Юлия Шилова - Знакомство по Интернету, или Жду, ищу, охочусь

— Женя, с моим здоровьем что-то не так? Скажи мне как врач. Я уже в этой жизни ко всему готова и поэтому с достоинством приму все, что ты мне скажешь.

— Я говорю тебе как врач, что с твоим здоровьем все будет в порядке. — Сказав это, Женя опять отвел глаза в сторону.

— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь…

Я провела ладонью по лицу и ощутила на коже какие-то неровности, похожие на шрамы.

— Что со мной?

Ты просто очень сильно повредила лицо, именно в него попала большая часть осколков. Тебе делали операцию, очень долго их доставали, а теперь все твои раны и шрамы каждый день обрабатывают.

— Я совсем страшная?

— Нет. Ты всего лишь повредила лицо.

— Ничего себе, всего лишь повредила лицо! — Мне показалось, что еще немного, и я закричу от отчаяния. Мое состояние было близко к истерике.

Я посмотрела на свои руки и, увидев на правой ладони много маленьких шрамов, спросила:

— Это тоже от битого стекла?

— Тоже, — мрачно произнес Женя.

— Дай мне, пожалуйста, зеркало.

— Я, как доктор, убежден, что тебе пока лучше в него не смотреться. Когда все заживет, тогда и посмотришь.

— Дай мне зеркало!

— Я, как доктор, настаиваю…

— Я умоляю тебя, дай мне зеркало! Я должна знать, как я выгляжу.

Тут я заметила шкафчик с зеркальными дверцами; я встала и, не обращая внимания на уговоры Жени, с трудом подошла к нему и взвыла от боли и отчаяния.

— Я знала, что я выгляжу ужасно, но я не думала, что до такой степени.

Женя встал со своего места, положил руки на мои плечи и посмотрелся вместе со мной в зеркало. Красивый мужчина и женщина с покалеченным лицом…

— Мое лицо всегда было моей визитной карточкой. — Я говорила и наблюдала за тем, как по моим шрамам текли слезы.

— Я сделаю тебе операцию. Хотя одной вряд ли хватит. Я сделаю тебе несколько операций и уберу все шрамы до одного.

— Это правда? — В моих мокрых от слез глазах появилась надежда.

— Правда. Это будет самое красивое в мире лицо. Я тебе обещаю!

— Спасибо.

— Еще не за что говорить спасибо. Как только ты наберешься сил, то начнем оперироваться.

Женя вновь уложил меня в постель и сказал задумчиво:

— Лиза, тебе придется пообщаться с милицией.

— Зачем? — испуганно посмотрела я на доктора.

— Затем, что за Олегом наши стражи порядка охотятся уже давно. Сейчас ведутся поиски тех, кто принадлежит к той же преступной группировке, что и Олег.

— А я здесь при чем?

— Ты должна помочь следствию.

Извини, Женя, несмотря на то, что я к тебе очень хорошо отношусь, я все же не могу не поставить тебя в известность о том, что я ментам не помогаю.

— Почему?

— Потому что я ментам не помогаю, и все. С какой кстати я должна им помогать, если они не в состоянии обеспечить мою безопасность, если я хожу по улицам и знаю, что в любой момент меня могут ограбить, похитить или убить.

— И ты считаешь, что в этом виновата наша милиция?

— Ну не я же! Женя, ну ты прямо какой-то идеалист, честное слово. Вроде такой взрослый мужчина, а веришь в справедливость и в честных людей.

— А ты не веришь?

— Я уже давно ни во что не верю, потому что ни на кого в этой жизни не могу рассчитывать, кроме себя.

— Но ведь они должны арестовать всех членов группировки!

— Да что их арестовывать? Пусть гуляют на свободе.

Возмущению Жени не было предела:

— Лиза, ты умом, что ли, тронулась? Ты только подумай, что ты несешь? Если все уголовники будут гулять на свободе…

— Да они и так все гуляют. Сидят только те, у кого денег нет откупиться.

— Не скажи, ведь сидят и олигархи.

— Конечно, хоть одного надо посадить, чтобы пыль в глаза народу пустить и показать, что не важно, сколько у тебя денег, — перед законом все равны. Нашли одного козла отпущения и отыгрались на нем. Пиар справедливости сделали. Смешно, честное слово. А тех, кто действительно должен сидеть, никогда не посадят, уж слишком многое они финансируют.

— Откуда у тебя такой цинизм?

— Это нормальный, здоровый взгляд на вещи, — достаточно резко ответила я. — А откуда у тебя куриная слепота? Женя, сними розовые очки, а то они очень сильно портят зрение. Надо же, борец за справедливость! Да у нас всю жизнь — кто деньги платит, тот и заказывает музыку. Ментам он собрался помогать пересажать всю преступную группировку! Да ты сейчас им поможешь, а эти члены преступной группировки откупятся, их отпустят за отсутствие состава преступления, они же нас с тобой уберут.

