Сергей Асанов - Экстрасенс

— Доброй ночи, Сань, — поприветствовал его капитан. — Сколько они уже съели?

— Много. И похоже, будут торчать до утра. Как в них влезает, не понимаю.

— Просчитывал варианты?

Саша неуверенно покачал головой:

— Сложно сказать. Дюшу можно аккуратно взять под ручки, он испугаться не успеет, но Филя… Блин, Филя непредсказуем. И сами можете посмотреть — в этом зале их принимать неудобно, разве что всей толпой навалиться. Сколько у вас людей?

Баранов не спешил с ответом. Ему не хотелось заранее расстраивать парня.

— Валентин Сергеич, сколько вас?

— Кхм, в общем и целом… нас четверо, но один у машины на улице. Больше мне не дали. Говорят, у тебя и так слабая доказательная база, а люди в других местах нужны. И вообще мы здесь с тобой практически нелегально. Справимся — наградят, не справимся — тоже наградят, но уже посмертно.

— Блин… — Наблюдатель оглядел зал.

— Согласен, а кому щас легко?

— Абрамовичу. Слушайте, ну можно попробовать и вчетвером, если со мной, но только если о-оочень наверняка! Малейшая осечка — и Филя начнет шмалять, и шмалять не по-детски. Стволы, кстати, при них.

— Хреново, — резюмировал капитан. — Ладно, охранников предупреди, чтобы не мешались в случае чего, а то будут бегать, глазками хлопать, спугнут раньше времени. В общем, перекур. Что тут наливают?

Михаил полчаса изучал видеозаписи. Он регулярно делал стоп-кадр, всматривался во что-то, молча шлепал губами и потирал пальцами левый висок. Что он там видит, Виктор не мог понять — ему казалось, что ничего нового обнаружить в этих кадрах не удастся, — но Михаил вновь и вновь перематывал отдельные куски и не переставал потирать висок.

В конце концов он остановил воспроизведение фильма и попросил ручку и чистый лист бумаги. В сложившихся обстоятельствах это можно было расценить как просьбу принести белую простыню, обращенную к посетителям ковбойского салуна в фильме Аллы Суриковой. «Сдается, Билли, твой друг хочет нас обидеть», — мог бы ответить Виктор, если б он был склонен шутить. Вместо этого он полез все в тот же ящик стола искать чистую бумагу. Он нашел лишь куски большого корреспондентского блокнота и обгрызенный синий карандаш.

— Вот это пойдет?

Михаил на качество канцелярии не обратил ни малейшего внимания.

— Вставай рядом, смотри, — велел он, отрывая относительно чистый листок и начиная рисовать на нем стрелки. Виктор повиновался. — Вот это Колыванов… Вот тут заразившаяся от него камера. Дальше ведем от него стрелочку — здесь получается еще живой Косилов. От него идет цепочка: Червяков, потом снова сам Сергей, уже мертвый, потом Светлана… и, по здравому рассуждению, ты. То есть тупик. Правильно я говорю?

— Да вроде, — еле слышно произнес Виктор.

Присутствие в этой схеме его имени вкупе с термином «тупик» произвело на парня сильное впечатление.

— А теперь давай попробуем представить эту байду не как цепь случайных, последовательных и вытекающих друг из друга событий, а как некий замысел, который должен быть свершен в законченной конфигурации. То есть, допустим, это замкнутая цепь. Что, если изъять из этой цепи какое-нибудь звено? — предположил Михаил.

Виктор ничего не понял.

— Ладно, смотри внимательно.

Михаил вырвал из блокнота еще один лист и нарисовал более подробную схему:

— Достаточно замкнутая конструкция? — спросил экстрасенс.

— Ну да, вполне. И что?

— А то, что целыми и относительно невредимыми из звеньев этой цепочки остались не только ты и камера. Смотри.

И он добавил к схеме несколько элементов:

— Появились какие-нибудь мысли? — спросил Михаил.

Впрочем, он понимал, что вопросы задает не тому человеку и не вовремя.

— Кто такие зеленые гусеницы? — не понял Виктор.

— Я не знаю. Но я их увидел. И ты их видел в свое время, но не придал этому значения.

Михаил повернулся к монитору компьютера, отмотал только что просмотренный файл на несколько минут назад — к тому месту, где отраженные в зеркале Виктор Вавилов и Максим Червяков на открытии нового магазина пока еще мирно обсуждают свои финансовые разногласия. Камера «отъезжает», захватывает скучавшую с бокалом шампанского супругу Виктора Светлану, потом оператор, сделав не очень уверенное движение, захватывает также свое отражение. Впрочем, его это не смутило, потому что Сергей, судя по всему, тоже немного принял на грудь — он улыбался.

