислонившегося к ее плечу. Машин на дороге было немного, и она ехала с большой скоростью.

Жизнь никогда не казалась Улле столь прекрасной. У нее было ощущение, что она выздоравливает после долгой и тяжелой болезни.

Она помахала двум крестьянкам, навьюченным огромными круглыми сырами.

Все радовало ее: горные ручьи, водопады, озера, отражающие силуэты гор, и даже пронзительный скрип пилы.

Она не обратила внимания на необычный предмет, который японец положил в коробку для перчаток. Только когда он вынул предмет из коробки, она поинтересовалась:

– А что это?

– Полевой бинокль, – ответил Судзуки, наводя его на зеркало.

– Зачем он тебе?

– «Чтобы лучше видеть тебя, дитя мое», – ответил бы я тебе, будучи волком. В действительности же, чтобы лучше видеть наших преследователей…

– Тебе грезится…

Судзуки немного поправил зеркало и снова навел бинокль.

– Ну что? – спросила девушка весело. – За нами скачет волк?

– Да, волк, – ответил он спокойно.

– Ты шутишь?

– Нет. Бьюсь об заклад, что наши преследователи и есть убийцы комиссара Зайдера. Послушай мой совет: не давай им нас догнать. Жми!

Ему не пришлось повторять дважды. Улла изо всех сил жала на акселератор. В этом месте дорога изгибалась. Скорость «ягуара» превышала сто пятьдесят километров. Его седокам казалось, что они остановились в кружащемся пространстве.

Внезапно начался крутой спуск. Улла инстинктивно нажала на тормоз. Колеса завизжали. Расстояние между ними и их преследователями сократилось…

– Их двое, как в случае с Зайдером, – заметил японец. – Машины едут вплотную одна к другой: одна «бьюик», а вторая ДС. Мотор ДС заменен, а кузову уже несколько лет.

Он продолжал смотреть в бинокль.

– На водителе надета фуражка, опущенная на глаза. Толстые защитные очки. Рот прикрыт большими усами. На шее белый платок. Странная одежда для такой погоды!

– Может быть, он простужен? – беззаботно спросила девушка.

– На руках черные перчатки.

– Можно подумать, что ты делаешь репортаж с гонок.

– Со смертельной гонки. Внешность этого человека полностью совпадает с описанием того человека, которого должен был видеть Зайдер в своем зеркале…

Улла посмотрела на своего спутника и крикнула:

– Ты бредишь? Зачем ты меня пугаешь? Что ты придумал?

Медленным, но решительным жестом Судзуки достал свой херсталь.

– Что ты делаешь?

– Я не дам им приблизиться к нам. Я понял, как был убит Зайдер, Я это подозревал, но сейчас у меня нет сомнений.

Улла прибавила скорость. ДС по-прежнему нагоняла их на поворотах. Как наваждение…

На виражах машины оказывались рядом, как на красном свете светофоров в городе.

Неожиданно японец спокойно сказал:

– Сейчас медленно сбавь скорость и после того, как я выстрелю, сразу жми. Давай!

Он опустил стекло. Улла сбавила скорость. В тот же миг Судзуки трижды выстрелил по шинам ДС.

Звук выстрелов был унесен ветром.

ДС продолжала ехать. Водитель с бесстрастным видом сидел за рулем, не обращая внимания на попытку японца.

Охваченная паникой, Улла выжимала из «ягуара» последние соки.

– Ничего не поделаешь! – сказал Судзуки. – У него специальные шины – непрокалываемые, непробиваемые.

Ужас не покидал Уллу. Ей хотелось взлететь, как в детстве, когда ей снились кошмары, в которых чудовищные людоеды в сапогах-скороходах гнались за ней.

Теперь на ней самой были такие сапоги – это мощный мотор машины. Она спрашивала себя, не началась ли ее любовь к бешеной скорости с детских кошмаров.

– Попробуем кое-что еще! – сказал японец, сохраняя самообладание. – Повторим тот же маневр. Сбавь скорость!

Она послушалась.

Судзуки выстрелил в мотор. На капоте образовался пунктир, оставленный тремя пулями. Единственный результат. Автомобиль продолжал ехать с бесстрастным шофером за рулем…

– Под капотом – броня! – заключил японец. – Попробуем еще одну вещь.

В третий раз Улла сбавила скорость.

Судзуки совершил третью попытку.

Он выстрелил в шофера, целясь как можно ниже. В ветровом стекле появились три крохотных отверстия с белым ореолом. ДС даже не сбавила скорость…

Улла снова нажала на акселератор. ДС осталась позади, но вскоре на новых виражах «ягуар» потерял скорость.

ДС висела на хвосте «ягуара». Однако шофер, очевидно, был ослеплен за темными очками…

Кошмар принимал фантастические очертания…

На следующем вираже «ягуар» стало заносить. Судзуки тотчас же схватил руль. Охваченная паникой, Улла утратила самоконтроль. В этом была самая большая опасность для их жизни. В тот момент, когда «ягуар» входил в вираж, ДС перешла в атаку. Она буквально толкала «ягуар» в пропасть…

Привычка Уллы прибавлять скорость на внешнем повороте спасла ее от катастрофы. Следовавшая за ними машина промахнулась и едва сама не полетела в бездну. Шины и тормоза удержали ее в последнюю секунду.

– Уф, – вырвалось у Судзуки.

Улле стало жарко. Ее спина вспотела. Машина не подводила, как если бы понимала, что ей тоже надо спасаться.

Кошмар не мог продолжаться вечно. Трагический исход был неизбежен…

На одном из следующих виражей маневр ДС удастся, она достигнет своей цели. Было жутко видеть эту слепую машину – непроницаемое, молочного цвета ветровое стекло напоминало глаза слепого, – преследующую свою добычу как ястреб, который ждет момента, чтобы броситься на голубку с быстротой стрелы.