Владимир Макарычев - Страховой случай

Людей Авдеев считал всего лишь навозом и средством для добывания денег. Не случайно его афоризм звучал так высокомерно: «Для дождевого червя любая навозная муха – птица высокого полета». Вот Валентин и был тем самым червем, а Авдеев, видимо, считал себя мухой. Сам где-то прознал о планах Зотова и приказал устроиться на судно.

– Во что бы то ни стало должен послать на дно пароход Зотова, – жестко инструктировал он Валентина перед его отправкой в Находку, – изучи матчасть. План действий получишь у Тимура. Тот, что был с нами на охоте.

Именно с Тимуром прилетели в порт назначения. Но что-то у него не заладилось. В заливе Стрелок, куда переправили с завода авианосец, приблизиться к кораблю незамеченным оказалось невозможно. План по постановке мины к его днищу с помощью аквалангиста провалился. Причиной послужили специальные гранаты, бросаемые каждый час в воду с соседнего корабля. Тогда Тимур вручил Зеленову пластит и на словах объяснил, как и когда его привести в действие. Продумали и запасной вариант – с помощью швартовой лебедки сбросить в море троса, заведенные на буксир.

На часах было пять утра. Валентин знал, как быстро и внезапно приходит южный рассвет. Следовало поторопиться.

Замерзшими от постоянного пребывания в воде руками попробовал ослабить стопор на швартовом барабане. Не поддавалось. Кувалду приготовил заранее, но из-за качки забыл взять с собой, оставил в рундуке. Открыть стопорное кольцо не удавалось, а без снятия стопора швартовная лебедка будет работать вхолостую. Валентин беспомощно осмотрелся у себя под ногами. Потоки воды, словно миллионы змей, обволакивали и заполняли палубу корабля. Останавливались в пустотах, чтобы заполнить их, затем еще стремительнее бежали в сторону наклона палубы, возмущенно вспениваясь, встретив препятствия на своем пути.

Найти какой-либо посторонний предмет в такой обстановке невозможно. Давно смыло за борт все, что плохо закреплено.

Медленно скользя по палубе, чтобы не вывалиться за борт, Валентин направился к правой лебедке. Стопорное кольцо легко соскользнуло с барабана. Крепить его не стал. Оставалось включить механизм, и трос соскользнет в море.

«Пусть тащит один буксир. В штормовом море ему не справиться с непосильным грузом, – рассуждал он, вспоминая инструктаж Тимура. – Корабль неминуемо начнет крутить ветром и волнами. В такой ситуации команда буксира сама сбросит буксирный трос, и авианосец останется без управления. А два корабельных дизеля выведутся из строя с помощью пластита».

Часовой механизм на пластитной мине Валентин поставил перед заступлением на вахту. Взрыв должен прогреметь ровно через полчаса. Он выведет из строя автоматику корабельных двигателей, затем, с помощью лебедки, сбросит в воду трос, заведенный на буксир с правого борта, а старшему, если что, скажет, что качка сорвала стопор, недоглядел. Дальше видно будет. Борт корабля покинет только в крайнем случае, хотя Тимур и предлагал спрыгнуть в море, закрепившись за сброшенный конец троса.

«Страшно. Высота корабля большая. Разобьет о волны», – с опаской поглядывал Валентин на лениво шевелящиеся темные валы.

Точно такое же чувство страха он испытывал при прыжках с парашютом. Всегда боялся высоты, но море оказалось намного страшнее. Оно не давало возможности выжить, а все средства спасения служили скорее психологической поддержкой экипажа. А Валентину безумно хотелось жить!

В то же самое время Николай Хизматулин, сменившись с вахты, лежал на койке, но уснуть никак не мог. Не давала покоя мысль, что будет с кораблем, людьми, заглуши он дизеля. В штормовую погоду с огромной парусностью махина авианосца запросто раздавит буксиры. Потерявший всякое управление корабль без посторонней помощи в лучшем случае сядет на мель, скорее всего, его разобьют штормовые волны. Обшивка не выдержит боковых динамических ударов в борта. Пробоина гарантирована. Флотская служба приучила не только к организации, но и беспрекословному подчинению старшему. Но то было на флоте. Выполняя команды, он всегда понимал их конечный результат. Зотов перед походом не объяснил, для чего нужно обречь корабль и людей на верную гибель. А сделать, по указанию Зотова, надо было самое простое – добавить морской воды в топливо дизельных моторов. В результате корабль терял ход, а шторм довершил бы пагубное дело. Он пытался убедить себя в правильности решения, оправдать свой поступок – не выполнять приказ хозяина. Это было в его силах.