На этом месте Михаил сделал стоп-кадр, немного увеличил картинку.

— Ничего не замечаешь?

Виктор пригляделся повнимательнее, хотя мог бы и не пытаться. Конечно, он ничего нового в этих кадрах не видел, несмотря на то что крутил их вперед-назад последние несколько дней в надежде отыскать хоть какой-нибудь намек на существование будущего. Увидеть что-то новое мог только свежий человек.

— Прости, я не понимаю, — признался Виктор.

Михаил ткнул в монитор огрызком карандаша. В зеркале, которое попало в кадр, отражался еще и кусочек пейзажа за окном. Прямо возле витрины магазина перекуривали два молодых человека. Они были действительно случайным элементом, одним из тех, что вообще проходят мимо сознания и оседают только в подкорке, как пресловутый двадцать пятый кадр. Но экстрасенс Михаил Поречников их не пропустил.

— Эти два типа оказались в кадре случайно. Но возможно, именно с этого момента они стали элементами конструкции. Я не знаю, кто они и почему находятся здесь, но у меня они проходят почему-то как большие и толстые зеленые гусеницы, которых я и вписал в эту схему. Я не могу расшифровать эти образы, я только знаю, что они помогут вынуть тебя из цепи. Если мы успеем, конечно…

— В смысле — вынуть? — Виктор нервно сглотнул. — Это как?

Михаил откинулся на спинку дивана, провел рукой по лицу, помассировал веки.

— Не знаю, Вить, не знаю. Все интуитивно… Слушай, в твоей берлоге чашечка кофе найдется? Хоть малюсенькая?

Виктор, не говоря ни слова, метнулся на кухню.

Пока он гремел чашками и ложками, Михаил усиленно тер свой левый висок. Нужно было выяснить еще один очень важный вопрос. Вряд ли он был принципиален для Виктора Вавилова, но Михаил не мог без нужной информации двигаться дальше. Он обернулся к своей куртке, которая висела на спинке дивана, залез в карман и вытащил фотоснимок.

Когда минут через десять Виктор появился в комнате с большой кружкой, из которой тянуло ароматным парком, Михаил даже не сказал спасибо. Он сразу сунул снимок ему под нос.

— Вить, скажи мне, ты знаешь этого человека?

Тот уставился на фото. Взгляд как будто прояснился, словно парень вспомнил что-то, потом Виктор медленно подошел к столу и поставил кружку.

— Да.

— Когда ты видел его в последний раз?

— На днях.

Виктор взял фотографию. На ней профессор Александр Саакян, улыбаясь, принимает грамоту от руководства вуза. Снимок Михаил украл из факультетского альбома, посвященного какому-то празднику. Сам Михаил в подобной хронике никогда не участвовал, свято веря в то, что каждый фотоснимок или видеозапись крадут у тебя частичку твоего естества, но Саакян это дело обожал, и его счастливая физиономия в обрамлении редеющих седых волос светилась на добром десятке стендов в коридорах вуза. Какой он, к черту, магистр после этого!

— Как вы встретились? Ты что-нибудь помнишь об этой встрече?

Виктор присел на подлокотник дивана, потянулся за сигаретой. Было видно, что встреча с профессором произвела на него должное впечатление.

— Я помню, что целый день после встречи с ним с толчка не слезал.

— Считай, тебе повезло. — Михаил устало ухмыльнулся. — Есть люди, которые после общения с ним падали с сердечным приступом. Расскажи подробнее.

Виктор прикурил, выпустил из носа струю едкого дыма.

— Я бегал в лавку за пивом и рыбными консервами. Люблю ставридку… Он поймал меня уже у подъезда, когда я возвращался. Даже не окликнул, просто нарисовался неожиданно, как будто из-под крыльца вылез, схватил за локоть так, что пакет у меня из рук чуть не вывалился. Блин, если бы в тот вечер мое пиво разбилось, я бы этого хмыря там же закатал в асфальт.

— Тебе многие аплодировали бы. Что он сказал?

Виктор снова пожал плечами:

— Он мало говорил, больше просто смотрел в глаза и о чем-то думал. Он сказал, что больше я не буду беспокоить Лену Хохлову, иначе… что-то он там такое говорил про «иначе», но мне как-то были по барабану и Лена Хохлова, и его «иначе».

— Что дальше?

— А ничего. Он постоял, подержал меня за руку, как пенсионер с одышкой, потом ткнул пальцем в грудь, типа «Понял меня, да?», и пошел.

Виктор автоматически потер грудь в том месте, куда его, видимо, ткнул Саакян.

— Больше ты его не видел? — спросил Михаил.

— Нет.

— Никаких предметов он тебе не передавал? Никакого другого контакта с ним не было?