Сергей Зверев - Тень убитого врага

Затем в этом напористом многоголосии выделился голос ротного:

– Развязывайте! Это, видимо, и есть заложник… то есть пленник. Ему, возможно, помощь потребуется, давайте его наверх. Этих пакуйте, с ними потом разберемся. Так, а с этими… работать будешь, Сергеич?

– Да, – раздался голос Львова.

– Выводим! Двое остаются здесь, в распоряжении майора Львова.

Андрей посторонился. Бряцая снаряжением, мимо него бойцы проволокли двух скованных молодых мужчин, один из них – тот, кто встречал Студенецкого у ворот… Затем провели третьего, бывшего в прострации – с изможденным лицом, в серой, не по размеру спецодежде. Высунулся Виктор, сказал Артему строго, официальным тоном, ткнув пальцем вверх:

– Михеев! Потолкуй быстро с этими, выясни, что они с трупами делали. А у меня пока вот – клиент…

Артем кивнул, тоже пошел наверх. Львов скользнул взглядом по Андрею, но ничего не сказал.

Тот понял, что Виктор сейчас собирается допросить Хвостенко в маленьком боксе, где, очевидно, содержались жертвы до «процесса». Вход в другое помещение – зал «Суда» – заслонили две дюжие спины в камуфляже и бронежилетах. Андрей скромно подошел к двери бокса и увидел, что на узкой железной кровати сидит стреноженный, крепко помятый мужчина богемной внешности.

– Хвостенко Геннадий Борисович? – заглянув в паспорт, спросил Львов.

Тот криво ухмыльнулся, но ничего не сказал. Усмехнулся и Виктор:

– Не желаете разговаривать без адвоката?

– Не желаю, – с ядовитой вежливостью отреагировал задержанный.

– Законно, – не менее вежливо согласился опер. – Но этот разговор неофициальный, без протокола. И вот что… – тон вдруг изменился, – вот что я тебе, гнида, скажу: пожизненное тебе светит, как дураку утро, при любых раскладах. И никакой адвокат тут ничего не сделает. Но! – Здесь голос майора вновь стал издевательски-изысканным. – Я думаю, что и до суда дело не дойдет. Что-то подсказывает мне, Геннадий Борисович, что вы захотите свести счеты с жизнью в камере следственного изолятора. Путем повешения. Вот, собственно, и все, что я вам хотел сказать…

– Ну, тогда и тебе, мент, без протокола, да? – перебил его Хвостенко, зло кривя рот. – Не дождешься! Всех вас переживу! А что я сделал, о том ни разу не пожалел. Жизнь – говно, и не я ее такую изобрел. А эти скоты сами ко мне шли, сами бабки давали. Да плевал я на их деньги! Мне лишь в кайф было их, скотов, обдирать, да их рожи видеть, когда волына в руке и один шаг остался. А самое смешное – их в этот миг плющило, что вот сейчас он убьет, а потом мы его самого грохнем, и шито-крыто, никто ничего не узнает. Вот оно, зрелище-то! Они же, упыри, все живут в страхе, что вот-вот наступит миг, когда им придется ответ держать за всю ту кровь, что они пили. Лишь увидеть рожу, глаза этого гада – да только ради этого можно было все это!.. – И он вдруг залился диким, припадочным смехом.

Львов смотрел на него таким взглядом, словно перед ним не человек, а мокрица. Затем высунулся и окликнул бойцов:

– Ребята!

– Здесь, товарищ майор.

– Один кто-нибудь, забирайте этого гуся. Вот его документы. Второй – пока здесь побудь.

Хвостенко оборвал смех и, увлекаемый рослым спецназовцем, прокричал:

– А насчет того, майор, даже не надейся! Сто лет буду жить! Класть на вас всех буду! Королем буду жить!..

Так его и уволокли наверх, и тут же появился Артем.

– Чего это с ним? – кивнул он в сторону уходящих.

– Да сволочь, вот чего, – поморщился Виктор. – Ну, выяснил?

– Выяснил, – доложил Артем.

Трупы помощники Хвостенко утилизировали. Здесь же, на территории комплекса, по ночам. Рядовые работники ничего не знали. По крайней мере, так уверяют. Черт его знает, конечно, такое шило в мешке прятать?.. Но если кто и догадывался, тот помалкивал в тряпочку. В юридическом смысле, скорее всего, с них взятки гладки.

– Ладно, не о том речь. Что с телами?

– Уничтожали по ночам. Расчленяли, растворяли в кислоте. Говорят, что без следа. Подвал тоже мыли начисто. Платил им хозяин за это дело щедро. Но, говорят, страшное дело… после этого ни водка не брала, ни марафет, ничего.

– Водка не брала, но дело делали…

– Ну, бабло – сильный стимул в жизни, чего уж там. А в последний раз, говорят, рукой махнули: отвезли труп в лес, в место поглуше, там и спрятали. Ветками закидали.

– И этот труп нашли рыбаки… – пробормотал Виктор. – Ну, вот все и объяснилось.

– Но ты молодец! – с искренним воодушевлением проговорил Артем. – Как ты смог просечь исчезновение бомжей! Пять случаев было, эти признались. Думаю, под протокол они все подтвердят.

Виктор согласно кивнул, но не это сейчас занимало его. Он повернулся к Андрею и сказал:

– Ну что, борец за правду на Земле? Твой выход. Студенецкий там, – кивнул он на зал «Суда». – Будешь с ним разговаривать?

Андрей кивнул.

– Я, – продолжал Львов, – никогда не страдал романтизмом… или как там это назвать… Но сейчас ситуация необычная, готов признать. Я принял решение. – Он умолк. И все молчали. – Конечно, – прервал он молчание, – по всем правилам тебя за твою самодеятельность надо бы… – И сделал резкий рубящий жест, понятный без слов.

Андрей на это лишь пожал плечами.

– Но! Я хочу рассудить по справедливости. Как ни крути, а это ты нам всю шайку преподнес как на блюдечке. Поэтому своей личной властью объявляю тебе амнистию.

– Благодарю, – не дрогнув ни одним мускулом, серьезно произнес Андрей.

– Но это еще не все, – неожиданно добавил Львов.

– Да?

– Этот, – Виктор кивнул в сторону страшной комнаты, – думаю, заслужил, чтобы его участь решил ты… Я оставляю вас вдвоем плюс пистолет с одним патроном. Времени вам – десять минут. Все в твоих руках. За юридическую сторону можешь не беспокоиться, прикрою. Ровно через десять минут вернусь – и если все у вас тут будет в первозданном виде, забираем этого параноика, и пусть свой срок мотает. Или в «дурке» парится… А хотя нет, вряд ли это ему обломится. Ладно, черт с ним! Итак, если все будет как есть, – он наш. Ну а если вид будет другой… значит, так тому и быть. Все, пошли!

Они вошли в зал «Суда». Человек в светлом костюме лежал на бетонном полу лицом вниз, руки сомкнуты за спиной. У стены стояли два стула, на одном лежал пистолет ПСМ. Виктор вынул из него магазин, оттянул затвор и пробормотал:

– Хм, действительно один патрон, без обмана… Ну, тем лучше. Держи! Распакуй этого, – велел он спецназовцу.

Боец снял с лежащего наручники.

– Идем, – велел всем Львов. Артем и боец вышли, а сам он на секунду задержался, напомнив Андрею: – Десять минут. – И вышел следом.

Андрей присел на стул, держа пистолет. Глеб поднялся, инстинктивно отряхивая полы пиджака и колени.

– Ну, вот и увиделись, – сказал Тропинин так, словно они расстались вчера.

– Торжествуешь? – со злым вызовом спросил Глеб.

Он взял другой стул, отодвинул его подальше, сел и уставился на Андрея, взглядом, полным…

Полным чего? Да так и не скажешь. Злоба, ненависть, безумное отчаяние, бессилие?..

– Нет, – отрицательно покачал головой Андрей.

– Врешь! – ощерился Глеб.

– Ну, как хочешь, так и думай. Сколько лет прошло, Глеб! Знаешь, я, конечно, в первые годы вынашивал планы мести. Да и не только в первые. Ты ведь меня дважды уничтожить хотел. Первый раз – морально, второй – физически. Я этого не забывал. Ждал. И когда счел, что время пришло, начал мало-помалу включать «обратку», хотя и признаю, что глупо вышло.

– Глупо! Да! – выкрикнул Глеб, вспомнил телефонный звонок ниоткуда и затрясся. – Да ты всегда был бездарью!

– Да я и сейчас не забыл, – не обращая внимания на выпад, продолжил Андрей. – Только все изменилось в эти дни. И ничего не осталось из прошлого, хочешь верь, хочешь нет. Собственно, ты сам себе отомстил, опять же, не прими эти слова за злорадство. Ты хотел убить меня и тем самым убил себя. А я жив. Есть справедливость на Земле.

– Справедливость?! Ха-ха!.. – истерически расхохотался Студенецкий. – Ну а если так, то и тебе по справедливости прилетело! Ты мне жизнь сломал! Тогда… ну, когда я узнал о том… об измене, что вы за моей спиной снюхались, – так у меня такое чувство было, словно ты мне в душу плюнул! Нагадил!

– И ты все это скрыл, затаился и отомстил, – усмехнулся Андрей.

– Справедливость! Ты сам сказал – справедливость!.. – кривлялся в злобе Глеб.

– Это верно, – без улыбки сказал Андрей.

Несколько секунд в подземелье царило молчание. Нарушил его Глеб:

– Ну что? Теперь к ней побежишь? Ах, любимая, мы свободны! Следил я за твоим мужем и сдал его ментам. А я вернулся к тебе сквозь годы! Так? Да только не выйдет ни черта! Не уйдет она из дворца в твой рай в шалаше! Слишком привыкла к роскоши и на всем готовом. И сын не уйдет!..

– Мой сын, – спокойно произнес Андрей.

– Твой?! Да хрен тебе – твой! Ты его только сделал – и отправился… в лесные дали: закон – тайга, прокурор – медведь… А воспитывал его я! И это мой сын! А тебе – шиш с маслом!..