Наталья Александрова - Выстрел в прошлое

Последний раз она рассказывала ее Софе, Софа-то все поняла с полуслова! При мысли о Софе у Надежды защемило сердце. Она должна, должна выяснить все до конца, в память о Софе и Любе, и о пьянчужке Зинаиде, о которой никто не жалел, кроме такого же пьяницы-сожителя, да и тот сокрушался только о том, что теперь его погонят с квартиры.

— Пройдемте в комнату, — тихо сказала Натэлла.

Надежда села на диван в красивой, хорошо обставленной комнате и помедлила, не зная, с чего начать.

— Вы давно замужем, Натэлла?

— Одиннадцатый год.

— А вы никогда не встречались с первой женой вашего мужа?

— Нет, никогда, — живо отозвалась Натэлла, — при разводе она поставила мужу условие, чтобы он, если уйдет, никогда не встречался ни с ней, ни с дочерью.

— Как он это воспринял?

— Сначала переживал, а потом успокоился. Его жена была непреклонна и денег не брала. Знаю, вы, наверное, меня осуждаете, но это Сергей был инициатором развода, я согласна была и так с ним встречаться время от времени, но он очень хотел на мне жениться.

«Еще бы! — подумала Надежда. — Этакую красоту раз в жизни встретишь, да и то не всем она попадается, а одному на миллион. Вот он и решил жар-птицу свою не упустить!»

— Что вы, Натэлла, никого я не осуждаю, в жизни всякое бывает, я и сама с первым мужем развелась, дело совсем не в этом!

— А в чем же?

— Помните вы, с кем лежали тогда в палате, всех нас пятерых?

— Смутно помню. Вот вас и еще постарше женщину.

— Софу Сергееву?

— Да, ее.

— Там была еще Люба Артемьева, Вера, это мои подруги, а потом высокая такая светловолосая женщина, помните, она все переживала за ребенка?

— П-помню, такая худая блондинка. Ее звали… Эля.

— А фамилия ее была Новицкая. — Надежда проговорила это и внимательно посмотрела на Натэллу.

Та дернулась, вскочила было на ноги, но опять села на диван и уставилась на Надежду. Действительно, она этого не знала. В глазах у нее не отразилось ничего, кроме неподдельного изумления.

— Не может быть! И потом, бывают же совпадения!

— А разве то, что она не захотела видеться с мужем и запретила ему общаться с дочерью, не доказывает, что это не совпадение?

«Ни черта это не доказывает! — добавила про себя Надежда. — Если только Элина дочь действительно дочь Натэллы. Но я в этом почти уверена, стоит только вспомнить лицо той женщины в метро, ведь та была очень похожа на Натэллу, хоть та была в жуткой шапочке и некрасива от природы, но все равно, она ужасно похожа на Натэллу!»

— Как вы меня нашли? — вдруг спросила Натэлла.

— Через вашу тетку из Луги, Анну.

— Она жива еще? — процедила Натэлла сквозь зубы. — Хотя что это я? Она еще всех нас переживет, чугунная баба! Что она вам про меня рассказала?

— Ничего, только дала ваш адрес, и все.

— Как это вы ее заставили, интересно бы знать?

— Вот что, Натэлла, у меня времени мало, давайте-ка начистоту. Вы только не думайте, что я ненормальная, выслушайте меня спокойно. Так вот, из этих шести женщин, с кем вы лежали тогда в роддоме, в живых нет троих. Любу убили совсем недавно, месяца не прошло, стукнули чем-то тяжелым по голове. Софа Сергеева якобы умерла от сердечного приступа, в чем лично я глубоко сомневаюсь, тоже совсем недавно, а бывшая жена вашего мужа Эля Новицкая умерла два года назад от тяжелой болезни. Кроме того, — Надежда жестом остановила порывавшуюся задать вопрос Натэллу, — я и сама чуть не стала жертвой такого же убийства, как Любино. — Она рассказала Натэлле про Зинаиду и про детскую сестру Клаву.

Натэлла сидела неподвижно с широко открытыми глазами, видно было, что она в ужасе, хотя слышит об этом впервые.

— Я ничего не знаю, что вы хотите, чтобы я сделала?

— Верю, что вы ничего не знаете. Когда я ходила с этим к другим женщинам, я хотела их предупредить. Но вам, Натэлла, ничего не грозит, ведь там, в роддоме, вы были под чужим именем. Следовательно, если убийца задался целью уничтожить всех женщин из нашей палаты, то смерть грозит мне, Вере и Маргарите Зеленцовой.

— Ох! — Натэлла закусила губу и низко наклонила голову, потом посмотрела Надежде в глаза и сказала:

— Это если допустить, что вы ничего не перепутали или умышленно не вводите меня в заблуждение.

— А зачем, по-вашему, мне это надо?

— Не знаю, но может быть, это какая-то интрига, чтобы навредить моему мужу.

— А кто ваш муж?

— Полковник милиции, и работа у него сейчас очень ответственная.

