Роберт Пайк - Безмолвный свидетель

Капроски, будучи уже в курсе событий, произошедших в доме 1210 по Западной Восемьдесят шестой улице за время его отсутствия, с готовностью вытащил записную книжку. Он послюнил палец и перелистнул страничку.

– Значит, так. Как я уже говорил тебе, когда звонил от «Карпентерс», этот Росси снял номер в «Пендлтоне». Он выехал незадолго до моего прихода туда – без десяти пять вечера сегодня, если быть совсем точным – это я проверил по их регистрационной книге. Но накануне он весь день провел в номере. Я уже докладывал, что он забронировал билет на рейс «Юнайтед эрлайнз» в Калифорнию. Он выехал через пятнадцать минут после того, как ему доставили билеты в гостиницу.

– Почему билеты?

– Ну, то есть один билет. Один. То есть для него одного.

Клэнси задумался.

– Билеты… Она тоже сказала «билеты». Но ведь можно сказать «билеты», даже если отправляешься в путь один, но едешь сразу в несколько мест. А она… – Он тряхнул головой. – Ладно, неважно. Продолжай. Когда он въехал в «Пендлтон»?

Капроски сверился со своими записями.

– Днем в четверг. Около четырех. – Много багажа?

– Две сумки.

– Ладно. Не похоже, чтобы он отправлялся в Европу. – «Я так устал, – подумал Клэнси, что и не знаю, о чем еще спрашивать». – А что было вчера вечером?

– Это я как раз и собирался там выяснить, – сказал Капроски, качаясь на стуле. – Вчера вечером он неотлучно находился в своем номере.

Клэнси недоверчиво посмотрел на него.

– Это тебе кто сказал?

– Многие. – Капроски опять пробежался глазами по своим каракулям. – Немало, во всяком случае. – Он поднял взгляд. – Насколько я понимаю, тебя интересует фактор времени: когда этот Росси, то есть Джонни Росси, получил свой заряд в брюхо. Это случилось примерно в три утра. Я-то поначалу решил: очень трудно будет проверить, что этот парень делал в такое время. То есть обыкновенно люди в такое время спят – ведь так? Но этот Росси вовсе и не спал – я имею в виду Пита Росси. Каждые полчаса он звонил в бар и просил принести ему в номер стакан. – Он снова сверился с записями. – С часу ночи до приблизительно четырех утра.

– Из бара? Там что, бар есть?

– Ну да. Хотя мне с моим кошельком там делать нечего. – Тут до Капроски, кажется, дошел смысл только что произнесенных им слов, он сглотнул слюну и виновато кашлянул. – Ну, надо было, конечно, все проверить…

– И кто приносил ему выпивку?

– Каждый раз один и тот же официант, – сказал Капроски, радуясь перемене темы. – Если Росси и покидал номер, то только между этими заказами, хотя, откровенно говоря, мне это не кажется возможным. Время между заказами плюс время ожидания, пока их принесут к нему в номер… – Он покачал головой. – Ему же надо было находиться в номере, когда официант приходил. Нет, этот «Фарнсуорт» находится довольно близко от «Пендлтона», но не так чтобы очень. Конечно, можно проверить такси, но у «Пендлтона» нет стоянки, а идти ловить такси на угол – это потеря времени. Даже если предположить, что он бежал. А надеяться на то, что подцепишь случайную тачку в такой поздний час…

Клэнси нахмурился.

– Там есть бар, открытый круглосуточно, но нет стоянки такси?

– Ну, бар открыт не круглые сутки, – заметил Капроски. – Он закрывается в половине пятого утра. Но вообще-то правильно: бар есть, а стоянки такси – нет. Слушай, лейтенант, многие дрянные отельчики имеют лицензию на торговлю спиртным, но не имеют лицензии на стоянку такси.

– Ладно, поехали дальше, – сказал Клэнси. Он подвинул к себе записную книжку, взял ручку и приготовился записывать. – Значит, он не выходил из номера всю ночь. Или, во всяком случае, в том временном промежутке, который нас интересует. – Он вдруг поднял голову. – А в официанте ты уверен?

Капроски немного смутился.

– Я об этом тоже думал. Но я проверял. Он мне не соврал.

Клэнси пристально поглядел на него, но ничего не сказал.

– Они не знают, были у него посетители? Капроски торжествующе расплылся.

– Да, – сказал он довольно. – Были!

– Да? Говори же! Кто? Капроски пожал плечами.

– Кто – не знаю, но кто-то приходил к нему примерно в половине четвертого утра. По моим подсчетам.

– По твоим подсчетам? Почему?

– Официант сказал. Из бара. Всю ночь он носил в номер Росси по одному стакану, но около половины четвертого он, говорит, отнес туда два.

Клэнси задумался.

– Выпивка одинаковая?

– Я об этом тоже подумал, лейтенант, – ухмыльнулся Капроски. – Нет, разная.

