Кирилл Казанцев - Разбитая жизнь

— Сюда! — Галина повлекла женщину в первую дверь по коридору. Юркнула следом, заперлась.

Тамара Александровна растерянно озиралась. Обычная комната служебного назначения, пыльная «советская» мебель, под потолком имелось оконце, в достаточной мере пропускающее дневной свет. Справа между книжными шкафами имелась еще одна дверь. Рядом с ней переминались двое, мужчина с женщиной, — их лица скрывал полумрак.

— Свидетели Иеговы, — хмыкнула Галина. — Очень уж им хочется с вами пообщаться. Ну, давайте, Тамара Александровна, удачи. Хм, такое вот кино… Ладно, не буду вам мешать. — Галина шмыгнула в проход между шкафами.

Мужчина выступил из полумрака. Следом — девушка в невзрачной болоньевой куртке, в платочке, из-под которого поблескивали смышленые глаза. Обрисовалось лицо незнакомца — с угловатыми чертами, бледное, как у мертвеца. Тамара Александровна покачнулась, прижала руки к сердцу. Что за ерунда? У нее галлюцинации?

— Мама, это я… — «Незнакомец» подскочил, схватил ее за плечи, она уже готова была упасть, заключил в дрожащие объятия. Боже правый, он от волнения обливался потом. Тамара Александровна застонала, подкосились ноги…

Женщина не могла поверить своим глазам. Ощупывала его, что-то спрашивала. Готова была в любой момент потерять рассудок. Андрей подвел ее к стулу, посадил, сам пристроился рядом. Девушка в платочке вытряхнула из флакончика таблетку, метнулась к графину на столе. Ее заставили выпить лекарство — они пришли не пустые, знали, чем чревато…

Успокоительное подействовало. Ее уже не трясло, она могла шептать и оценивать ситуацию. Поняла, что перед ней настоящий сын, отбывающий пожизненное заключение в Амурской области. Как он изменился… Слезы лились ручьем. Она выхватила платочек из кармана, стала вытирать глаза, пыталась улыбнуться.

— Все в порядке, мама, — шептал Андрей, — это я…

— Не верю… — Она лихорадочно мотала головой и снова тянулась удостовериться, что он не врет, что не подсунули фальшивку, целовала его в щеки, наслаждалась его запахом.

— Все, успокаивайся, больше незачем волноваться. Познакомься, это Даша, она со мной… — Девушка скромно улыбалась. Тамара Александровна глубоко вздохнула и постаралась успокоиться.

— Объясни, сынок… Ты уже не в тюрьме?

— Я сбежал, мама.

— Господи, а разве можно? Это же опасно! Тебя не накажут?

— Накажут, мама. — Он гладил ее по руке, лучезарно улыбался. — Еще как накажут. Но второе пожизненное, думаю, не дадут. Прости, что сразу не пришел, я не мог. Тебе не сообщили, что я сбежал, это правильно, они никогда этого не делают. Они догадывались, что я появлюсь в родном городе, и приняли меры, следили за тобой и нашим домом. Я должен был отсидеться в лесу… Вот, Дашу там встретил, она хорошая девушка, мама.

— Я вижу… — улыбалась сквозь слезы Тамара Александровна. — Я вижу, что она хорошая. В наших лесах, Андрюша, много интересного можно найти…

— Замечательно! — обрадовался Андрей. — Ты уже шутишь. Прости, это я той ночью приходил домой, смотрел, как ты спишь. Я не мог открыться, эти люди поняли бы по твоему поведению, что мы встретились. Ты же не сможешь при людях скрывать свои эмоции, верно?

— Глупый ты, Андрюша, еще как смогу. Ты бы знал, какая я сильная! Но подожди… — Женщина начинала соображать: — Почему тогда мы встретились сегодня? Нет, пойми меня правильно, я очень рада тебя видеть.

— Я хочу, чтобы ты кое-что вспомнила…

— Вот так, сразу? — удивилась она.

— Да, это очень важно, мама… Я не убивал людей из группы Менделя. Меня там не было.

— Я знаю…

— Меня подставили. Я должен выяснить, кто это сделал и почему. Только имея доказательства, я смогу сдаться властям. Не нашим — красноярским. Тогда назначат пересмотр дела, меня оправдают, а настоящие злодеи надолго сядут.

— Но я-то чем могу помочь? — удивилась мама.

— Вспоминай. Сосредоточься. Трагедия в урочище произошла вечером 21 июля. Тела обнаружили через сутки. За мной пришли 26 июля. В тот же день нагрянули с обыском к нам домой и извлекли из-под сарая сверток — важную улику с места преступления. 23-го числа мы вытащили из-под сарая бродячего кота. Я лично это делал, под сараем не было ничего постороннего. Улику подбросили в промежуток между 23-м и 26-м. Забраться ночью через забор не могли — Джохар учинил бы жуткий лай. Лично я не помню, чтобы он лаял в те ночи. Ты помнишь?