— Вот как? — Надежда подняла брови. — Ну что ж, — Заметила она, вставая, — у вас очень удобная позиция. Когда вы узнаете про смерть Риты, вы поймете, что все это не розыгрыш и не плод моего больного воображения, но будет уже поздно, и Ритина смерть будет на вашей совести. А ведь она выручила вас тогда, рисковала своим добрым именем!

— Я не хотела, это все тетка придумала. Я вообще тогда ничего не соображала.

«Надо было раньше соображать, когда с парнями трахалась! — зло подумала Надежда. — Хоть и пятнадцать лет ей было, но не полная же дурочка, не умственно отсталая!»

Натэлла как будто прочитала ее мысли, она обхватила голову руками, но даже в этой позе выглядела прекрасной.

— Вы ведь не знаете, как все было. Я, конечно, виновата, но опять-таки, было мне тогда всего пятнадцать, и потом, за все я заплатила сполна и теперь еще расплачиваюсь. Тогда, после родов, ушла я из больницы и от тетки ушла, осталась в нашей городской квартире жить. Как с ума не сошла или руки на себя не наложила — до сих пор не понимаю. К осени родители из-за границы вернулись, думала, легче станет, но ничего не прошло, не смогла им простить, что бросили меня почти на два года на тетку, чудовище это. Родители меня любили, баловали очень, все самое лучшее. Что могли по тем временам, конечно. Так я и росла, в жизни ничего не понимала, ни откуда деньги берутся, ни что дети с одного раза могут появиться. Как узнали мои родители, что за границу отца могут послать, так прямо голову потеряли. Как же, такая возможность разбогатеть, машину можно привезти и еще кучу всякого барахла! А что ребенка единственного на два года бросить придется, про это они как-то не думали.

— Однако не на чужих людей, на родственников все-таки, да ведь в то время что значило за границу поехать, из нищеты вылезти.

— Да не были мы нищими! — Натэлла почти кричала. — А тетка наша — это человек страшный. Характер у нее тяжелый был просто донельзя. Еще когда я только к ним жить переехала и ничего не случилось — за что ей было на меня сердиться? А вот встанем мы утром — она молчит. Позавтракаем — она молчит. И молчание такое тяжелое у нее, что прямо давит. Первое время я недоумевала, думала — за что она на меня злится? Угодить как-то хотела, бывало, подойду — тетя Анечка, а она молчит! Потом так глянет, пробурчит что-то сквозь зубы — и опять полдня молчит.

— Бывают такие люди, жить с ними тяжело.

— Да с ней в одной комнате больше десяти минут не выдержать было! Молчит и молчит, и все время спиной поворачивается. А у нас в семье не так было. У мамы характер веселый, пела она хорошо. А отец гостей любил, чтобы стол большой, все сидят. Отец все шутил, что ему грузинский характер через жену передался — любит большое застолье. Вот, а у тетки в доме народу никого, тихо, как в гробу, да еще она все время молчит.

— Так у нее же муж был?

— Муж… Вот и до мужа дошли, — в глазах У Натэллы внезапно отразилась такая мука, что Надежда не выдержала:

— Господи, Натэлла, не мучайтесь, не рассказывайте, я вовсе не это хочу знать!

— Нет-нет, слушайте, никому я не говорила, видно, пришло время вытащить всю эту историю на свет Божий, — Натэлла горько улыбнулась. — Вот так страдала я у тетки, только и радости, что погулять да на танцы сходить. Но поскольку девочка я была домашняя, то все время на улице не привыкла болтаться и дома стремилась бывать. А дома слова сказать не с кем, только теткин муж иногда поговорит да приласкает. Улыбнется, пошутит, в щечку поцелует, и все тайком, оглядываясь. Говорит, пусть это будет нашей маленькой тайной. Такая, говорит, у меня хорошенькая племянница, глаз не оторвать, ох, попадет мне от Анны! Так дело потихоньку и шло. Анна бесилась, этот мерзавец свою линию гнул. Я себя не оправдываю, силой меня никто не тянул, но лето кругом, жарко, теткин муж тот еще бабник был, любую мог уговорить, а не то что девчонку зеленую. Сейчас и не представляю, как я решилась, в угаре каком-то была…

Надежда, пораженная, смотрела на Натэллу и вспоминала старуху Анну из Луги и сухой кашель, доносившийся из дома. Вот, значит, как все было! И с этим все они жили много лет…

— В общем, застала нас Анна. Уж не буду описывать, что было, тошно вспоминать. Теперь уж я стала молчать, не разговариваю с Анной — и все. Прошел месяц, и поняла я, что подлец этот даже о том вовремя не позаботился, чтобы последствий не было. Не успела я это осознать, как Анна уже все поняла. Она за мной следила, прямо как кобра, — знаете, вот ходишь по комнате из угла в угол, она вроде бы головы не поворачивает, а взгляд все время на мне. Прижала меня тетка Анна к стенке, все расспросила, потом и говорит: