Вячеслав Жуков - У зоны свои законы

– Помогу. – Стелбин на минуту задумался. – Знаешь, у меня в Вологде есть родственник. Тоже бывший милиционер. Думаю, на время Наташе лучше поселиться у него. Когда намечаешь отъезд?

– Давай завтра. Завтра будут готовы документы. И сразу пусть уезжает. Нечего тянуть. Я знаю, ей непросто, но так надо. Чувствую, все приближается к развязке. Не хочу, чтобы Наташа присутствовала при этом. Ей и так довелось пережить столько, что иному взрослому хватит до скончания века.

– Да, ты прав, – проговорил Стелбин. – Хорошо. Завтра так завтра. В шесть часов за ней заедет капитан Ершов.

– Володя?

– Да. Он и отвезет ее на своей машине. Так что, как говорится, – с богом. И пусть все будет хорошо!

– Хочу на это надеяться, – грустно улыбнулся Тютин. Стелбин заметил, как за последний месяц постарел бывший полковник. Получалась какая-то ерунда – бывшего полковника МУРа преследует вор-рецидивист, а закон его защитить не может. Хотя сам полковник в свое время защищал многих, а теперь вынужден защищать себя сам. Не дай бог такого никому из бывших ментов!

Как и ожидал Тютин, Наташа была против отъезда, да еще в Вологду.

– Ну, дед, ты даешь! Хорошо, что не на Чукотку, – сказала она, не поддаваясь на уговоры Тютина.

– Наташа, родная, надо. Пойми. – Так хотелось рассказать ей все, но что-то сдерживало полковника, заставляло молчать. «Ладно. Не время еще. Как-нибудь в другой раз», – думал он и откладывал. Знал, она сейчас пошумит, но все равно согласится. Уж такой характер женский.

– А потом ты вернешься. – И это обещание подействовало.

– Правда? – спросила внучка доверчиво.

Тютин заглянул в ее глаза и почувствовал, как сердце сжимается в комок. Он вздохнул.

– Правда, – сказал тихо и тут же добавил: – Обязательно вернешься. Твой отъезд – временный.

– А когда я смогу вернуться? Скажи, дедушка.

Надо было что-то пообещать, но полковник не знал что. Опять приходилось врать. Он не мог знать, как все обернется. И вполне возможно, что возвращаться ей будет не к кому. Но волновать Наташу перед дорогой он не хотел и сказал:

– Я сообщу тебе… – И без того печальные глаза внучки погрустнели. – Ты пойми, Наташа, оставаться здесь тебе нельзя. Тут счет не на жизнь, а на смерть.

Девушка наклонила голову, чтобы он не видел набежавшие на глаза слезы.

– А как же ты, дедушка? Как же ты будешь без меня? Я буду по тебе очень, очень тосковать, – проговорила она нежно. Внезапно нахлынувшее горе сблизило, сроднило их еще больше.

– Я тоже буду по тебе скучать. Но надо ехать, Наташа. Я хочу, чтобы ты осталась жива. Этот человек… – Он осекся, не закончив, но потом договорил со злостью: – Я тебе расскажу когда-нибудь все. Но сейчас хочу только, чтоб ты знала, тот человек – бандит. И всю жизнь был бандитом. Убивал людей… Проливал кровь… Даже не знаю, смогу ли я с ним справиться…

– Это он убил маму и папу?

– Ну, можно сказать, он. Их убили по его приказу.

– Тогда ты постарайся с ним справиться, – попросила Наташа и всхлипнула, жалея деда, понимая, как ему будет тяжело.

– Я постараюсь. Обязательно. А ты поезжай.

– Ну что ж, раз так нужно…

– Нужно, Наташа. Очень нужно.

– А сейчас отвези меня на кладбище. Хочу попрощаться с мамой и папой. Я знаю, им там плохо. Они так хотели жить… – Она заплакала, уткнувшись лицом в плечо Тютина. Он не пытался ее успокоить. Пусть поплачет. Женщина в слезах отходит. Вот поплачет, и легче ей станет. Тютин обнял внучку, едва сдерживая рыдания.

До встречи с Закиром еще было время, и он решил выполнить просьбу Наташи, тем более что после похорон она еще ни разу не была на могиле родителей.

Они лежали рядом. Два свежих земляных холмика, такие одинаковые, как сама жизнь этих людей. И два памятника. Они еще не успели покрыться кладбищенской пылью.

Наташа на каждую из могил поставила по два цветка желтых хризантем. Прочитала позолоченную надпись на памятнике матери:

– Заглодина Людмила Николаевна. Дед, тут ошибка. Маму звали – Лариса.

Тютин, присев на корточки, поправил венок.

– Ее настоящее имя – Людмила. Но ей оно не нравилось. И все ее звали Ларисой.

– Людмила, – задумчиво, с грустью повторила Наташа. – Дед, а почему у мамы волосы светлые, а у меня каштановые?

