Вячеслав Жуков - Игра с опасной бритвой

Составили, как и положено в таких случаях, протокол опознания, сложили окровавленные останки в пластиковый мешок и увезли, списав зэка как погибшего.

До Москвы Лерыч добирался электричкой.

Никто на солдата-дембеля не обращал внимания. Уже в Москве, на Казанском вокзале, патруль вздумал проверить документы у десантника, но особенно не докапывался. Кому он нужен, отслуживший свой срок.

Бородатый Паша долго смотрел на Лерыча, прежде чем впустить его. Уж слишком непривычно было видеть его в форме десантника.

– Да я это, – сказал Лерыч, настороженно улыбаясь.

Не хотелось, чтобы у Бородатого в доме были посторонние. Теперь надо было соблюдать осторожность. Неизвестно, чего там в Рязани менты решили с трупом десантника. Если поверили, опознали в нем зэка – хорошо. Нет – как собаки пойдут по следу. Вот почему он и не поехал к своей бабке. Светиться там не резон. Да и старая она, не сегодня завтра помрет. Наследства никакого, только комната в коммуналке, а возни полно. И Лерыч решил отсидеться пока у бывшего зэка Паши Бородатого. Вспомнил, когда уезжал в электричке из Рязани, как Паша говорил, что у него свой дом на окраине Москвы. Место глухое, спокойное. А живут они вдвоем с матерью-старухой.

Лерыч о лучшем и мечтать не мог. Паша не стукач, в ментовку не побежит сдавать его. Припомнил, что-то говорил он, будто счеты хочет свести с обидчиком своим, который увел у него бабу. Вот и пусть сводит. Подбить его на это дело, чтоб замочил того козла, а заодно и сучку свою бывшую. Тогда уж можно не сомневаться в нем. Свой он будет в доску и рот на замок запрет. Кому захочется срок тянуть за два трупа.

– Рад тебя видеть, – сказал Бородатый, а у самого в глазах радости нет. Понял, откуда на Лерыче солдатская форма. Да и срок ему тянуть и тянуть, и раз он здесь…

Лерыч не стал кривить душой.

Сказал сразу:

– Ушел я. Вместо себя солдата оставил.

Паша еще раз оглядел форму. Вот черт! Как по Лерычу шита.

– Солдат дембельнулся…

Бородатый понял, о чем недоговорил Лерыч, но посмотрел ему в глаза не моргнув. И Лерыч изучал этот взгляд. Минуту-другую молчал. Смотрел и молчал. «Нет, Пашка меня не сдаст». Наконец поверил и сказал:

– Документы надежные. Из части он выбыл. Отметочка имеется. И получается, никому до бывшего солдата дела нет.

Паша кивнул непричесанной башкой. Никаких возражений. Только спросил:

– Как при матери тебя называть?

Лерыч усмехнулся:

– Да так и называй, как по документам. Зеленко Валентин Иванович. Бывший детдомовец.

– Ладненько. Валентин так Валентин, – согласился Бородатый, но в глубине души пожалел, что необдуманно дал свой адрес Лерычу. С его появлением здесь засосало у бывшего зэка под ложечкой.

Вечером, когда они сидели вдвоем в кухне, доканчивая вторую бутылку водки, Лерыч спросил:

– Деньги нужны?..

Паша только руками развел:

– Нужны. Я пытался на работу устроиться. А на материну пенсию не разгуляешься.

Лерыч только посмеялся.

– На работу. Чудак ты, Паша.

Бородатый опрокинул стакан с водкой, чувствуя расположение к приятелю зэку. Кто, как не он, поймет душу зэка.

В углу на полке Лерыч увидел опасную бритву в зеленом перламутре. «Это то, что нужно».

Он вспомнил ту девушку в темном переулке. Не надо было ей носить в сумочке опасную бритву. Сама смерть накликала. И ведь не бил ее по горлу. Только провел острым лезвием, как погладил, а человеческая плоть и разошлась. Вот это заточка. И главное, незаметно ее в руке, когда сложена. Раскрыл, и пострашней ножа будет.

– Это чего у тебя? – спросил Лерыч про бритву. – Кому приготовил?

Паша обернулся и поежился. Вспомнил, такой вот бритвой Лерыч раскроил горло своей жертве.

– Да это я приготовил побриться. Ею почище. А так утром побреюсь, а к вечеру опять борода отрастает.

Лерыч взял бритву, осторожно потрогал ее острие.

– Наша, Паша. Она нам для другого сгодится.

Для начала надо было сменить солдатскую форму на гражданскую одежду, чтобы не выделяться из толпы. Лерыч надел старые, давно вышедшие из моды брюки Бородатого и потертый на локтях серый в полоску пиджак. Больше ничего подходящего у Паши не оказалось.

На следующий вечер в таком наряде Лерыч появился на Белорусском вокзале. С документами дембеля-десантника он чувствовал себя спокойно.

На вокзале было многолюдно.

Лерыч потолкался возле касс, присматриваясь к пассажирам. Разношерстная публика и, кажется, небогатая. Но он ждал. Долго и терпеливо. И вот его внимание привлекла женщина лет двадцати восьми, с импортным чемоданом, который она старалась не выпускать из рук.

Лерыч на это сразу обратил внимание.

Когда она расплачивалась за билет, он подошел и сделал вид, будто рассматривает расписание.

Женщина покосилась на него.

В старом пиджаке не по размеру и черных заношенных брюках он выглядел мужланом. Такие ей не нравились, и женщина брезгливо отвернулась.

«Ладно, кукла, не вороти хлебало», – язвительно подумал он, стараясь в толпе не терять ее из виду.

Долго ходил за ней, пока она тыкалась в магазины и палатки. Ходил осторожно, чтобы она не заметила слежки. Это было похоже на игру в кошки-мышки. И Лерыч не сомневался: свою мышку он не выпустит из когтей.

Потом она свернула к Брестской улице.

Лерыч забеспокоился.

«Какого черта она туда поперлась?» Он чувствовал себя порядочно измотанным. Устал таскаться за ней. Да и не так просто маскироваться в толпе. Если она не дура, несколько раз подряд увидит его за собой и подумает: чего это мужик ходит по пятам?

Куда она направлялась, он так и не узнал, но настиг ее в каком-то дворе возле мусорных контейнеров.

Услышав его шаги, женщина обернулась. И только вздрогнула, когда Лерыч дотронулся острой бритвой до ее шеи, провел от правого уха до левого. Тогда она, выронив чемодан, схватилась обеими руками за окровавленную шею и захрипела, дико уставившись на убийцу своими большими, полными смертельного ужаса глазами.

Минута-две, и женщина, теряя силы, упала тут же возле контейнеров.

Лерыч спешил. Поглядел по сторонам и стал стягивать с ее пальцев перстни. Один, второй и третий, поменьше и подешевле. Залитую кровью цепочку на шее расстегивать не стал. Разорвал рывком. Срезал бритвой мочки ушей, в которых были серьги. Почувствовал, что от волнения пиджак и рубашка прилипли к спине. Торопился. Все надо было делать быстро. И немедленно уйти отсюда. А то ведь и менты могут заглянуть сюда. Они любят шарить по подворотням.

Ее, умирающую, он поднял с земли и бросил в мусорный контейнер.

– Там теперь тебе самое место, – проговорил негромко, тяжело дыша и не забывая поглядывать по сторонам. Закидал ее пустыми коробками из-под фруктов. Видел, она еще не умерла, шевелится под коробками, и подумал со злостью: «Бабы – суки! Живучие, как кошки». И не стал дожидаться, пока она умрет. Теперь надо было забыть про нее, чтобы не отпечаталось на лице напряжение. Успокоиться.

Лерыч отвернулся от контейнера.

«Чемодан? Вот он. Все. Надо уходить отсюда».

Он не стал смотреть, что лежит в чемодане, схватил его и быстро вышел на улицу. Там пошел медленно, вразвалочку. Теперь он имел вид обычного прохожего, и никто не мог заподозрить в нем убийцу.

И тут он заметил двух милиционеров, шедших за ним по тротуару. Увидел их краем глаза, когда по привычке обернулся. «Откуда они? Шакалы серые! Надо свернуть от них».

– Гражданин! – голос прозвучал резко.

Лерыч понял, к кому обращались менты, но шел как ни в чем не бывало.

«Черт! Неужели кто-то видел, как я кончал эту сучку, и стукнул ментам?» Он отчаянно боролся с внезапно возникшим волнением. Чемодан из правой руки переложил в левую, свободную руку сунул в карман брюк, где лежала бритва. Чтобы в случае чего нанести удар обоим. Они ведь ничего не ожидают, и пока расстегнут кобуры и достанут пистолеты… Уж Лерыч сумеет их опередить. Только надо отойти в сторонку, где поменьше народа.

Снятое с убитой женщины золото лежало в боковом кармане пиджака. От досады Лерыч вздохнул, понимая, что поступил опрометчиво, не припрятав его как следует.

– Эй ты, с чемоданом! – Опять окрик. И шаги совсем рядом.

Лерыч обернулся:

– Ребята, в чем дело?

Он держался спокойно. Перед ним стояли два милиционера: один примерно его ровесник, для солидности отрастивший усы, другой – совсем молоденький мальчишка.

Лерыч наметил для себя того, что постарше. «Если что, перережу глотку ему. Молодому – потом. Этот салага растеряется, не сообразит вовремя. – Лерыч не увидел у него кобуры. – С этим ясно. Стажер!»

– Ваши документы? – потребовал тот, постарше, с головы до ног оглядывая Лерыча.

«Вот уставился! Уж слишком подозрительно смотрит. Нехороший у него глаз». Лерыч поставил чемодан на асфальт. Теперь надо было, чтобы обе руки ощущали свободу. Так легче вырубить обоих. А сейчас – не пороть горячку. Пусть они думают, что он обычный гражданин. Дембель. Ведь у него надежные документы.