Рассказ о бое морпехов произвел на Николая огромное впечатление и оказался решающим фактором в принятии решения. Он окончательно определился, что не будет подводить корабль к катастрофе, не подвергнет людей опасности, гибели. Не выполнит преступный приказ.

Задребезжала зеленым огоньком рация. Вызывал Зотов. Николай уверенным голосом ответил на приветствие. Объясняться он не собирался, но хозяин, похоже, и не просил. По обыкновению отрывисто отдал приказ:

– Операция по затоплению отменяется. Сделай все возможное для сохранения жизни людей и корабля! Помогай Афанасию!

После услышанного стало легче. Достал из-под подушки статуэтку, подарок Зотова перед походом, покрутил ее и так же машинально отправил в нагрудный карман куртки. Это был грифон, и Николай обратил внимание, что золотистый талисман превратился в черный, словно обуглился в огне костра.

Он лежал с открытыми глазами и вспоминал свою родину, Горный Бадахшан. Как-то, поднимаясь в горы за отарой овец, старый пастух рассказал легенду о происхождение их народа. Николай узнал от него, что они потомки древних себореев, народа, исчезнувшего вместе со сказочной страной Гипербореей. Сейчас их называют калаши [35] . Только у этого племени на Памире европейские черты лица, светлая кожа и голубые глаза. Калаши в старину были гордым и воинственным племенем. Единственные на Памире не приняли ислам. Но языческую веру сохранить в первозданном виде тоже было не суждено. В старину завоеватели-мусульмане поступали с иноверцами жестоко, физически уничтожали их. Выжили только те, кто стал молиться чужим богам. Но языческие капища все равно тайно посещали.

Еще старый пастух рассказал легенду о посещении той страны молодым Иоанном Крестителем, того, кто в дальнейшем крестил Христа. Иоанн увидел там мир и процветание. Поразило его не богатство, а то, с каким раболепием жители относятся к золоту. Жрецы и богатые граждане хранили его в специальных каменных постройках, которые охраняли собаки-орлы. Свирепые животные, прирученные хозяевами, являлись надежными стражниками. Видимо, гиперборейские вельможи людям не доверяли.

Жители в последние годы существования страны словно сошли с ума. Забыв законы предков, предавались удовольствиям, не обременяли себя ни воинской службой, ни заботой о семье и детях. Золото же служило денежной единицей, которой оценивали жизнь наравне с вещью. Вот молодой чужестранец и попытался свои наблюдения донести до жрецов. Призывал отказаться от золота как меры человеческой жизни, вернуться к старым традициям добра и труда, уничтожить злых грифонов, охранявших золотую казну. Мудрецы с возмущением отвергли его слова и предрекли смерть через обезглавие. Так оно в будущем и случилось [36] .

Они не поняли сути его пророчества – грифон охраняет причину их несчастий, и лишь один молодой человек по имени Бадахшан поверил чужестранцу. Он понял, что нет на земле предмета, за который можно было бы купить человеческую жизнь и свободу, как понял и первопричину гибели своей родины – стремление к удовольствию.

Бадахшан с немногими единоверцами успел вовремя покинуть Гиперборею. После долгих странствий они обосновались в предгорьях Гиндукуша. Первым делом отменили у себя власть золота над человеком. С тех пор сохранился обряд, когда жених невесте дарит не цветы и деньги, а ведро яблок. Раньше их использовали вместо денег.

Николай гордился своими предками. Замечал за собою стремление к героическому, тягу к сильным офицерам в кают-компании, к авторитетным людям в доме Зотова. Ставил сам себя в один ряд и с погибшими в неравном бою морпехами, и с предками, умирающими за веру.

Тоскливо заработал вызов рации. Он сразу и не понял, о чем сообщает тревожный голос дежурного моториста.

– Вышла из строя автоматика дизель-генераторов. Ее взорвали, – растерянно сообщил вахтенный.

Николай знал, что нужно делать в экстренных случаях. Но устранять последствия взрыва – такого в его практике не было.

– Переводи на ручной режим работы, – кратко скомандовал он.

– Перевели, – через три минуты доложил моторист. – Вышла из строя первая машина, вынуждены идти под второй, оставшейся.

Снова задребезжал огонек вызова мобильной рации. На этот раз это был старший на борту.

– Николай, поднимайся на верхнюю палубу, ты там ближе меня, – жестко приказывал Сергей Петрович. – Я нахожусь в машинном отделении, ты пока здесь не нужен. Проверь крепление швартовых концов. Они – наша последняя надежда. Барахлит и вторая оставшаяся машина, ее заливает водой через газоотводы. Я скоро тебя подменю.