Питер Кейв - Змеиное гнездо

— Ну, и что ты собираешься делать? — поинтересовался Эмлот. Видно было, что он сильно взволнован.

— Очевидно, сообщу в полицию, — ответила Морин. — Заеду туда сегодня вечером, после того, как заберу девочек из школы. — Она взяла газету со стола Эмлота. — Пожалуй, ее надо вернуть владельцу. Заодно проверю, удалось ли этому слесарю вскрыть дверь в серпентарий. Змей необходимо накормить.

Таггерт проезжал мимо цветочного магазина Анны Гилмор по пути в отделение полиции. По левую руку от дороги чуть впереди как раз было свободное место для парковки. Повинуясь импульсу, Таггерт остановил машину и выключил двигатель. Быть может, весть о том, что Карл Янг решил сделать копию бюста Дженет специально для нее, немного улучшит настроение Анны. В последний раз она вела себя очень странно.

Таггерт перешел улицу и направился к магазину. Тот был пуст, и на двери за стеклом висела табличка «ЗАКРЫТО». Таггерт посмотрел на часы. Три пятнадцать. Для обеденного перерыва слишком поздно, а чтобы закрыть совсем — слишком рано.

Обеспокоенно хмурясь, Таггерт подошел к близлежащему газетному киоску.

— Извините, вы не знаете, где Анна? — спросил он у молодой женщины за прилавком.

Та покачала головой.

— Магазин сегодня закрыт весь день. Вчера я ее видела, но она мне ничего не сказала. Может быть, доставляет заказы по адресам?

Морин Макдоналд выставила у двери в серпентарий охрану и собрала свои вещи. Посмотрела на стенные часы: почти полчетвертого. Слесарь провозился дольше, чем предполагал. Ей пришлось ждать, пока он закончит, и это нарушило весь распорядок дня. Надо спешить, чтобы успеть забрать детей.

Она заторопилась на стоянку для автомобилей. Открыв дверь, небрежно швырнула портфель и сумку на переднее сиденье рядом с водительским местом, забралась внутрь, вставила ключ в зажигание и завела двигатель.

Мотор ожил, заурчал, приглушив другой, более слабый, звук. Полуоцепеневшая, вялая от холода черная мамба все же издала предостерегающий шип в ответ на внезапное вторжение.

Предупреждение осталось незамеченным. Морин включила скорость и тронулась с места, а змея тем временем вновь успокоилась под ее сиденьем.

Таггерт позвонил в дверь Анне Гилмор в третий раз, но не дождался ответа. Он сошел с крыльца, посмотрел на дом. Окно спальни на втором этаже было приоткрыто. На крыльце под дверью стояли две бутылки молока, — очевидно, они стоят здесь с раннего утра. Обернувшись, он убедился, что автомобиль Анны припаркован у тротуара.

С нарастающим недобрым предчувствие Таггерт опять подошел к двери, нагнулся и, подняв клапан, пытался рассмотреть, что лежит в почтовом ящике. Несколько писем и рекламных листков.

Недоброе предчувствие постепенно превратилось в холодную уверенность, что случилось непоправимое. Таггерт отошел на шаг, и с размаху ударил ногой по дверному замку. С металлическим звяканьем и деревянным треском дверь открылась.

Таггерт осторожно вошел в переднюю, чутко прислушиваясь после каждого шага.

— Анна? — позвал он, не рассчитывая на ответ. В доме стояла мертвая тишина, только в гостиной негромко тикали настенные часы.

Таггерт подошел к лестнице, положил руку на перила и осторожно поставил ногу на первую ступеньку. Позвал опять:

— Анна! Это я, Джим Таггерт.

С мрачным и спокойным выражением лица Таггерт начал медленно подниматься по лестнице.

Он нашел ее в комнате Дженет. Таггерт почти не ожидал увидеть ничего другого. Анна лежала, раскинувшись навзничь на кровати, совершенно неподвижно. Таггерт моментально обвел взглядом спальню и заметил на видном месте бюст Дженет. Легкий ветерок через приоткрытое окно чуть отдувал занавески. На тумбочке стоял стакан с водой и опорожненный пузырек из-под таблеток. К ножке настольной лампы был приставлен конверт с единственным словом на нем: «Джиму».

Таггерт взял с туалетного столика маленькое зеркальце и поднес его Анне к губам. Признаков дыхания не обнаружилось. Он приложил палец к ее запястью, надеясь прощупать хотя бы самый слабый пульс. Наконец он поднял одно из безжизненных век Анны и посмотрел на ее остекленевший глаз.

— Ах, Анна, Анна, — беспомощно вздохнул он. Затем встал, чувствуя, как глаза медленно наполняются горькими, безнадежными слезами. Часто моргая, чтобы их унять, он подошел к тумбочке и взял письмо. Вскрыл конверт, достал небольшой, согнутый пополам листок.

