Владимир Чванов - Кража

И Юру опять будто бы ударило… Как запросто он обращается с матерью! С этой минуты он возненавидел его и больше не убеждал себя, что это несправедливо.

Об этом он и думал сейчас, сидя на лавочке в окружении веселых, возбужденных встречей ребят. Вдруг все замолчали, Юра удивленно поднял голову и увидел, что по двору юной принцессой идет Наташа. Она была тоже загоревшая, какая-то особенно легкая, изящная. Юра восхищенно замер. Наташа нравилась ему. Ребята молчали несколько секунд, потом, когда она скрылась в подъезде, кто-то рассмеялся: ну прямо как кинозвезда.

– Говорят, у нее роман с каким-то летчиком был, – сказал Славка, самый старший – десятиклассник.

– А тебе откуда известно? – набросились на него.

– Да уж известно, – таинственно улыбнулся он.

– Конечно, вертела хвостом, – затараторил Толька по прозвищу Носатик. Ребята повернулись к нему. Все хотели узнать подробности Наташиной жизни, и Носатик стал воодушевленно рассказывать: «Она была пионервожатой в лагере, а рядом у них аэродром. Ее увидел один курсант. Ну и началось у них это…»

Юра не выдержал. Вся обида, которая лежала в эти минуты у него на сердце, вылилась наружу. И он закричал:

– Ты что, был там, кретин? Видел? Да она тебя не заметит, даже если будет глядеть на тебя в упор, насекомое, – орал он сам не свой.

Носатик позеленел от обиды и злости.

– Это я насекомое? Это меня не заметит? Да ты… – захлебнулся он от ярости. – Ты лучше на собственную мать посмотри!

Юра растерялся. Ребята испуганно замолчали. Носатик стушевался и убежал.

– Да брось, Юрка, слушать этого подонка, – сказал кто-то. Но Юра чувствовал, как слезы обиды выступают на глазах, и, чтобы скрыть их, встал и пошел к подъезду. Одним махом поднялся на третий этаж, постоял минуту, вытирая глаза, чтобы мать не заметила, и вдруг услышал за дверью музыку.

«Гости? – удивился он про себя. – В честь чего?» Гости у них бывали редко, только на праздники, сослуживцы матери. Он прислушался и понял – это работал телевизор. Кто же включил? Ответ явился сам собой – он. Юра открыл дверь, постоял у вешалки. Потом вошел в комнату: они сидели на диване и обнимались. Юра в ужасе отпрянул. Он не знал, что ему сейчас делать, как жить дальше, стал беспомощно озираться вокруг. Увидел на вешалке модный зеленый плащ Боровика и начал в бессильной ярости его комкать и рвать. Но плащ оставался невредимым – только ладони болели. Вдруг на пол что-то упало. Он нагнулся – тяжелая связка ключей.

– Разобью машину! – решил он. Тихо открыл дверь и выскочил из квартиры.

Он подбежал к автомобилю и начал судорожно перебирать ключи. Попробовал один – не подходит. Попробовал второй. «Зачем одному человеку столько ключей? Вот уж действительно собственник».

И вдруг услышал за спиной чей-то насмешливый голос:

– С покупкой! Конечно, надо бы обмыть.

Юра обернулся. Перед ним стоял Жестянников – сосед из корпуса напротив. Как слышал Юра – кинооператор.

– Какую покупку? – спросил Юра. – Что обмыть?

– «Жигули» обмыть, – улыбаясь, ответил Жестянников. – Поздравляю!

– Это не моя машина, – ответил Юра.

– А если не твоя – зачем лезешь? – уже грозно спросил Жестянников. – Зачем посягаешь на чужую собственность? Я не посмотрю, что ты сосед.

И Юра не выдержал страшного напряжения, расплакался и рассказал почти незнакомому человеку все: и про телевизор, про лето в городе, чужого мужчину в доме…

– Знаю я этого дядю, видел, – сказал Жестянников и тяжко вздохнул. – Эх, парень, – добавил он через минуту.

– Понимаю. Жаль тебя сердечно. Идем ко мне – отдышишься. А ключи отдай. Придешь в себя – верну. – И быстро поднялся с Юрой на седьмой этаж. Привел в комнату и сказал: «Смотри телевизор и успокаивайся». Шли показательные выступления по художественной гимнастике. Музыка играла тихо, приятно, и Юре показалось, что он заснул, а может быть, он заснул действительно.

– Ну, пришел в себя? – тронул его за плечо Жестянников.

– Прими ключи. Уже поздно. Иди домой и благодари судьбу, что я тебя вовремя остановил…

Когда Юра вернулся домой, они стояли у стола, видимо прощаясь. Быстро опустил ключи в карман плаща и, чувствуя себя совершенно разбитым, пошел на кухню, чтобы переждать, когда Боровик уйдет…

О том, что к Калугиным он поедет сам, Солдатов решил уже во время допроса Жестянникова. Не раз убеждался в том, что разговор с людьми в привычной для них обстановке иногда бывал полезнее, чем в служебном кабинете. Снималась излишняя скованность, люди становились откровеннее, доверчивее. Одна только повестка о явке в уголовный розыск нередко выводила их из душевного равновесия. А по этому делу вопросы к Калугиным были деликатные.

