Дональд Уэстлейк - Наемники

Я размышлял об этом и не был до конца уверен, что смогу когда-нибудь связно и убедительно разъяснить все Элле. Как объяснить ей, что хоть я и убиваю, сохраняя хладнокровие, но это не превратило меня в бездушный автомат? Что чувства я подавляю в себе лишь тогда, когда эмоции могут представлять опасность, а в обычных обстоятельствах я столь же раним и чувствителен, как и любой другой человек, и, как говорят, ничто человеческое мне не чуждо.

Я сомневался, смогу ли доходчиво изложить свое кредо ей или кому-либо еще. Не обольщался я надеждой, что вообще сумею объяснить суть своих взаимоотношений с организацией: как, мол, можно безоговорочно выполнять все, что от тебя требуют, и при этом оставаться самим собой?

Возможно такое? Нет, пожалуй, слово “возможно” не совсем подходит. “Необходимо” — так будет вернее. Я не смогу, не сумею втолковать ей, почему мне необходимо беспрекословно выполнять все, что требует от меня организация, и при этом сохранять свою индивидуальность. Вряд ли можно объяснить ей, что любой талантливый человек крайне нуждается в том, чтобы его способности были оценены и востребованы, и что я нашел себя в том, чтобы быть верной правой рукой Эда Ганолезе.

Итак, вернулись к тому, с чего начали: могу ли я жениться на Элле и одновременно продолжать работать на Эда Ганолезе?

У меня появилось тягостное предчувствие, что ответ, скорее всего, окажется отрицательным. А отсюда сам собой вытекал и второй кардинальный вопрос. Так все-таки что мне дороже: моя теперешняя жизнь и работа или Элла?

Как ни крутись, а сейчас, здесь, наедине с собой, безоговорочного ответа на этот вопрос я, признаюсь, не находил.

Грустно размышляя над сложившейся ситуацией, я приготовил завтрак, потом еще какое-то время бесцельно по-слонялся по квартире. В конце концов я решил все же не строить из себя умника и плюнуть на тягостную дилемму, достал свой блокнот, устроился поудобнее в гостиной и вернулся к первоочередной задаче, а именно: кто убил Мейвис Сент-Пол и всех остальных и почему?

Мне в душу закралось сомнение, что, чем черт не шутит, убийца вообще не попал в мой список, хотя, с другой стороны, это маловероятно. Тогда — кто же из тех, что занесены в мой блокнот? Я рыскал по всему городу, выведывал и выпытывал, однако новых имен так и не всплыло. Он должен быть здесь, он один из троих, оставшихся в списке.

А что, если круг подозреваемых будет сужаться и дальше и в нем не останется вообще никого?

Вот когда это случится, тогда я буду думать. А пока нечего паниковать раньше времени.

Из двух моих фаворитов, коими я считал Эрнста Тессель-мана и таинственного мужа, хитрован Эрнст был единственным, в отношении которого я мог предпринять хоть какие-то реальные действия. Проверку канувшего в Лету супруга предстояло отложить до лучших Времен, по крайней мере до поступления сведений из Восточного Сент-Луиса.

Похоже, пришло время нанести второй визит вежливости Эрнсту Тессельману. Я позвонил Эду, рассказал ему о своих намерениях и получил от него домашний номер телефона Тессельмана. Затем позвонил ему, напомнил о себе и сказал, что хотел бы снова повидаться.

— Вас что, все еще беспокоит полиция? — удивился он.

— Нет, — сказал я. — Они отстали. И я очень вам за это благодарен, мистер Тессельман.

— Тогда какое у вас ко мне дело?

— Я бы предпочел объяснить его при личной встрече, сэр.

— Только не здесь, — сказал он. — Сегодня в четыре часа я буду у себя в офисе.

Он дал мне адрес — Пятая авеню, южнее Сентрал-пар-ка, и я подтвердил, что буду у него в четыре.

Итак, у меня оставалось еще целых три часа, а заняться было решительно нечем. И тогда я предался безрадостному безделью. Думал об Элле, о том проходимце, а в половине третьего в мои раздумья ворвался телефонный звонок.

Я поспешил снять трубку, надеясь, что звонят из Восточного Сент-Луиса, но это оказался всего-навсего Клэн-си Маршалл, да к тому же пребывавший в прескверней-шем расположении духа.

— Клей, — заявил он мне, — может быть, хоть тебе удастся урезонить Эда?

— Что случилось?

— А сам-то ты как думаешь? Все это ваши с ним игры в крутых. Клей, я не знаю, говорил ли тебе Эд об этом или нет, но только, пока вы с ним суетесь туда, где вам совершенно делать нечего, дела у организации идут совсем хреново. Я только что разговаривал со Старквезером, нашим бухгалтером, и он сообщил, что ваша затея стоит нам кучу денег, гораздо больше, чем мы можем себе позволить.

