Татьяна Гармаш-Роффе - Тайна моего отражения

Люди стали массово выходить на улицу. Помятый «костюм», должно быть, увидел Шерил, потому что он прибавил шагу и двинулся в обычном направлении – к метро. Однако «джинсовый» все не появлялся. Я начала волноваться. Прождав двадцать минут безрезультатно, мы решили ехать к дому Шерил.

У Джонатана была машина, и на этот раз я обошлась без такси. Мы припарковались с большим трудом между метро и домом Шерил и остались сидеть в машине. Камера лежала на коленях у Джонатана, его палец на кнопочке старта.

Вот и Шерил, вот и ее штатный «хвост». А где же обольстительный брюнет?

Его не было.

Значит, это нерегулярно, может, даже случайно, что они следили одновременно вдвоем, так что немудрено, что Шерил этого никогда не замечала…

Выждав, мы с Джонатаном последовали в том же направлении. Но на улице их не увидели: должно быть, Шерил уже дома, а «хвост» засел в ее дворе, как вчера…

И тут я увидела машину «джинсового». Я ее узнала чудом! Я вам уже говорила, что неспособна отличать марки, даже «Жигули» от «Москвича» не отличу, в моем арсенале существуют только такие средства для опознания, как цвет и размер. Эта машина была серая, каких тысячи, и я никогда бы ее не узнала, но просто сердце екнуло.

«Джинсового» в ней не было. Я указала глазами Джонатану на машину.

– Кажется, это его.

– С бельгийскими номерами?

Потрясающе, как это он их различает?

– Впрочем, – добавил Джонатан, – у разведки должны быть любые машины и с любыми номерами.

Джонатан осторожно приблизился к машине, прошел мимо, слегка косясь на ее окна. Я внимательно обежала глазами улицу. На углу телефон-автомат – отлично, он мне пригодится. «Джинсового» по-прежнему нигде не видно. Но идти во двор (вдруг он там?) рискованно…

Джонатан вернулся ко мне.

– Ничего особенного не заметил. Салон пустой. Машина не новая, не исключено, что из проката…

– И что из этого следует?

– Ничего. Сядем в кафе?

Мы снова пошли в кафе, в то самое, где я просидела вчера.

…«Джинсовый» сидел за столиком у окна, на моем вчерашнем месте.

Я едва не сбежала. Крепко ухватив Джонатана за локоть, я, боясь даже глаза скосить в ту сторону, сказала ему тихо с искусственной улыбкой:

– Обними меня, будто я твоя девушка.

Надо сказать, что он не заставил себя упрашивать. Его рука обвила мои плечи, принеся мне успокоение. Официант провел нас к одному из столиков – я попросила зал для некурящих, так как мое вчерашнее место, которое теперь занимал джинсовый брюнет, находилось в зоне для курящих. Выбрав столик, наполовину скрытый за колонной, я села спиной к залу. Джонатану вообще ничего не было видно из-за колонны.

– Джонатан, – сказала я, – ты продолжаешь играть роль моего парня. Потянись ко мне и обними и возле моего правого уха посмотри вперед и к окну: тот парень в джинсовом костюме сидит у окна.

Джонатан взял меня за руку и сказал довольно громко, то есть так, как говорили окружающие, не громче и не тише:

– Я понимаю, ты не хочешь торопиться, но съехаться ведь мы можем? Нам будет, кстати, куда дешевле платить за одну квартиру, чем за две!

И он вопросительно уставился на меня. Я кокетливо улыбнулась. Парень не видел меня, но я должна соответствовать роли…

– Ты согласна? – напирал Джонатан. Тоже соответствовал изо всех сил своей роли.

– Мне нужно подумать, – важно ответила я.

– Нинон, скажи мне (это я, что ли, «Нинон»? – Джонатан едва заметно улыбнулся на мой недоуменный взгляд) – ты сомневаешься в разумности моего предложения? Или в своих чувствах ко мне?

Это, конечно, была игра, но я растерялась. В его вопросе был какой-то намек, подвох? Или не был?

Джонатан, пронзительно глядя на меня, ждал ответа.

– Я…

Мне следовало заверить Джонатана, что я в его чувствах не сомневаюсь, иначе с какой радости он должен, как мы условились, меня обнять? Но у меня язык не поворачивался. Что-то было серьезное в этой игре, пусть и ненамеренно, случайно затесавшееся в его роль, – но было. Однако за соседним столиком унылая парочка, не найдя собственного предмета для разговора, заинтересованно прислушивалась к нашему. Надо было отвечать.

– Я… Я согласна, – растерянно проговорила я.

Тут-то Джонатан и потянулся ко мне и врезался прямо в мои губы, хотя в нашем сценарии было слово «обними». Глаза его на секунду брызнули яркими лучами, словно два электрода вонзились в мое глазное дно. В ту же секунду взгляд его погас, принял обычное холодное и сосредоточенное выражение.

