Владимир Колычев - Все мы грешные

Вне себя от ярости, Антон быстро завел мотоцикл и пустился в погоню.

Он мысленно благодарил Клыка за новый движок на его старой «Яве». Вот почему он так уверенно держался на хвосте не нового, видавшего виды «мерса».

Машина шла в сторону дач. Но на полпути к ним резко остановилась. Распахнулись дверцы, и на дорогу вышли три качка.

Бритоголовые, в широких спортивных штанах, майках-безрукавках, они нагло ухмылялись, когда Антон остановил перед ними мотоцикл.

«Фурункуловские ублюдки!»

– А это что за Вася? – спросил один у другого.

Послышался хлопок – один из них стукнул себя кулаком по ладошке. Демонстрация силы!

– Вы че, припухли, бычье поганое? – хищно прищурился Антон, слезая с мотоцикла. – Отдавайте девку, козлы!

– Фи-и, да это кавалер сраный нашей соски... Под блатного косит... Вали отсюда, пока цел!

Они все явно были навеселе. Или нажрались, или обкололись.

Так, они не знают, кто он. Значит, похищение Анютки чистая случайность.

«Жаль, „вальтера“ с собой нет!»

Антон смело шагнул навстречу одному из них. Подступил, резко присел, широко расставив ноги, и сильно ударил в пах. И тут же ударил снова, в то же место.

Крепыш взвыл от боли, схватился руками за отбитое место и присел на корточки.

Антон сунул руку в задний карман брюк и вынул нож. Щелк! Это выскочило лезвие.

Но ударить он никого не успел. Его рука оказалась вдруг в цепких тисках второго качка. И тут же сильный удар в висок выбил из него сознание.

Его били лежачего, били беспощадно. Признаков жизни он не подавал. И это помогло ему спастись. Его сочли мертвым и перестали добивать.

На земле он пролежал часа два, и все без сознания. За это время мимо него пронеслось несколько десятков машин. Но ни одна не остановилась, не подобрала лежачего.

Когда Антон пришел в себя, было уже темно. От боли голова раскалывается. Но он терпел. Завел мотоцикл и поехал по той же дороге, которой уходили от него бритоголовые.

Он проездил по дачным дорогам всю ночь, но никаких следов не обнаружил.

А на следующий день город облетела страшная весть.

В одном из канализационных колодцев нашли труп девушки. Лицо ее исполосовано ножом до полной неузнаваемости. На руках, ногах, спине и животе следы от ожогов утюгом.

Девушку изнасиловали, а затем зверски убили. Кто это сделал? Милиция так и не дала ответа на этот вопрос. Хотя вроде бы ее всю подняли на ноги.

И только Антон мог дать ответ, кто убил Анютку. Его Анютку!

Над ней надругались люди Фурункула. А может, и сам десантник приложил к этому руку.

Но Хмурый не пошел в милицию, не дал свидетельские показания. С этими ублюдками у него будет свой разговор.

Хоронить Анюту вышел весь город. Эта трагедия затронула душу каждого обывателя. Ведь у многих есть дочери. Не дай бог, и с ними случится такая же беда.

Антон стоял над ее могилой мрачнее тучи. Его давила боль утраты. Все-таки он любил ее. Но она уже об этом никогда не узнает. Была и нет!..

Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел статного, хорошо одетого мужчину лет сорока с небольшим. В глазах у него застыли слезы.

– Мне сказали, что вы встречались с моей Анюточкой...

Это был ее отец.

– Да, это так, – кивнул он.

– Вы любили ее?

– Какое это теперь имеет значение?

– Да, конечно. Это уже значения не имеет... Подонки, сволочи!

«Быть может, когда-нибудь кто-то скажет так и обо мне...»

– Убийцы будут наказаны.

Сейчас Антон выглядел гораздо старше своих двадцати семи лет.

– Кто их накажет? – покачал головой Анюткин отец. – Витюнина так просто не возьмешь. Он держит в кулаке весь город. И милиция перед ним на цыпочках ходит.

Витюнин – это Фурункул. Значит, уже весь город знает, чьи люди убили Анюту. Знает и ничего не может поделать.

– Я обойдусь без милиции, – краешком рта усмехнулся Антон. – Я их сам накажу.

– Вы? Сами? – Отец Анюты посмотрел на него как на чокнутого.

– Сам... Вы, я слышал, открыли свой магазин?

– Открыл и уже торгую... А в чем, собственно, дело?

– И платите Витюнину дань...

– Плачу.

– Так вот, как отец Анюты, вы мне платить не будете ничего.

От удивления глаза Антонова собеседника чуть не выскочили из орбит.

Игнат Валерьевич Витюнин, крепкий мужчина лет тридцати пяти, сидел в своем офисе – он возглавлял крохотное частное предприятие для отвода глаз – и пил утренний кофе.

Дела у него шли хорошо. Рэкет приносил солидный доход. Капал процент и от торговли наркотиками. Наладил поставку водки, фальшивой, конечно. И девочки на панели стараются.

Одна только беда. Четверо его ребят набедокурили. Трахнули какую-то сучку и, надо же, побаловались над ней с ножичком и утюжком. Ну ладно, если уж удавили «мочалку», так схороните ее незаметно, чтобы никто никогда не нашел. В бетон закатайте, например... Так нет же, эти придурки сбросили ее в канализацию. А там ее нашли в первый же день.

Ну, ничего, свидетелей нет. Менты прикормлены, носом рыть землю не будут. Пошумят, пошумят и перестанут.

А озорников этих он, конечно же, проучил. Лишил премиальных. Пусть поработают месячишко задарма. В следующий раз умнее будут.

Зазвонил телефон.

– Витюнин слушает, – отозвался он.

– Фурункул, ты виновен в смерти Анюты, – послышался тяжелый, хрипловатый голос.

Голос звучал как будто с того света. От него словно тянуло могильной сыростью.

– Кто ты такой?

Его, бывшего майора ВДВ, не так-то легко запугать. Пуганый-перепуганый. Он и сам умеет давить на перепонки.

– Ты ответишь за это. Ты умрешь!

– Кто со мной говорит? – переспросил он.

И все же голос его задел. Ему стало не по себе.

– Ее парень.

– Тьфу ты! Да пошел ты, козел!

Витюнин бросил трубку и откинулся в кресле. Хмыкнул.

Нет, это же надо, чуть было не испугался какого-то недоноска. Ему смеет угрожать какой-то пацан лет так от силы двадцати... Тьфу, блин, и вспоминать об этом смешно.

Но придется держать в памяти. Никто не смеет угрожать ему, самому Фурункулу.

Ну и кличку же ему придумали...

Могила этого сосунка будет рядом с могилкой его подружки. Уж он сам лично позаботится об этом.

3

Гена Кирков, Кирка, неплохо провел вчерашний вечер. Выпил, как водится, закусил, дал обслужить себя смазливой шлюхе. Все бы ничего, да вот с деньжатами проблемы. Обидел его хозяин, уважаемый Игнат Валерьевич, Фурункул хренов! Зажал бабки, честно заработанные им на ниве непринужденного вымогательства.

И все из-за какой-то соски. Подумаешь, грохнули, с кем не бывает...

А хозяин недоволен, нельзя, мол, было так делать. А сам-то! Кто месяц назад в сауне шлюху Надьку пришил почем зря? Просто так, от скуки.

Ну да ладно, ненадолго он без бабок... А интересно, чего это шеф его к себе вызывает?

Гена вошел в офис к Витюнину и посмотрел на него глазами преданной собаки.

– Девку-то вы, идиоты, грохнули, – начал Фурункул. – А парень ее остался. Недоносок, еще и угрожает мне!

«Опять он про этот случай...»

– А-а, видали мы его. Гнался за нами... Но мы же его вроде того... Неужто выжил?

– Так он видел вас? – Глаза Витюнина округлились. – Видел, когда вы с девкой были?

– Ну да.

– Идиоты, он же свидетель... Найти его и ко мне. Скажу ему пару ласковых, а потом в бетон... У тебя, Кирка, всего три часа. Всего три!

И вот Гена со своими орлами кружит по городу.

Так, с чего начать поиск? Но, как говорится, на ловца и зверь бежит.

Из-за поворота на дорогу выскочил мотоциклист. Тот самый, точно!

– За ним! – приказал Гена водителю.

И куда же прет этот хренов рокер?.. Ага, за город, видать... Ничего, далеко не уйдет!

Но догнать мотоциклиста не так-то просто. Быстрая под ним машина. Да только не может он выйти из их поля зрения.

Дорога завиляла между холмами, пошла вверх, затем вниз. На какое-то время удирающий скрылся из виду. Но появился снова.

Стоп! Это не он. Это только его мотоцикл!

Мотор лежал на обочине дороги, у начала тропинки, уходящей за деревья. По этой тропинке рокер и скрылся.

«От нас не уйдешь!»

Кирка первым выскочил из машины. За ним по тропинке побежали и остальные.

Но бежали совсем недолго. Тропинка уткнулась в небольшое болотистое озеро.

«Блин, а где же этот хренов мотоциклист?»

Гена осмотрелся по сторонам и – вот же везение! – увидел его. Он сидел на высоком пне и с усмешкой смотрел на него.

Странно, на его лице нет и тени испуга. Видно, крепкий малый, не из робких. И взгляд холодный, пронзительный, жесткий.

– Вот ты где? – обрадовался Гена и подошел к нему. – Ты-то мне и нужен.

– Суки, зачем Анютку замочили? – прохрипел парень.

Парень той девки, так сказал о нем Фурункул. Но «парень», слово это, если честно, не очень-то к нему подходит. Ему лет тридцать, даже больше. Зрелый мужчина, не какой-то там сосунок-недоучка. Но будь он хоть столетним старцем...