— Я с тобой не согласен.

Конечно! Как же ты можешь быть со мной согласен, если ты далек от действительности и совсем не знаешь реальной жизни? Ты живешь в совсем другом мире. Ежедневно оперируешь свои носы, животы, груди, ляжки и в силу своей постоянной занятости не всегда следишь за тем, что происходит за стенами твоей клиники.

— И что происходит в реальной жизни?

— Зачем тебе знать?

— На всякий случай.

— В реальной жизни нашу доблестную милицию особенно не интересуют члены преступной группировки. Ее интересуют их деньги.

— Лиза, да что с тобой? Разве можно так судить о том, чего ты толком не знаешь?

— А можно сажать в тюрьму ни в чем не повинную девушку и, совершенно не разобравшись в том, что на самом деле произошло, делать из нее убийцу?! — крикнула я голосом, полным отчаяния.

— Ты о чем?

— О том, что если сюда зайдет милиция, то меня сразу посадят в тюрьму.

— За что?

— За убийство!

— А ты кого-то убила?

— Нет, но меня в нем обвиняют. Меня посадят, и ты не успеешь сделать мое лицо. Хотя… На зоне оно мне вряд ли понадобится.

Я рассказала Жене все, что со мной произошло. Женя улыбнулся своей лучезарной улыбкой и сказал мне, чтобы я ничего не боялась, потому что он всегда будет рядом. В этот же день он позвонил моей маме и Снежке. Едва зайдя в палату, они бросились мне на шею и дружно заревели. Мама трогала мое лицо и говорила, что это все пустяки, главное, что я осталась жива. Снежка просила у меня прощения и все время повторяла, что на моем месте должна была оказаться она.

— Вы не волнуйтесь, пожалуйста, — пытался успокоить плачущих женщин Евгений. — Лицо я сделаю краше прежнего. Я вам обещаю.

— А как он его сделает? — поинтересовалась Снежка.

— Он пластический хирург, — с гордостью ответила я.

Бог мой! Я о таком муже всю жизнь мечтала. С таким мужчиной жить — одно удовольствие. По врачам ходить не надо. Если что-то заболит, то он тебе всегда подскажет, какое лекарство нужно принять. А самое главное, он тебя совершенно бесплатно целыми днями оперировать будет. Хочешь, сделает из тебя Мадонну, а хочешь — еще какую-нибудь звезду. Боже мой, вот это мужик! Второй после бога, — с восхищением произнесла Снежка, но, поймав на себе мой взгляд, виновато произнесла: — Вы только не подумайте ничего плохо. Я просто так ляпнула.

— Язык у тебя без костей, — осуждающе произнесла мать. — Вечно мелешь что попало. Ты же вроде завела с кем-то серьезные отношения.

— Завела, но это не значит, что я остановилась. Я все еще жду, ищу, охочусь.

— И когда же ты успокоишься?

— Когда почувствую, что мне больше не хочется ждать у моря погоды, кого-то искать и на кого-то охотиться.

Когда все пришли в себя, я обняла Снежку и маму.

— Господи, как сильно я вас люблю и как сильно мне вас не хватало. Вы верите, что я не убивала Лешкину любовницу?

— Верим, — хором ответили мне они.

— Правда, верите?

— Конечно, верим!

— Точно-точно?

— Точно-точно.

Меня, наверно, сегодня уже увезут; но я знаю, что вы в меня верите, и я буду бороться. Я буду доказывать, что я ни в чем не виновата. Я в себя верю, у меня все получится. После того как я вас увидела, я почувствовала в себе безграничные силы и возможности. Самое главное — найти хорошего адвоката.

— А куда тебя увезут? — забеспокоилась мать.

— Точно, куда тебя увезут? — удивилась Снежка.

— Я не знаю, куда обычно увозят подозреваемых.

— А кто сказал, что ты подозреваемая?

— Я.

— Откуда у тебя такая информация?

— А что, разве меня не ищет милиция?

— Да зачем? На кой ты ей сдалась? — Мать заметно встревожилась.

— Чтобы посадить меня в тюрьму за убийство любовницы Алексея.

— Да уже взяли убийцу. Все ждут суда.

— Как взяли? А я?

— Да ты-то тут при чем?

Несмотря на многочисленные шрамы на лице, неприятно стягивающие кожу, я рассмеялась и ударила кулаком по стене.

— Дочка, ты что? — испугалась встревоженная мать.

— Ну Фантомас, ну сволочь, надул!