В письме было всего несколько слов:

«Дорогой Джим, вы захотите знать: почему? Дело в том, что мне теперь нечего желать. Дженет вернулась в наш дом, и я счастлива, что мы снова вместе.

Спасибо за то, что вы были мне все эти годы хорошим другом.

Анна.»

Таггерт тяжело опустился на кровать рядом с телом Анны и тихо пожал ее холодеющую ладонь.

— Ах, Анна, Анна, — опять прошептал он, и голос его дрогнул.

Уже не было нужды сдерживать слезы, которые настойчиво искали выхода. Таггерт не стал бороться с чувствами и позволил себе единственное утешение: оплакать мертвого друга.

Двигатель достаточно прогрелся. Теперь можно включить отопление, решила Морин Макдоналд. Дети, наверно, продрогли, ожидая ее у школы. Они будут рады оказаться в уютной машине, где так чудесно тепло. Морин повернула переключатель на приборном щитке. В салон автомобиля начали поступать волны горячего воздуха из вентилятора.

Черная мамба шевельнулась под сиденьем, реагируя на неожиданное изменение температуры.

Подъехав к школьным воротам, Морин посмотрела на часы. Без десяти четыре. Успела на несколько секунд раньше, чем ученики начнут выходить из школы. Зная, что ее дочки почти всегда делают это в числе первых, Морин оставила двигатель работать на холостом ходу, чтобы обогреватель продолжал выплескивать в салон волны горячего воздуха.

Черная мамба, теперь окончательно проснувшаяся и активная, распустила кольца под сиденьем и поползла назад, ища более удобное укрытие. Она бешено постреливала язычком и скользила по ковровому покрытию пола, затем поднялась на выпуклые, скульптурные формы заднего сиденья, привлеченная мягкой обивкой.

Морин весело помахала дочерям, когда те вышли из школьного здания и бегом понеслись к воротам. Радость ее была лишь слегка омрачена, потому что за ними, как обычно, увязалась юная Сюзи Макгрегор, которую, несомненно, соблазнили обещанием подбросить до дома. Это происходило довольно часто. Несмотря на уверения ее старшей дочери Марии, что «это нам по пути», завозить Сюзи домой — означало делать крюк в две с лишним мили. Однако, это беда небольшая. Морин с улыбкой вышла из машины навстречу девочкам.

Она наклонилась и обняла их.

— Как прошел день? — спросила она как обычно.

Фьона, младшая дочь, насупилась.

— Если бы не математичка, — пожаловалась он. — А Джейн Фергюсон не хочет со мной играть на переменке.

Мария дернула Морин за руку.

— Мамочка, давай подвезем Сюзи? Это нам по пути.

Морин добродушно улыбнулась.

— Конечно, подвезем.

С радостными возгласами все три девочки побежали к машине. Фьона схватилась за ручку и распахнула заднюю дверцу.

Морин придержала ее за руку и начала стыдить:

— Разве можно так себя вести? Надо быть вежливой. Пропусти вперед Сюзи, она наша гостья.

Фьона кротко отступила в сторону, пропуская подругу сестры сесть в машину первой. Сюзи занесла ногу, и тут взгляд ее упал на большую черную змею, свернувшуюся на заднем сиденье. В первую секунду у девочки не было никакой реакции, кроме смутного страха, смешанного с восторгом. Это шутка, розыгрыш — резиновая змея, которую Мария подложила, чтобы ее напугать.

Тут черная мамба зашевелилась, отвела голову назад в угрожающей позе, и Сюзи начала истошно кричать.

Крик девочки подхватила Фьона, которая тоже увидела змею. С невероятным проворством матери, спасающей чад, Морин, которая обнаружила, что им грозит, бросилась на выручку. Она отбросила в сторону Фьону и буквально выдернула из салона ошеломленную Сюзи.

Но мамба совершила молниеносный бросок в тот самый миг, когда руки Морин обхватили девочку за талию. Морин вытащила Сюзи и ногой захлопнула дверцу. Отойдя назад, она поставила рыдающего во весь голос ребенка на асфальт.

— Отойдите, дети! Отойдите подальше!

И только убедившись, что все три девочки невредимы и находятся на безопасном расстоянии от машины, Морин обратила внимание на себя. С ужасом она обнаружила две парные кровоточащие ранки на тыльной стороне ладони.

— Боже мой! — слабо всхлипнула она, чувствуя, как подкашиваются ноги. Крики и плач девочек звучали у нее в голове, точно отдаленный шум. Ощущения расплывались. Ее охватила паника. Когда все перед глазами почернело, Морин замертво упала на тротуар.