— Да вроде нет… — задумалась женщина. — Не было такого, сынок, в те ночи стояла кладбищенская тишина, Джохар помалкивал, а я спала лишь урывками.

— Прекрасно! — обрадовался Андрей. — В течение этих трех суток я не всегда находился дома, ездил в морг, решал дела с похоронами, сидел с родными Ларисы. 24-го вечером ушел на работу в заказник. Ты из дома никуда не выходила?

— Мне кажется, нет. Никуда, Андрюша, я сидела как привязанная, очень переживала за тебя, ведь погибла твоя девушка… Даже в магазин не отлучалась — ты ведь купил тогда с зарплаты продукты.

— Замечательно, мама. А теперь ты должна вспомнить: в течение этих трех дней, в светлое время суток, в мое отсутствие приходил ли кто-нибудь к нам домой? Заходил ли он на участок? У этого человека была возможность добежать до сарая и подсунуть улику, то есть на какое-то время он выпал из твоего поля зрения. Для примера: постучал в калитку усталый путник, заговорил зубы, попросил воды. Ты ушла в дом, а ему потребовалось полминуты, чтобы добраться до сарая и засунуть под него сверток. Ты возвращаешься с кружкой, а он на том же месте тебя ждет…

— Сынок, я не бестолковая, у меня высшее образование и хорошо работают мозги. Но подожди, в таком случае загавкал бы Джохар!

— Во-первых, мама, днем на его гавканье ты могла не обратить внимание. Во-вторых… — Андрей помялся, — Джохар мог знать этого посетителя, тогда и вовсе не стал бы лаять. Думай, мама, очень прошу. Я понимаю, что прошло девять лет, мы были тогда очень расстроены, но… я надеюсь на твою светлую память. И времени нет, мама, совсем нет. Осталось несколько минут — эти типы, что за тобой следят, скоро начнут волноваться.

— О мой бог… — Женщина устремила в пространство немигающий взгляд, стала судорожно растирать виски. — Сынок, я так не могу, все так сумбурно, непонятно… Подожди, заходила Светлана Юрьевна из школы — как бы посочувствовать, она такая трещотка, такая любопытная и сплетница, к тому же… Я напоила ее чаем, она что-то у меня выпытывала. Нет, Андрюша, она не могла отлучиться к сараю, постоянно была перед глазами, да и пришла с пустыми руками. Еще твой дядюшка двоюродный заходил — сразу после того, как ты на смену убыл… Алкоголик проклятый… Просил занять до получки, я дала ему пятьдесят рублей и выставила. Это не он… Кто же еще приходил, господи? Какие-то богомольцы, я их даже за калитку не пустила. Из ЖЭКа звонили по поводу прорванных труб на участке, обещали приехать, когда опохмелится сварщик, но так и не приехали, видно, похмелье затянулось… Господи, ну, кто же еще… — Женщина дрожала от напряжения.

— Ладно, мама, — Андрей расслабился, взял ее руку. — Я не прав, так нельзя. Обдумай все спокойно, когда придешь домой, не будем спешить. Галка свяжется с тобой, или сама ей позвони — она шепнет тебе номер. Все в порядке, на пожар не торопимся. — Он обнял мать, погладил по спине, расстроенно переглянулся с Дашей.

— Вот тебе и светлая память, сынок, — огорчилась мама. — Но ты не волнуйся, я вспомню, обязательно вспомню. А ты-то как, ты где? — всполошилась она. — Сейчас же ночами холодно, ты что-нибудь кушаешь?

— Все отлично, мама, я кушаю, я в тепле…

Тамара Александровна вопросительно уставилась на Дашу. Девушка улыбнулась:

— Все в порядке, Тамара Александровна…

— И что за жизнь у нас такая окаянная? Словно проклял кто-то нашу глубинку… Сынок, я в Бога не верю, но буду теперь за тебя молиться. И за девушку твою… Надеюсь, Даша, вы не сбежали из тюрьмы, как мой Андрюша? — она строго посмотрела на девушку.

— Нет, мама, с Дашей другая история, она по научной линии… Ты-то как?

— Да что мне сделается, сынок? Временами кажется, что я какая-то… вечная. Ковыляю себе, из магазина вон недавно вернулась, поболтала там с бабами на кассе…

— То есть общаешься с народом? В курсе последних новостей?

— Да ну их, эти новости, — отмахнулась мама. — В нашей дыре все новости — из одной бочки. Никакого позитива. То на охоте кого-нибудь подстрелят, то дети в речке утонут, то маньяк объявится — похищает маленьких девочек, насилует и убивает. Но маньяка вроде поймали — гордо так объявили, дескать, в результате неустанной кропотливой работы лучших районных сыщиков, под чутким руководством местного полицейского начальства… То в лесу вдруг какая-то война начнется, покойников машинами в местный морг свозят… Ужас, из дома выходить страшно… А сегодня, бабы шепчутся, еще одна смерть. Алкаш-бобыль с вечера на колодец пошел, оступился, ударился башкой о бетонную заливку. Всю ночь пролежал, утром бабы за водой пошли, крик подняли…