Элмор Леонард - С мертвого никто не спросит

Клемент вылез из машины и открыл дверцу «Марка». Сиденье, спинка и голубой костюм черномазого были залиты кровью. Его лицо превратилось в сплошное кровавое месиво. Теперь он уже не был похож на кубинца. Теперь он вообще был ни на что не похож. Девчонка продолжала визжать.

— Может, заткнешься? — гаркнул на нее Клемент.

Она перевела дух, а затем завопила с новой силой.

— Ну, хватит! — прикрикнул на нее Клемент.

Потом, поняв, что слова на нее сейчас не действуют, он, стараясь не испачкаться, оперся коленом о сиденье машины и врезал девчонке по лицу — несильно, но глаза у нее сразу остекленели. Она откинулась к противоположной двери машины и затихла. Клемент двумя пальцами осторожно отогнул полу пиджака убитого и достал из его внутреннего кармана бумажник. Его добычу составили свернутые в трубочку три банкноты по сто долларов и две двадцатки, кредитные карточки, пара чеков, корешок ипподромной квитанции и маленькая записная книжка. Сунув в карман деньги и записную книжку, Клемент вытащил ключи из замка зажигания.

— Поехали, — сказал он девушке. — Покажешь, где жил твой дружок.

Они проехали Восьмую Милю, Вудворд и повернули на юг.

— Если путаешься с цветными, значит, ты сама все равно что цветная, — взглянув на блондинку, сказал Клемент. — Неужели не понимаешь? Тут все равно, то ли белый парень путается с цветной девчонкой, то ли белая девчонка путается с черномазым. Только белые парни к себе домой черных цыпочек не водят и с мамочкой не знакомят. Твой дружок бывал у тебя дома?

Блондинка ничего не ответила. Одной рукой она крепко сжимала сумочку, другой — висевшие на ее шее цепочки. «Да не нужны мне твои цепочки, — подумал Клемент. — Даже если они и золотые. Себе дороже их потом сбывать…»

— Я задал тебе вопрос. Он бывал у тебя дома?

— Иногда.

— Необычный случай. А твой приятель что, принял на грудь или наркоты нанюхался? Для сутенера он слишком стар, хоть и смахивает на сутенера. Ты это знаешь? Господи, ну и вкус же у тебя! Связаться с таким уродом… Сама-то местная, детройтская, или приехала откуда?

Девушка прошептала: да, она местная. Произнесла она это не совсем уверенно.

— Что ты со мной сделаешь? — спросила она.

— Покажешь, где он живет, ничего не сделаю. Он женат?

— Нет.

— Но он живет в Палмер-Вудз? Там дома огромные.

Клемент ждал ответа, но девчонка молчала. Как маленькая, ей-богу!

По левую сторону от них тянулся забор Выставочного центра. Навстречу несся поток машин. Жители пригородов торопились домой. В центр почти никто не ехал — впереди маячили всего несколько автомобилей.

— Не везет мне сегодня, — остановив машину на красный свет, заметил Клемент. — Что ни перекресток, то красный.

Девчонка жалась к дверце и молчала.

— А сейчас нам куда — направо? Это уже западная часть Вудворда.

Вдруг девчонка рванула дверцу. Клемент попытался схватить ее за руку, но не успел. Она выскочила из машины и пустилась бежать.

— Проклятие! — выругался Клемент.

Наблюдая за бегущей по Седьмой Миле фигуркой в розовом, он ждал, когда вспыхнет зеленый свет. Пробежав вдоль ограды, девушка свернула за угол и скрылась из вида. Как только на светофоре вместо желтого загорелся зеленый свет, Клемент начал преследование.

Девушка бежала вдоль ограды в сторону темневших вдали деревьев, за которыми находилось поле для гольфа. Она так крепко прижимала к груди дамскую сумочку, словно в ней было что-то очень ценное. Судя по всему, она знала, куда бежать, — на другом конце парка находился полицейский участок. Однажды Клемент там побывал; его обвинили в том, что он избил «голубого», но потом отпустили, так как пострадавший гомосек не сумел его опознать. Насколько он помнил, там двенадцатый участок.

Клемент крутанул руль влево, чтобы захлопнуть дверцу со стороны пассажирского сиденья, развернулся на Седьмой Миле и остановился на краю парковки гольф-клуба. Девчонка выбежала прямо к его машине — она неслась, даже не прячась за деревьями. Клемент вылез из машины и бросился за ней. Метров через сто он догнал ее и схватил за плечи.

— Куда собралась? — спросил Клемент. — Убегаешь от инфаркта, что ли?

