Андрей Бадин - Топтала

— Ну сами посудите, Николай Иванович, — вставил Алексей. — За эти дни мы выяснили, что только Анна была заинтересована в смерти Германа.

— Это не совсем так, — парировал Максимов. — Копысов мог вам лапши на уши навешать. Сам заказал босса, а на жену свалил. Он получит контрольный пакет акций, получит рычаги управления империей Германа Фрейна, а это миллиарды долларов дохода и проценты с них. В направлении этого Копысова надо еще покопать. Во всех делах об убийствах крупных воротил бизнеса прямо или косвенно фигурируют их соратники. Только свои могли убрать Германа, только свои. Или жена, или друзья. Друзья в кавычках, разумеется. — Максимов встал и зашагал по кабинету. Все следили за ним не дыша.

— Ну вот, видите, есть информация для дальнейших оперативных разработок. Надо ходатайствовать у руководства о продлении дела. Плевать на прессу, плевать на всех. Надо копать дальше, — согласился Фомин.

— Надо копать, надо копать, — ехидно передразнил полковник. — Я и сам знаю, что надо, но согласятся ли Кошелев и прокурор? Им сверху каждый день достается, захотят они пойти к министру с таким предложением? Осмелятся ли? Им проще закрыть дело, объявить Краснова в федеральный розыск, и баста.

— Политика, я понимаю, но когда решается судьба нашего товарища…

— Стоп! — повысил голос полковник, и Алексей умолк. — Демагогии не надо. Если на чаши весов лягут судьба Сергея Краснова и твоя судьба, ты, я уверен, поступишь в своих интересах. Как и каждый из нас. — Максимов обвел взглядом подчиненных.

Все сидели подавленные и молчали. Фомин понурился и тяжело вздохнул.

— Поэтому отдадим судьбу Краснова в руки провидения и будем ждать. Я постараюсь убедить генерала в целесообразности продления дела, в связи с его экстраординарностью. А как он там поступит — не знаю. Может, он тоже за спокойное, без горячки расследование. — Максимов сел в свое кресло, положил ногу на ногу, взял остывший чай в подстаканнике и сделал глоток.

Сколько прошло времени, Краснов не знал. Медленно приподнял веки и осмотрелся. Он лежал на холодном каменном полу в подвале какого-то дома. Под потолком тускло светила сорокаваттная запыленная лампочка без абажура, в углах у стен валялась мебель: старые стулья, матрацы, хлам, годами скапливаемый бережливыми хозяевами. Дышалось тяжеловато, хотя маленькая форточка была приоткрыта. Сильно болела голова, особенно правая ее часть, и нестерпимо хотелось пить. Во рту пересохло, точно после пьянки.

Сергей шевельнулся, осмотрел свое тело и нашел его в плачевном состоянии. Ноги и спина от долгого лежания в одной позе затекли, и, кажется, он простудил поясницу. Сыщик хотел принять более удобное положение, но тело с первого раза не послушалось. Его правая рука была пристегнута наручником к толстой трубе. Стальное кольцо сильно сжимало запястье, и острый край резал кожу. О том, чтобы сломать браслет, речи не было. Он осмотрел трубу, взялся за нее рукой, дернул пару раз, но она даже не прогнулась.

Краснов некоторое время лежал и вспоминал, что с ним произошло, а когда наконец вспомнил — мысленно выругался.

«Нельзя лезть сломя голову в неизвестный дом. Может, там взвод солдат. Вот и попал впросак — получил по затылку, и как выбираться из этого положения, не знаю».

Наконец спина отошла, и сыщик решил действовать. Он привстал, потянулся ногой к куче хлама, зацепил носком ботинка моток алюминиевой проволоки и попытался притянуть к себе. С первого раза не получилось, а вот со второго…

Когда спасительная проволока была у него, Сергей взял валявшуюся рядом ножку от разломанного стула и пару раз сильно ударил по кончику проволоки. Он сплющился и согнулся. Вставив самодельную отмычку в замок наручников, он без труда его открыл. Вынул руку, встал, размял продрогшее тело, сделал несколько махов и боксерских ударов по воздуху.

Покопавшись в мусоре, нашел обломок старой водопроводной трубы. Ничего, сойдет вместо оружия.

С трубой в руке Сергей осторожно двинулся в глубь подвала. Вдруг он услышал скрип открываемой двери, насторожился, вернулся к батарее, сел на пол у стены и вставил руку в наручник. Браслет защелкивать не стал, а сместил его вбок и задвинул рядом с замком. В любой момент сыщик мог скинуть кольцо и освободить руку. Трубу положил за спину — на всякий случай.

«Хотели бы убить — убили. Значит, я им для чего-то нужен», — подумал он и стал ждать.

Шаги приближались, и Краснов понял, что идут несколько человек. Он решил действовать осмотрительно и не спешить. Вскоре из темноты вышел Петровский, за ним Анна и следом ресторанная стриптизерша. Она была в неизменном лайкровом черном комбинезоне, режиссер в старых джинсах и темной футболке, а вот Анна разоделась как на парад. На ней красовался белый блестящий пиджак, короткая белая юбка из той же ткани, а под пиджаком — короткая, до пупка, узкая белая футболочка. Груди выпирали под ней великолепными буграми. Ясно, что о трауре она и не вспоминает, хотя Герман Фрейн похоронен еще не был.

Все трое встали перед горе-сыщиком и презрительно взглянули на него. Пленник немного изменил положение, поправил свободной рукой пряжку на поясе и с опаской взглянул на вошедших. Их появление не предвещало ничего хорошего.

Анна заняла позицию в центре, уперла руки в бока и бросила:

— Попался, голубок, в собственный капкан. Думаешь, ты нас выследил? Нет — мы тебя. Ольга за тобой двое суток ездила. С того самого дня, когда ты вернулся в мой дом и взял в заложники одного из ментов. От муровцев ты уехал, а от ее маленькой беленькой машинки — нет. И Владик ей помогал. Он специально влез в твой офис в тот момент, когда ты там видеокамеру забирал, и затеял с тобой драку. Продемонстрировал свои наколки, и ты как опытный сыщик его по ним вычислил. Ты начал за ним следить, и он привел тебя сюда, в этот дом. Он его снял специально для того, чтобы тебя грохнуть. Теперь мы тебя убьем, а тело в лесу закопаем. Краснова Сергея Сергеевича объявят во всероссийский розыск, но никто его никогда не найдет. Здорово придумано? Убийство Германа свалят на тебя, а я останусь чиста, как ландыш весной, — Анна улыбнулась, показав белоснежные ровные зубы. — Кончай его, — приказала она Петровскому.

Тот вынул из-за пояса пистолет Сергея и передернул затвор.

— Зачем ты убила Германа? — спросил сыщик.

— Старый хрыч решил со мной развестись и лишить наследства. А я хочу быть богатой, очень богатой, жить как хочу и делать что хочу, любить кого хочу, и чтобы никто мне в этом не мешал. А он вздумал ревновать, импотент чертов, поэтому пришлось его ликвидировать, пока наследство оформлено на мое имя. Здорово получилось, правда? — Анна гордо усмехнулась.

— Правда, правда, лихо ты меня подставила, — угрюмо пробубнил Краснов.

— Я все сама придумала — тебя наняла и Германа убрала, а Владик с Ольгой помогли мне осуществить план.

— Я догадался, что он у меня ключи вынул, когда мы трахались. Съездил в мой офис, привез пистолет и пристрелил Германа. Потом подбросил ствол в багажник моей машины, а ключи — в карман брюк.

— Правильно, только в одном ты ошибся. Германа я сама пристрелила из твоего пистолета. Собственноручно. Мы его держали несколько дней в подвале моего дома, прикованного наручником к трубе, а потом поставили к двери и шлепнули. И тебя шлепнем. Давай! — Анна кивнула режиссеру.

Петровский сделал шаг вперед, поднял пистолет и направил на пленника.

— Стой, стой, я хочу сказать! — выпалил он.

Сергей мог бы вскочить и кинуться на него с трубой наперевес, но тот был слишком далеко и успел бы выстрелить. Умирать не входило в планы Краснова, и он решил схитрить:

— Я записал твое признание на видеокамеру, она в пряжке моего ремня, а магнитофон спрятан в кустах. Теперь вам всем крышка, и не важно, убьете вы меня или нет. Запись будет в МУРе, и вас арестуют, осудят, и наследства ты, Аня, не увидишь.

— Что? — удивилась красавица. — Что ты несешь, урод? Проверь, — она кивнула Петровскому, и тот подошел к Сергею. Нагнулся, отстегнул ремень и выдернул его из брюк. Повернув пряжку, приподнял крышку и увидел глазок мини-камеры и плату передающего устройства.

— Вот сукин сын, — хмыкнул Расписной. — По две камеры с собой носит.

— Есть? — удивилась Анна.

— Да, мини-камера, но магнитофон не здесь. Он где-то недалеко. Радиус действия передатчика не более двухсот метров.

— Наверное, в его «мерине», — добавила Ольга. — Когда он вышел из машины, то сразу направился к дому и ничего в кустах не прятал.

И она оказалась права. На всякий случай, до слежки за Петровским, Краснов установил камеру в пряжке ремня, а принимающее устройство и магнитофон — в салоне «Мерседеса». Признание Анны было записано на пленку, и запись эта была его спасением. Преступники могли свободно открыть иномарку и забрать ее, но не это сейчас заботило Сергея. Его жизнь висела на волоске, и надо было в первую очередь спасать себя.