– Видел, – шепнул он деловито, садясь обратно. – Как бы его снять?

Я демонстративно посмотрела в сторону подслушивающей нас скучающей парочки, надеясь их смутить и заставить отвернуться, и тоже понизила голос:

– Сделай вид, что снимаешь меня.

– Если он профессионал, то это ему не понравится. И привлечет к нам лишнее внимание.

Посоображав несколько мгновений, я поставила свою сумку на стол с того краю, где была колонна. Джонатан положил рядом с ней свою камеру таким образом, что объектив просунулся между моим локтем и сумкой в направлении брюнета. Открыв экранчик, он тихо сказал мне, какую кнопку нажать. Он смотрел в экранчик, негромко командуя, как его развернуть и когда нажимать.

– Отлично получилось, – сказал спустя две минуты. – По-моему, он ничего не заметил.

Я все выключила, закрыла экранчик, Джонатан снова потянулся ко мне и поцеловал меня. Это опять выходило за рамки сценария. Но мне было приятно. Впрочем, я себе в этом тогда не созналась.

Мы встали, оставив деньги за кофе на столе, и вышли из кафе в обнимку.

«Джинсовый» проводил нас равнодушным взглядом.

Как и вчера, в девять ноль-ноль «костюм» покинул свой пост. «Джинсовый» вошел во двор, но на этот раз не задержался там, а довольно скоро вернулся к своей машине и сел в нее, не включая огни. Выждав еще минут пятнадцать, я вошла в телефон-автомат на углу.

– Шерил, мне с тобой надо срочно поговорить. У меня есть новости, очень важные. Я в кафе на углу твоей улицы. Не могла бы ты прийти ко мне?

– Может, ты поднимешься ко мне?

– Я не хочу попадаться на глаза тому лысому, который следит за тобой.

– Так он уже ушел, наверное.

– Не знаю… Но не хочу рисковать. Спустись, пожалуйста.

– Хорошо, – сказала до крайности удивленная Шерил. – Сейчас спущусь.

Я раскидала волосы по плечам, спрятав берет в сумку – его контур весьма примечателен и хорошо виден даже ночью, и если джинсовый брюнет приметил мой берет в кафе, то он мог меня узнать и что-то заподозрить, – и вышла из автомата. Пройдя метров десять, я остановилась у какой-то витрины и сделала вид, что рассматриваю ее. На противоположной стороне улицы находилось то самое кафе, куда должна была прийти Шерил, а по моей стороне метрах в ста от меня – двор Шерил. Скосив глаза, я приметила мужчину спортивного вида, который, выйдя из машины и заперев дверцу, чуть ли не бегом бросился в кафе.

Я быстро пошла в направлении двора Шерил. На другой стороне улицы от стены отделился Джонатан и пошел к оставленной хозяином машине. Я свернула во двор.

Шерил уже выходила из подъезда.

– Возвращайся домой, Шерил, это была проверка.

– Проверка чего?

– Слуха. Я к тебе. Джонатан тоже попозже придет.

Спустя десять минут появился Джонатан. Первым делом он направился к телефону Шерил и, покрутив в руках беспроволочный телефон-трубку, присоединился к нам с довольным видом.

Мы уселись вокруг низкого столика. Шерил делала коктейли с задумчивым видом.

– Вы мне объясните наконец, что вы затеяли?

– Твой телефон прослушивается, Шерил, – сказал Джонатан. – Мы с Олей только что успешно провели эксперимент.

Возбужденные чувством опасности, мы с Джонатаном весело схватили стаканы, которые нам подала Шерил. Она, однако, не разделяла нашего веселья. Холодно посмотрев на нас, она осведомилась:

– А что, по-вашему, я полная кретинка?

Я оторопело уставилась на нее. Джонатан смутился.

– Ты что, Шерил, почему ты так…

– Вы не могли меня заранее посвятить в ваши планы? Ты ведь все еще вчера продумала, не так ли? Условилась с Джонатаном…

– Шерил, – растерянно забормотала я, – ты не обижайся, тебя нельзя было втягивать…

Ишь ты, самолюбивая у меня сестричка!

– Оля права, – сурово отрезал Джонатан. – Тебя нельзя подставлять. Следят ведь за тобой, у тебя нет никакой свободы действий!

– Но предупредить же можно было! Я выбежала из квартиры как сумасшедшая, думала, что-то стряслось…

– Именно: стряслось. Дело очень серьезно, – ответил Джонатан.

– Если бы ты знала заранее, тебе бы пришлось играть роль по телефону. Тебе нужно было бы сделать вид, что ты обеспокоена и тут же мчишься в кафе. А я не знаю, умеешь ли ты играть. У тебя могло не получиться. А так – все было очень естественно, и этот придурок помчался в кафе высматривать, с кем ты там встретишься, – оправдывалась я.