— А от меня-то ты чего хочешь?

— Поговори с Эдом. От меня он отмахивается.

— Меня он тоже не станет слушать, Клэнси. Ему не терпится добраться до гада, который устроил весь этот кавардак.

— А что потом? Клей, глянь на вещи трезво. Полиция заполучила Билли-Билли Кэнтела, так что дело закрыто. И значит, сдать того парня легавым мы все равно не сможем.

— Не думаю, чтобы Эд собирался сдавать его.

— Что же тогда? Убить?

— Думаю, именно этого он ждет не дождется.

— Замечательно. Будет труп — и полиция снова встанет на уши, и все начнется заново. Это же совсем не то, что замочить какого-нибудь ничтожного лоха из своих, Клей. Ты собираешься прикончить кого-то не из наших и кто с юридической точки зрения считается полноправным гражданином. Легавые вынуждены будут устроить новое разбирательство.

— А может, и нет. Наверное, нам удастся спрятать концы в воду.

— Может быть. Наверное... Хорошо звучит. Учти, мы не продержимся долго на своем поприще, если станем полагаться на авось да небось, Клей.

— Слушай, Клэнси, ты что, выложил все это Эду и потому он на тебя взъелся?

— Он вообще не хочет со мной говорить. Когда я звоню ему домой, то эта горилла, которую он нанял себе в телохранители, даже не подзывает его к телефону, а сразу бросает трубку.

— И поэтому ты хочешь напустить на него меня, да? Клэнси, даже если бы я и затеял с ним разговор, уверяю, ничего хорошего из него все равно не вышло бы. Он бы точно так же отшил и меня. Если он отказывается внимать советам собственного адвоката, то уж меня-то и подавно вряд ли послушает.

— Поверь, не стоит заниматься ерундой, Клей.

— Не суетись, мы скоро закончим.

— Ты подобрался к нему еще ближе?

— Мне так кажется.

— Что ж, хоть какое-то утешение. На мой взгляд, нам не следовало бы подменять полицейских, но я буду искренне рад, если ты справишься с поручением.

— Не следует принимать работу так уж близко к сердцу, Клэнси.

— Мне платят именно за серьезное к ней отношение, — возразил он.

Неожиданный звонок и странная настойчивость. В начале четвертого домой вернулась Элла. Я хотел было сказать ей что-то, какое-то доброе слово, но она не дала мне и рта раскрыть, заявив с порога:

— Не сейчас, Клей. Я еще не готова к окончательному разговору. Ты уже обедал?

— Нет, — признался я.

Мы сели за стол и совсем не говорили об этом. Но так как каждый из нас не мог больше думать ни о чем другом, то ни о чем другом мы не говорили тоже. Обед затянулся и прошел в мертвой тишине.

Офис Тессельмана располагался в апартаментах на четырнадцатом этаже, о чем возвещала надпись на матовом стекле двери, сделанная золотыми буквами: “Эрнст Тессель-ман, адвокат”. Суть же в том, что Эрнст Тессельман вот уже на протяжении многих лет не был практикующим адвокатом в общепринятом смысле этого слова.

В офисе он пребывал в одиночестве, то есть я хочу сказать, что секретарша отсутствовала. Ее заменял дворецкий-вышибала, одетый в обычный костюм и теперь игравший роль телохранителя, но он не в счет.

Встреча оказалась куда более прохладной по сравнению с предыдущей. Телохранитель, которого я про себя по привычке все еще называл Смокингом, хотя он и вырядился вполне цивильно, дожидался в приемной и настоял на том, чтобы обыскать меня, прежде чем допустить к шефу. Обыск отличался особой тщательностью, но никакого оружия, естественно, при мне не было, а поэтому ему не оставалось ничего другого, как распахнуть передо мной дверь, и я прошел в святая святых Эрнста Тессельмана.

Одежда Тессельмана подчеркивала строго деловой стиль: несколько старомодный синевато-серый костюм, дополненный жилеткой и цепочкой от часов. Письменный стол, за которым он сидел, был таким же огромным и пустым, как и тот, что находился в его домашнем кабинете. Он жестом указал мне на кожаное кресло напротив, а бдительный Смокинг занял место в углу за спиной у хозяина.

— Начну с того, — сказал я, — что посвящу вас в события, произошедшие с момента нашего последнего разговора.

Он молча кивнул, ожидая, когда я перейду к сути дела. Взгляд его был холоден и насторожен. Он мне не доверял.

— Бетти Бенсон была убита вскоре после нашей встречи, — продолжал я.

— Я знаю, — кивнул он. — Газеты сообщали подробности. Полиция решила, что это ваших рук дело.

— Я успел побывать там чуть раньше маньяка. В любом случае Билли-Билли Кэнтел, единственный подозреваемый в убийстве мисс Сент-Пол, тоже мертв и его тело у полицейских. Так что дело считается закрытым.