Сделав вид, что не расслышал вопроса, Тютин сказал, улыбнувшись:

– Твоя мама была красивая. Замечательная женщина.

– Да. Очень красивая. И добрая. Я ее всегда буду любить.

– Мы ее звали ласково – Мила. Милочка, – Тютин провел ладонью по керамике, на которой была отпечатана фотография Ларисы.

– Дедушка, а почему я не похожа на маму? – спросила Наташа с сожалением и в то же время с завистью к ее красоте.

От этого вопроса Тютин пришел в замешательство. Не думал, не ожидал, что Наташа спросит об этом и именно сейчас.

– Как не похожа? Ты? Очень похожа, – изо всех сил пытаясь быть убедительным, произнес Тютин. Наташа молчала. Не возражала, не опровергала, а только молчала. Если честно, то ей было уже и неважно, похожа она или нет, ведь родители-то умерли…

– О-о, Наташа. Нам пора, – заторопился полковник. – Надо встретиться с одним человеком. Он должен привезти тебе другой паспорт. Пойдем, милая…

Наташа пошла за ним, но тут же вернулась к могилам родителей.

– До свидания, я сегодня уезжаю, – тихо и совсем по-детски сказала она.

Тютин понимал, что когда-нибудь он будет вынужден рассказать Наташе всю правду. Хотя для нее она будет не такой уж и приятной. Удерживало одно – как она отнесется к ней. «Не наделала бы глупостей, когда узнает, чья она дочь», – предостерегал он сам себя и этим затягивал время признания.

О, если б кто-нибудь сказал, упредил его, что все так получится. Может быть, и сумел бы капитан Тютин многое изменить.

После неудачных родов Лариса узнала, что детей у нее больше не будет. Проплакав дня три в безутешном горе, решила удочерить девочку, которую одна мамаша сдала в детдом в Бирюлеве.

– Девочка такая хорошенькая, – нахваливала ее завдетдомом.

Лариса пообещала ее отблагодарить.

– Я заберу ее. У меня дочка родилась мертвой. Мы с мужем хотели назвать ее Наташей, – сказала Лариса заведующей.

– Ничего страшного. Имя переписать недолго, – со знанием дела как бы заметила заведующая. Она была женщиной обходительной.

Взявшись за оформление всех официальных бумаг, Тютин ужаснулся. «Наизова! Надежда! Уж не дочь ли она того Наизова?» Проверил. Девочка оказалась дочерью человека, которого он отправил под вышку. И что-то будто надломилось в душе у капитана Тютина. Пытался уговорить Ларису взять другого ребенка. Но дочь не поддалась на уговоры.

«Ну, ладно, – думал Тютин, увидев первый раз девочку. – Дети не отвечают за родителей. А девчушка и в самом деле хорошенькая». Ему не составило труда кое-что исправить в документах, на случай, если кто-то из дружков Наизова захочет отыскать ее. И все получилось как нельзя лучше. Так в семье Тютиных появилась внучка.

Старик Наизов был вне себя от ярости. Почти все время он теперь проводил в темной комнате с зашторенными окнами, в своем загородном доме. После ожога глаз он почти ничего не видел. Особенно не выносил яркого света, поэтому в его комнате обычно горели одна или две тонких свечи.

Вор сидел в деревянном резном кресле и слеповатыми глазами вглядывался в высокого горбоносого парня.

– Трех верных друзей я потерял из-за этого мента.

Горбоносый покорно слушал, не перебивая вора.

– Поезжайте с Мордвином. Выследите все и привезите мне его внучку.

– Хорошо. – Горбоносый почтительно поклонился.

– Вот ее фотография. Царствие небесное Баеву, перед смертью передал. И ее, и фотографию этого полковника Тютина… – Старик провел рукой по столу, и горбоносый увидел еще одну фотку. На ней была молодая женщина с длинными вьющимися волосами, чернобровая красавица. Внучка мента как две капли была похожа на эту женщину. И горбоносый подивился такому сходству, но расспрашивать вора не решился.

С напарником по кличке Мордвин они на «девятке» поехали к дачному поселку и полдня околачивались на берегу озера, будто отдыхающие. Вдруг внучка мента придет купаться. И дорога отсюда хорошо видна. Кто въезжает в поселок, кто выезжает – не проскочат. И пока Мордвин резвился в воде с малолетками, бессовестно лапая их, горбоносый следил за дорогой. Увидел белую «шестерку», а в ней мента, капитана. «Наверняка едет к полковнику», – подумал горбоносый и крикнул Мордвину:

– Толик, вылезай! Нам пора ехать!

Они отогнали «девятку» в лесок, чтобы с дороги было не видно.

На сборы Наташе времени потребовалось немного. В общем-то все из одежды уже было готово, оставалось только уложить в дорожную сумку.

Тютин достал из загашника три тысячи долларов.

– На, убери подальше. В Вологде они тебе пригодятся…