Солдатов с интересом прошелся по двору. Двор как двор. У стены дома сваленный уголь. Площадка с хилыми саженцами. На покосившейся скамейке молодые женщины с детскими колясками. В стороне, у низенького забора детского сада, самодельные гаражи, раскрашенные в унылые на удивление цвета. Около них ребята играли в футбол.

«Да, безалаберно здесь люди живут, – подумал Солдатов, оглядывая обшарпанное убранство двора, – не по-хозяйски».

Зато в подъезде оказалось чисто. У дверей, словно напоказ, аккуратные резиновые коврики, матерчатые половики.

Он позвонил. Открыла дверь стройная молодая женщина с короткой прической, в темных брюках. Она была чуть ниже Солдатова. Не зная ее, он догадался сразу: Калугина.

«Вкус у вас, Боровик, определенно есть», – одобрительно подумал Солдатов.

– Здравствуйте, Екатерина Николаевна!

– Здравствуйте. А вы? Вы из школы? – вопросом ответила она и посторонилась, пропуская Солдатова в квартиру.

– Нет. Я из уголовного розыска, – представился он.

– Боже! – Калугина прижала ладони к побледневшему лицу, – что-нибудь с Юрой?

– С ним все в порядке, – успокоил ее Солдатов. – Мне надо бы с вами поговорить.

– Со мной? Пожалуйста. Проходите.

Он повесил плащ и, взглянув в зеркало, пригладил волосы.

– Понимаю, – она горько улыбнулась, – как я сразу не сообразила? Наверное, из-за этой кражи…

– Кражи? – переспросил Солдатов. – Вообще-то да… Вы одна? – Солдатов невольно поморщился. Вопрос получился неудачным. Он это понял раньше чем Калугина.

– Вы имеете в виду…

– Юры нет дома? – Он оглянулся.

– А! – с облегчением протянула она. – Нет. Он придет около двух. В школе у них соревнования по шахматам…

– Вы всегда знаете, когда он придет?

– Чаще всего знаю… Случается, конечно, но в общем… С этим вопросом у нас все в порядке. Да вы садитесь. Я сейчас…

– Спасибо, – Солдатов сел за круглый стол, стоявший посередине комнаты, подтянул галстук и стал ждать, когда вернется Калугина.

Комната с одним, во всю стену, широким окном. Голубая тахта. Низкая полированная стенка. Пять рядов книг. Жюль Берн, Бальзак, Тургенев… Внизу школьная литература.

Калугина вернулась быстро. Вместе с ней в комнату влетел едва уловимый приятно-горьковатый запах духов. Она села против Солдатова и посмотрела на него настороженно, ожидающе.

– Я хотел задать вам несколько вопросов…

– У нас был ваш товарищ, мне показалось, что мы с ним все выяснили.

– Я знаю. Это ваш сын увлекается? – спросил Солдатов, кивнув на гитару, висевшую на стенке платяного шкафа. Спросил, чтобы отвлечь от волновавших ее мыслей.

– Нет, сама. Когда настроение бывает, – вздохнула она.

– Мне бы хотелось узнать, как сын ваш относится к Боровику?

– Юра? А какое это имеет отношение к краже?

– Имеет и не имеет. Не будем торопиться.

– Так… Значит, он тоже в чем-то виноват? – В ее голосе послышалась тревога, она нервно сжала руки.

– Да не волнуйтесь вы, Екатерина Николаевна! Преступников мы задержали. Кража раскрыта. Вещи найдены. Ну, успокоились? Вот вы спрашиваете, виноват ли Юра? Как вам сказать. Похоже, он знает человека, который совершил эту кражу. Вот я бы и хотел узнать у него, когда он встретился с ним, где и при каких обстоятельствах.

– Уф, – с облегчением выдохнула она. – А я уж думала… Гора с плеч.

– Ну а пока Юры нет, скажите все же, какие у него отношения с Боровиком? Не удивляйтесь. Это нам нужно знать.

Калугина изучающе посмотрела на него.

– Сложные. Об этом без прошлого не расскажешь, а о прошлом вспоминать не хотелось бы…

Она не замкнулась, говорила решительно, открыто, не таясь. Было нетрудно понять, что это для нее больной вопрос. Чувствовалось, что именно сейчас, в эти минуты, ей не хотелось оставаться наедине со своими переживаниями. И рассказала…

Почти девятнадцать лет работает в конструкторском бюро. Ватман, рейсшина, блоки, находки – это ее мир. С мужем, довольно талантливым инженером, прожила счастливо одиннадцать лет. Частые командировки сделали свое дело. Уехал и не вернулся. Теперь у него новая семья. Алименты платит исправно. Переписки никакой. Ко дню рождения Юры шлет дополнительную сотню. На себя из них она не тратит ни копейки. Все идет на Юру. Парень растет быстро, расходы совершенно неожиданные. Приходится экономить.