Михаил Черненок - Посмертная месть

— Кроме водителя еще люди в джипе были?

— С перепугу только грязнулю запомнил.

— Джип из поселка ехал?

— Вроде бы от дачи майора вывернулся на дорогу. Хотя утверждать не берусь. Может, и из поселка газовал.

— Раньше у майорской дачи не видели его?

— На прошлой неделе вечером какой-то омоновец в пятнистой одежке на таком же белом джипе подъезжал. Отомкнул гаражную дверь и вроде бы сумку туда занес.

— Не «чумазый шахтер»?

— Лицо в сумерках не разглядел.

— Один в машине был?

— Один.

— Уехал скоро?

— Отъезда я не видел.

— А майор часто здесь бывает?

— Сегодня первый раз его вижу. До этого считал, что возвел такую богатую дачу новый русский воротила, которому деньги некуда девать. Построил дворец с ангаром и забыл. Даже приусадебный участок не разработал. Пустует землица…

Сверху из открытого лаза послышался голос Бирюкова:

— Вы что там, заблудились?!

— Идем, Игнатьич, идем! — откликнулся Слава. — Здесь пусто, хоть шаром покати!..

Голубев с разговорчивым понятым поднялись из подвала. Бирюков, пристроившись у столика, сноровисто записывал показания сидевшего на тахте майора Кетькалова. Не отрываясь от писанины, он сказал Славе:

— Осмотрите гараж снаружи.

— А мне можно к ним примкнуть? — спросил второй понятой.

— Не только можно, но и нужно.

Разговорчивый озорно улыбнулся:

— Айда, Прокопий, будешь третьим.

— Возьмите нас в компанию, — поправляя на плече ремень автомата, шутливо попросил один из омоновцев.

— Не возьмем. На пятерых поллитровку делить — только время зря проводить.

Прокопий смущенно кашлянул в кулак:

— Помолчал бы, Аркаша…

— Не могу. Ты разве меня не знаешь? При старой власти намолчался так, что теперь прямо удержу нет.

— Люди и вправду подумают, будто мы заядлые пьяницы.

— Ну и что? В России не пьют лишь телеграфные столбы, потому как у них чашечки кверху дном…

Солнечное утро было тихим. В густой кроне сосен щебетали ранние птахи. По отлогому берегу реки, метрах в пятидесяти от задней стенки кетькаловского гаража, прыгала длиннохвостая сорока и скрипучими очередями перекликалась с лесными птахами. Заросшая примятой травой часть берега, примыкающая к гаражу, напоминала покинутую стройплощадку. Громоздились наваленные друг на друга бетонные плиты и обломки раскрошившихся труб такого диаметра, что в них свободно мог пролезть щуплый человек. Возвышались два штабеля кирпичей и штабель сосновых плах. Возле большой кучи щебенки, под устроенным навесом, лежали десятка полтора мешков с цементом, а вокруг валялись пустые разорванные мешки. К стоявшей тут же бетономешалке были прислонены носилки, уткнувшиеся нижними концами ручек в черное пятно выгоревшей дотла травы. Кругом — кирпичные обломки, клочья пакли, древесные стружки, щепа, серые кучки затвердевшего бетона и концы обрезанных автогеном водопроводных труб.

— Тут, кроме мусора, однако, смотреть нечего, — разочарованно проговорил Аркаша. Голубев показал на черное пятно:

— А это что за кострище?

— Наверно, солярку жгли, — сказал Прокопий и, присмотревшись к выгоревшей траве, добавил: — Вообще-то от солярки запах и копоть остаются.

— Здесь ни запаха, ни копоти нет.

— Значит, бензин горел. Он быстро испаряется.

Рядом с «кострищем» желтела полутораметровая или чуть длиннее неширокая полоса вдавленной в землю травы. Такие полосы обычно образуются под долго лежащими тяжестями. Заметив, что Голубев присматривается к ней, разговорчивый Аркаша без тени сомнения заявил:

— Бетонная труба лежала.

— Куда ж она подевалась? — спросил Слава.

— Наверно, увезли, — сказал Прокопий.

— На чем? Следов техники не видно.

— Значит, унесли.

— Куда?..

Понятые, оглядевшись по сторонам, недоуменно пожали плечами. Переговариваясь, вместе с Голубевым обошли весь участок между гаражом и рекой, прошлись по сосняку, но ничего похожего на трубу не обнаружили. Вернувшись к гаражу, заглянули под навес. Там, за мешками, лежало на боку жестяное ведро и рядом с ним — перепачканная раствором цемента совковая лопата.

Едва Голубев доложил Бирюкову о результатах осмотра, к гаражу подкатила спецмашина с зарешеченными узкими оконцами. Следом подъехал Федя Жильцов.

— Как дела у Анатолия Викторовича? — обратился к нему Бирюков.

— Просил передать, что хозяйка казино в панике. Есть надежда на положительный результат. Рекомендовал, чтобы вы отправили майора спецмашиной в сопровождении омоновцев сразу в райцентр, — сказал Жильцов и достал из машины «дипломат». — Здесь все необходимое, чтобы после обыска опечатать дачу и гараж.