Он достал из кармана «вальтер» и выстрелил. Он не ожидал, что выстрел будет таким громким. Девушка закачалась. Клемент выстрелил в нее еще два раза, и она упала. Он мог поклясться, что поблизости никого не было. На секунду в его воображении промелькнула девушка, сидящая на скамейке в здании суда имени Фрэнка Мерфи и теребившая пальцами свисавшие с ее шеи цепочки. «Лучше потерять лишние двадцать секунд сейчас, чем провести двадцать лет в Джексоне», — подумал Клемент и склонился над девушкой в розовом. Увидев в ее открытых глазах отражение звезд, он подумал: «А она ничего. Даже очень».

Только вернувшись к машине, Клемент понял: он ведь так и не выяснил, где обитал приятель девчонки. Вот балда!

— По-моему, вы боитесь женщин, — заметила корреспондентка из «Ньюс». — Вот в чем и заключается вся проблема.

Реймонд Круз не понял, о чьей проблеме — его или своей — она говорит.

— Неужели вы считаете всех женщин коварными? — продолжала она.

— Вы имеете в виду женщин-журналисток?

— Нет. Женщин вообще.

Они сидели в пустом зале «Карл Чоп Хаус» в окружении столиков, накрытых белоснежными скатертями. Официанты, как нарочно, куда-то подевались. «Зачем я сюда пришел? — подумал Реймонд Круз. — И стоит ли бесплатный ужин с вином того, чтобы тебе задавали какие-то глупые вопросы?»

— Нет, не считаю.

— Они вас не пугают?

— Нет. Мне всегда нравились женщины.

— Не всегда, а только изредка, — возразила корреспондентка из «Ньюс». — Иначе я бы сказала, что вы к ним равнодушны. Они никак не вписываются в ваш мир.

К чему бы ни клонила девица, закончившая Мичиганский университет и проработавшая четыре года в «Детройт ньюс», она явно преследовала свои далеко идущие цели.

Было десять минут второго ночи. Лицо корреспондентки блестело, на ее бокале виднелись жирные отпечатки пальцев и губной помады. В голосе улавливалось раздражение, а ответов собеседника она больше не слушала. Бессмысленный разговор наскучил Реймонду Крузу. Он забыл, что собирался ей сказать. На помощь ему пришла официантка.

— Сегодня я ни разу не слышала, чтобы твой пейджер пикал, — с улыбкой сказала она. — Вечер сегодня спокойный.

Реймонд промокнул усы салфеткой и улыбнулся в ответ.

— Точно, — кивнул он и, обратившись к журналистке, продолжал: — Однажды Милли за три столика услышала мой пейджер — а я не слышал ничего.

— Ты тогда вообще ничего не соображал, — заметила официантка. — Помнится, тогда я подошла к твоему столику и спросила, не у тебя ли в кармане звенит. А ты и не шелохнулся.

Она взяла со столика его пустой бокал.

— Вам еще что-нибудь принести?

Девушка из «Ньюс» ничего не ответила. Она закурила очередную сигарету, оставив на тарелке добрую половину телячьего филе, и перешла к кофе. Реймонд сказал, что выпил бы еще пива, и попросил Милли завернуть девушке недоеденный кусок мяса.

— Мне не нужно, — возразила корреспондентка.

— Вам не нужно — тогда я возьму, — сказал Реймонд.

— У вас есть собака?

— Не для собаки — для себя, — пояснил Реймонд и, стараясь показать свою заинтересованность, добавил: — Кстати, мужчине-репортеру и в голову не пришло бы уверять меня, будто я боюсь женщин. Он не стал бы спрашивать, считаю ли я женщин заблудшими созданиями. А вот женщины задают такие странные вопросы — не знаю почему.

— По словам вашей жены, вы никогда не говорили с ней о работе.

Его жена… Девушка из «Ньюс» явно хотела его достать.

— Наверное, вы не только репортер, но еще и психиатр, — заметил Реймонд. — Интересно, куда вы клоните? Во-первых, она мне больше не жена, мы развелись. Вы что, занимаетесь статистикой разводов в среде полицейских?

— По ее мнению, вы почти ни о чем с ней не говорили. Особенно о своей работе.

— Вы беседовали обо мне с Мэри Элис? — удивился Реймонд. — Когда?

— Позавчера. Почему у вас нет детей?

— Нет, и все тут.

— Она сказала, что вы редко оказывали ей знаки внимания, не говорили о своих чувствах. У мужчин на работе всегда бывают проблемы, скажем нелады с клиентами или начальством. Но, в отличие от вас, представители других профессий, придя домой, рассказывают женам о том, как у них прошел день, делятся с ними своими проблемами. А жены их утешают, гладят по голове, жалеют…

Милли, седая официантка в очках, поставила перед Реймондом кружку пива.

— А где твой напарник? — спросила она.

Девушка из «Ньюс» загасила сигарету, откинулась на спинку стула и вопросительно посмотрела на Реймонда.

— Кто, Джерри?

— Ну, тот, рыжий, с усами.