Клэнси кивнул и сделал пометку в книжке.

– А почему официант так точно назвал время?

– Выходя из бара, они оставляют талон в регистрационной книге. Мы нашли бумажку.

– Он не видел, кто был в номере, когда принес заказ?

– Нет. Он говорит, Росси встретил его в дверях, расплатился и взял поднос. Ему это вовсе не показалось странным – в этой дыре постояльцы так часто делают. У них, бывает, гости просиживают в номерах всю ночь – и отнюдь не все во фраках.

– А что носильщик? Он что-нибудь помнит? Или лифтер? Он никого не поднимал на его этаж в такой поздний час?

– У них лифт автоматический. Носильщик ничего не знает. Я думаю, что гость поднялся пешком по лестнице. Так его бы никто не заметил.

Клэнси посмотрел в книжку. Он написал только одно слово: «выпивка». И все. Стэнтон прокашлялся.

– Похоже, что этот Росси просто обеспечил себе алиби, – сказал здоровяк-детектив. – Заказывая себе выпивку в номер каждые полчаса.

– Не знаю, не знаю, – задумчиво произнес Клэнси. – Вряд ли. Если он действительно никуда не выходил из отеля, он мог бы обеспечить себе алиби, просто сидя в холле внизу у всех на виду. А если он делал эти заказы намеренно, тогда он бы поостерегся сделать дополнительный заказ в три тридцать.

Док Фримен, внимательно слушавший разговор, поднял руку.

– Не знаю, что все это значит, – сказал он, – но из рассказа Капроски мне стало ясно, что просто этот тип любит выпить. Ему пришлось не спать всю ночь, дожидаясь гостя, и он просто убивал время за выпивкой.

– Мне тоже так кажется, – согласился Клэнси. Вошел патрульный в форме, с трудом удерживая в огромных ладонях четыре картонки с кофе. Он осторожно поставил стаканчики на стол и удалился. Клэнси взял один, снял крышку и поднес к губам. Лицо его обдало горячим освежающим паром, он подул, отхлебнул, сморщился: ну и вкус! – и с отвращением поставил стаканчик на стол.

– Ладно, Стэн, – сказал он, придвигая книжку и развернувшись к рослому детективу. – Теперь тебя послушаем.

Стэнтон торопливо отпил кофе, поставил стаканчик и достал свои записи. Но не успел он начать свой доклад, как зазвонил телефон. Клэнси сделал Стэнтону знак подождать и снял трубку.

– Лос-Анджелес на линии, – сказал сержант. Клэнси сжал трубку.

– Алло?

– Алло! Лейтенант Клэнси? Это сержант Мартин из лос-анджелесского Бюро идентификации. Вы, ребята, работаете допоздна, я смотрю!

Клэнси не отреагировал. Он придвинул книжку ближе и зажал трубку щекой.

– У вас есть для меня что-нибудь, сержант?

– Энн Реник, – ответил сержант Мартин официальным тоном, точно декламировал собственную автобиографию. – Урожденная Энн Повалович, родилась в Денвере, штат Колорадо, в 1934 году. В 1943 году вместе с родителями переехала в Лос-Анджелес – отец получил здесь работу на военном заводе. В 1952 году она окончила Голливудскую среднюю школу. В 1959-м вышла замуж за Альберта Реника. Судимостей нет – у обоих. В наших досье отпечатков нет. – Сержант оставил свой официальный тон. – Боюсь, не слишком много, лейтенант. Судя по тем скудным сведениям, что нам удалось раздобыть, похоже, это добропорядочная супружеская пара.

– А чем она зарабатывала на жизнь? – спросил Клэнси. – Или она была домашней хозяйкой?

– Вы сказали «была»?

– Да. Так чем же она зарабатывала?

– Она недавно начала работать маникюршей в салоне красоты одного из отелей в Голливуде. Чем занималась раньше, нам неизвестно. Так вы сказали «была». Что с ней?

– Она убита. А что ее муж? Он чем занимается?

– Торговец, продает подержанные машины. Похоже, у них дела шли неплохо. – Сержант замолчал, понимая, видимо, сколь смешно прозвучали его слова в свете только что полученной им информации. – И как ее убили?

– Зарезали. – Клэнси думал о своем. – У них не было там врагов?

– Это мы не проверяли, – медленно сказал сержант. – Мы послали к ним в квартиру сотрудника: они живут совсем рядом с нашей конторой – это можно считать маленьким чудом для Лос-Анджелеса, – и он поговорил с их соседями. Все о них отзываются очень хорошо. Потом наш сотрудник поговорил с владелицей салона красоты. Энн Реник, оказывается, попросила у нее отгул. Сказала, что уезжает повидаться с друзьями. – Он помолчал. – Теперь я думаю – это странно. Только приступила к новой работе, и вдруг – не прошло и недели, как просит отгул. – Сержант добавил чуть ли не обиженно. – Но утром вы не сказали, что она убита.