Слышавший этот разговор Кетькалов не выказал никаких эмоций, словно речь шла совсем не о нем.

Вместе участники следственно-оперативной группы собрались только в конце дня. На даче Кетькалова, кроме вещественных доказательств, обнаруженных в гараже, других улик преступления не нашли. Зато подполковник Таран и следователь Лимакин привезли из «Золотого петушка» огромную дорожную сумку, именуемую предпринимателями челночного бизнеса «Мечтой оккупанта». Сумка была набита отнятыми у «челноков» вещами. В ней же лежал цветной полиэтиленовый пакет с дорогими ювелирными изделиями. Рассматривая рисунок сигаретной пачки «Кэмэл», Бирюков сказал:

— Вроде бы в похожем пакете приплыла к райцентру голова Никиты Куксина.

— Точно в таком, — подтвердил Лимакин.

Бирюков обратился к Тарану:

— Чем объясняет хозяйка «Золотого петушка» хранение в казино награбленных вещей?

— Алевтина Тарасовна в трауре по любимому сыну, — ответил подполковник. — О содержимом сумки, как ты и предполагал, клянется Христом Богом, будто ничего не ведает. Утверждает, что неизвестные злодеи подсунули компромат в ее кабинет, чтобы разорить казино.

— Неужели сумка хранилась в кабинете?

— Стояла у самого порога. По-моему, если бы мы с Лимакиным чуть-чуть опоздали, уехал бы этот товар в неизвестном направлении. Буквально по нашим стопам к дверь кабинета заглянул личный шофер Алевтины Тарасовны и, увидев нас, испуганно ретировался.

— О старшем сыне что Тарасовна говорит?

— Сделала вид, будто об аресте Джона не знает. Мы на эту тему решили промолчать. Задерживать ее за хранение награбленного не стали. Ограничились подпиской о невыезде.

— Денег не нашли?

— Деньги, Антон Игнатьевич, по всей вероятности, уже в казне за накопившиеся налоговые долги.

Бирюков заглянул в пакет с драгоценностями:

— Креста Феди Жильцова здесь тоже нет?

— Федин крест, вероятно, «уплыл» с мистером Куком…

Сказав эту фразу, подполковник Таран словно в воду глядел. На следующий день при обследовании реки возле кетькаловского гаража оперативники выкатили из воды на берег забетонированную с обеих концов трубу. Из своеобразного «саркофага» извлекли обезглавленное тело Никиты Куксина. На почерневшем обрубке шеи желтела крупная цепочка от зажатого под мышкой анодированного креста. Вместе с трупом в бетонной трубе был замурован окровавленный топор.

При исследовании останков судебно-медицинские эксперты установили, что Куксин был застрелен в спину. Извлеченная из трупа пуля, по заключению криминалистов, оказалась от табельного пистолета майора Кетькалова. Из этого же «макарова» были убиты в автобусе Илья Большанин и шофер.

Началась сложная следственная работа по установлению причин и обстоятельств кровавых преступлений. Все трое арестованных около недели дружно «держали отрицаловку», упорно твердя, что никакого отношения к вменяемым им уголовным делам они не имеют. Однако по мере накопления неопровержимых фактов, экспертиз и свидетельских показаний упорство подследственных стало угасать. Первым «раскололся» Алтынов. После очной ставки с ним стал давать показания Джон Корягин, который, признав свою вину, рассказал правду о повесившемся брате и о начальнике вневедомственной охраны майоре Кетькалове. Когда следователь Лимакин зачитал Кетькалову основные фрагменты из показаний Джона, тот после суточных раздумий тоже заговорил по существу дела.

Начав раскрутку происшествий с конца, Лимакин постепенно добрался до их истоков. Сюжетная схема задуманных преступлений оказалась на удивление примитивной, а поступки действующих лиц по-дилетантски наивными.

Финансовый закат процветающего «Золотого петушка» начался с назначения в Кузнецке нового начальника налоговой инспекции. С прежним руководителем у Алевтины Тарасовны Моревой были компанейские отношения на почве «подкупательной стратегии», и казино отчисляло от своих доходов в государственную казну смехотворно малый процент. Новая «метла» стала заметать игровые сусеки чуть ли не подчистую. Вскоре после юбилея хозяйки в игорный дом косяками потянулись контролеры из налоговой полиции, Управления по организованной преступности, ФСБ и ОМОНа. При таком нашествии бдящих законность глаз налоги подскочили до девяноста процентов от прибыли. Дело запахло банкротством. Алевтина Тарасовна схватилась за голову. Отчаянная попытка обаятельной дамы восстановить с налоговиками прежнюю дружбу не увенчалась успехом. Годившийся ей по возрасту почти во внуки начальник наотрез отказался участвовать в розыгрыше «мерседеса», который мог «выиграть» запросто, и категорическим тоном заявил: