Валерий Ильичёв - Сладкая ловушка (сборник рассказов)

— Ну и сильно страдала ночью?

— Не очень! Ты был на высоте. А сейчас одевайся, а я к бабке Панихе сбегаю за самогоном. Дальше гулять будем, мне только завтра утром на новое дежурство заступать.

Встав с кровати, Похов начал медленно одеваться. В его немного протрезвевшей голове лихорадочно вспыхивали обрывки воспоминаний о сумбурно проведенном накануне вечере: «В ресторане я танцевал с какой-то девахой из-за соседнего столика. Она сказала, что живет за городом. Я вызвался её провожать. В электричке меня развезло и девица, отчаявшись меня растолкать, сбежала. А я, проснувшись, вылез на конечной остановке. Хорошо еще, что эта сердобольная Нина привезла меня к себе. Стой, а деньги и мобильник целы?»

Похов лихорадочно проверил содержимое карманов и облегченно вздохнул: все на месте. Решение созрело мгновенно. Набрав номер телефона, и дождавшись, когда снимут трубку он торопливо заговорил:

— Привет, Вадим, это я. Слушай, дружище, прикрой меня: на фирме объяви, что я болен, а Верке наври про внезапную командировку. Где нахожусь? Да в какой-то глухой деревне. По пьяни после банкета сюда попал. Завтра днем вернусь. Ты все понял?! Ну и лады, с меня коньяк?! Ну и лады, с меня коньяк.

Рассовав по карманам деньги и мобильный телефон, Похов с натугой открыл тяжелую дверь и, миновав полутемные сени, вышел на запорошенное снегом крыльцо. «Какая убогость: покосившийся сарай, давно некрашеный забор и приземистый туалет, напоминающий собачью будку. Куда меня занесло?!»

Калитка, страдальчески пискнув, впустила во дворик раскрасневшуюся от быстрой ходьбы хозяйку: «Ну что встал, соколик? Самогоном я расжилась и уже баню успела затопить. Сейчас вместе попаримся. Я приведу тебя в чувство».

Вскоре Похов, блаженно растянувшись на лавке, расслабленно наблюдал как хозяйка, не обращая на него внимания яростно трет мочалкой свое крепкое, привыкшее к тяжелой физической работе тело.

«Простая баба без комплексов. Считает, раз с мужиком побыла в постели, то и стесняться нечего. Моя Верка и после десяти лет замужества не позволяет себе ничего подобного. И чего я её все время с женою сравниваю. Наплевать на её привычки. Сейчас я с этой женщиной и надо пользоваться моментом». И встав с лавки, Похов направился к окатывающей себя горячей водой из ковша хозяйке…

На следующее утро Нина разбудила гостя рано утром: Давай поднимайся, мне нельзя опаздывать на дежурство.

Торопливо одевшись, Похов вышел во двор вслед за хозяйкой. Всю дорогу до шоссе и в автобусе они молчали. «Обсуждать нам нечего: нет общих тем. Надо ей предложить денег, но так, чтобы не обидеть».

Молчание прервала Нина:

— Тебе на следующей остановке у вокзала сходить, а я дальше поеду.

— Слушай, Нина, я хочу дать тебе денег. Ты и на самогон потратилась, и на закуску. К тому же когда я приеду к тебе в гости, в следующий раз хочу, чтобы ты подала на стол закуску получше. Не обидишься?

— Не обижусь! При нашей бедности не до гордости.

Похов торопливо сунул в теплую ладонь женщины несколько крупных купюр и, не оглядываясь, направился к выходу. Стоя на остановке, нелепо, как в детстве помахал рукою вслед отъехавшему автобусу: «Ну вот и все: конец деревенскому роману. Нина легко взяла деньги. Интересно, она с самога начала рассчитывала их получить? А не все ли равно теперь. Сейчас позвоню Вадиму и выясню как там дела».

Достав мобильный телефон Похов стал набирать московский номер телефона. И тут его сзади кто-то грубо толкнул:

— Смотри, Меченый, како-то бобер мобилу пальчиком мучает. И откуда он забрел в наш район?

Похов испуганно оглянулся. Перед ним стояли трое подвыпивших парней. Вожак с родимым пятном на левой щеке деланно радушно улыбнулся:

— Он нас ищет. Угостить хочет и пару пузырей поставить. Я угадал?

«С ними лучше не связываться. Дам сотню на водку. Может быть и отвяжутся». Похов вытащил из кармана и протянул Меченому купюру. Тот зло ощерился:

— Ты что, гад, нас за попрошаек принимаешь?

И тут же жесткий удар в лицо сбил Похова с ног. Несколько чувствительных пинков ногами совсем парализовали его волю к сопротивлению. И он безропотно позволил вывернуть из карманов деньги и мобильный телефон. Подождав, когда грабители отойдут подальше, встал, и приложив платок к рассеченному лбу побрел в сторону виднеющегося невдалеке вокзала. В отделе милиции, выслушав его рассказ, пожилой, седовласый начальник уголовного розыска только покачал головой: Знаем мы этого Меченого. Он совсем обнаглел: с его приметной рожей средь бела дня прямо возле вокзала грабеж залепил. Видно нутро горит. Сейчас я с моими операми объедем все точки, где он может быть, и возьмем его за одно место. А тебе «скорую помощь» вызовем. Слишком уж ты в собственной юшке вымазался.

Прибывший по вызову дежурного врач был непреклонен6 раз били по голове, то надо проверится. Отвезем в нашу больницу, пусть просветят, нет ли серьезных травм. Я на себя ответственность за диагноз «на глазок» без рентгена не возьму.

Ближе к вечеру в больничный палате у Похова появился седовласый сыщик и радостно сообщил:

— Все в порядке. Взяли мы Меченого. Пишите расписку, что мобильник вам возвращаем. Ну, а деньги, не обессудьте, Меченый с дружками на водку успел обменять. Все трое уже сидят у нас и дают признательные показания. Так что как видите транспортный уголовный розыск всегда начеку. Выздоравливайте побыстрее.

«Подумаешь, поймали уголовника, которого вся округа знает по родимому пятну на морде. А гонора, как будто авторитета воровского вычислили. Но как бы то ни было, а мобильник они мне вернули. Позвоню Вадиму и выжму из сложившейся ситуации максимальную выгоду»,

— Алло, Вадим, это опять я. Меня тут ограбили и избили. Я лежу в больнице. Завтра утором приезжай за мной. Лучше я столичным эскулапам покажусь, чем здесь постные щи хлебать. А, главное, скажи моей Верке, что я в больнице уже двое суток лежу. И мне не надо будет перед нею за предыдущие две ночи отчитываться.

— Я понял. Не волнуйся. Все беру на себя.

Отключив связь, Похов с удовлетворением откинулся на твердые бугры старой больничной подушки: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Хорошо, когда есть кому тебя прикрыть.

На следующее утро Вадим появился в палате сразу после завтрака. Брезгливо посмотрев на тарелку с недоеденной манной кашей, кивнул Похову:

— Все в порядке, Толик. С главврачом я все уладил. Сейчас тебе принесут одежду и поедем.

— А где Вера?

— Я её из предосторожности внизу в машине оставил. Не хотел, чтобы она узнала, когда ты сюда попал на самом деле.

— Спасибо, Вадим, ты — настоящий друг.

Выйдя из здание больницы, Похов увидел сидящую на заднем сиденье жену и невольно ощутив чувство вины, поспешил принять вид сильно пострадавшего человека. С трудом передвигая ноги с помощью Вадима, охая и стеная протиснулся в салон, стараясь избегать пристального взгляда жены.

Приклонив голову на её плечо, почувствовал как мягкий мех дорогой шубы нежно щекочет его шею. От Веры приятно пахло французскими духами и, всецело отдавшись плавному движению иномарки, Похов блаженно прикрыл глаза: «До чего же все-таки хорошо быть рядом с Веркою, хотя иногда она бывает несносной. Завтра я днем отлежусь, а потом вернусь к прежней жизни: офис, секретарша Ленка, приносящая кофе, партнеры, договоры, деньги, обеды в ресторане».

Незаметно он начал подремывать и перед ним возникла убогая обстановка деревенской избы, и мягко двигающаяся по комнате в белой полотняной рубашке приютившая его женщина. На какое-то мгновение ему показалось, что все это лишь плод его болезненного воображения. И только саднящая боль от побоев свидетельствовала о реальности происшедших с ним за последние двое суток событий.

А жена, терпеливо поддерживающая обмякшее во вне тело непутевого мужа думала про себя: «Этот дурачок искренне считает Вадима своим другом и не подозревает о моих особых с ним отношениях. А я благодаря Вадиму всегда в курсе похождений мужа. Интересно было бы взглянуть на его сельскую пассию. Хотя зачем мне это?! По крайней мере я теперь освобождена от угрызений совести».

А машина, ведомая опытными руками друга семьи, все дальше увозила Похова от временного пристанища навстречу привычной, хотя и не очень-то счастливой жизни.

Лисин наблюдал из окна своего офиса как Хруст с трудом втискивает свое грузное тело в старенькие с вмятиной на задней дверце «Жигули». И вновь сомнения охватили его: «Этот недалекий тип может сорвать задание. И если Зуб останется в живых, то мне не сдобровать. Но Хруст запросил за мокрое дело почти втрое меньше чем Дуплет, а у меня сейчас нет лишних денег. После двух наездов Зуба я на грани разорения. Его надо немедленно ликвидировать! Только бы Хруст не сплоховал».