Андрей Курков - Пикник на льду (Смерть постороннего)

Ощущение неудобства только усиливало его раздражение. Он уже стоял лицом к ресторану, облокотившись о перила мостика. Стоял и смотрел, как Соня снова ела мороженное, и толстяк с Ниной тоже ели мороженное, запивая его шампанским.

А когда, спустя почти час, они вышли из ресторана, Виктор снова пошел за ними на расстоянии метров тридцати – сорока. Они остановились под мостом рядом со входом в метро. Виктор тоже остановился поодаль, следя за ними.

Толстяк попрощался с Ниной и Соней, попрощался довольно скромно, даже не попытавшись поцеловать Нину в щечку. Виктор со злой иронией следил за церемонией прощания. Следил, пока толстяк не зашел в метро, а Нина с Соней направилась дальше, на другую сторону Гидропарка.

Виктор быстрым шагом последовал за толстяком. Увидел его на платформе и остановился за колонной.

Потом они оба сели в поезд, ехавший в сторону центра. Виктор зашел в соседние двери и теперь внимательно рассматривал толстяка, стоявшего к нему боком и читавшего рекламное объявление-липучку, одно из десятков, приклеенных к внутренним стенкам и окнам вагона.

Виктор первый раз видел его так близко. Толстяк был одет в широкие парусиновые брюки мышиного цвета и белый летний пиджак поверх тускло-оранжевой футболки.

Его внешность была нема, он мог быть кем-угодно и никем. Он весь был сплошным отсутствием деталей, способных подсказать что-то о его характере или о его работе.

Толстяк вышел на «Вокзальной». Виктор тоже вышел и, оказавшись вдруг за его спиной, остановился и пропустил толстяка немного вперед, подождал, пока тот станет на ступеньку эскалатора. Потом, когда за толстяком образовалось заполненное другими пассажирами пространство, Виктор тоже ступил на эскалатор и поехал вверх, не выпуская толстяка из виду.

Пройдя через вокзальную платформу, потом через подземный переход, Виктор вышел к началу улицы Урицкого. Вместе с толстяком дождался трамвая, проехал с ним две остановки и вместе с ним же вышел.

В какой-то момент толстяк посмотрел на него, но тут же спокойно отвернулся. Он то ли действительно не знал Виктора в лицо, то ли был крайне невнимателен.

На улице было довольно пустынно и Виктор остался на трамвайной остановке, лишь следя за толстяком, который поднимался по дорожке, ведущей мимо автостоянки к многоэтажному дому, стоявшему чуть поодаль от дороги.

Потом он медленно прошел по той же дорожке, остановившись на мгновение, заметив, как толстяк заходил в единственное парадное многоэтажного дома.

В считанные секунды добежав до парадного, Виктор остановился возле открытой двери, прислушиваясь, и краем глаза заметил перед домом знакомый синий «москвич-комби».

В парадном уже никого не было. Виктор зашел. Жужжание лифта нарушало тишину. Рядом стоял открытый грузовой лифт, а над закрытой дверью пассажирского поочередно зажигавшиеся лампочки высвечивали его неспешное движение вверх. Наконец жужжание замерло и также замерла лампочка, высвечивая цифру «13».

Виктор зашел в грузовой лифт и нажал на кнопку тринадцатого этажа.

Выйдя из лифта, он оказался перед расписанной граффити стеной, под которой лежали пустые картонные коробки.

Дверь с лестничной площадки вела в длинный сумрачный коридор. Пахло псиной.

Виктор, прислушиваясь, прошелся вдоль квартирных дверей. Из-за одной из них пискляво залаяла собачонка. Длинный коридор с одной стороны упирался в окно. Но свет от этого окна едва ли доходил до середины коридора, где был выход к лифту.

Задержавшись в темном конце коридора, Виктор замер, снова прислушиваясь. Возле одной двери стоял детский велосипед, возле двери напротив – к вертикальной, видимо насквозь пронизывающей все этажи то ли водопроводной, то ли газовой трубе, цепью с навесным замком была прикована автомобильная покрышка. Виктор подошел вплотную к этой двери. Неясный шум долетал оттуда до его уха, скрипнула дверь внутри, в туалете спустили воду.

Глаза Виктора, уже привыкшие к полумраку этой части коридора, уперлись в обитую коричневым дерматином дверь. Он уже видел черную кнопку дверного замка. Он уже вытер ноги о смятую тряпку, лежавшую под дверью. Но уже знакомая частично объяснимая нерешительность овладела им и он стоял неподвижно, думая: а стоит ли заходить, стоит ли пытаться узнать причину любопытства этого толстяка? А вдруг он ничего не захочет сказать?

Рука Виктора приподнялась и дотронулась до пистолета, все еще давившего на бедро. Словно удостоверившись, что пистолет на месте, Виктор облегченно вздохнул.

– Каждый человек имеет право утолить свое любопытство, – подумал он.

– Сейчас моя очередь.

Он решительно нажал на черную кнопку.

За дверью послышался мотив «Подмосковных вечеров» в исполнении дверного звонка.

Шаркающие шаги замерли за дверью.

– Кто там? – спросил хриплый мужской голос.

– Сосед, – ответил Виктор.

Щелкнул замок и дверь приоткрылась. Из проема выглянул обрюзгший мужчина лет пятидесяти в пижамных штанах и майке.

Виктор на мгновение замер, всматриваясь в небритое круглое лицо мужчины.

– Вам что? – спросил он.

Подавшись вперед всем телом, Виктор оттолкнул хозяина квартиры и оказался в коридоре. Быстро оглянувшись по сторонам, игнорируя оцепеневшего хозяина, Виктор остановил свой взгляд на толстяке, выглянувшем и тоже застывшем около открытой двери в ванную.

– Вам кого? – снова выдавил из себя мужик в пижамных штанах.

– Его! – Виктор кивнул на толстяка.

Мужик тоже посмотрел в сторону толстяка.

– Коля, это к тебе? – удивленно произнес он.

Коля испуганно пожал плечами.

– Кто вы? – заторможено спросил он через минуту.

Виктор удивленно мотнул головой.

– Ну ты даешь, – сказал он и, подойдя к толстяку, кивнул ему в сторону кухни.

Толстяк прошел туда. Виктор за ним.

– Что вам надо? – снова спросил толстяк, остановившись спиной к окну.

– Я только хотел спросить, зачем тебе моя фотография, да и вообще: с какой стати ты интересуешься моей жизнью?

Лицо толстяка вдруг приняло осмысленное выражение – он задумался, глядя на непрошенного гостя. Его рука медленно полезла во внутренний карман белого летнего пиджака и вытащила оттуда фотографию.

Взглянув на фотографию, он возратил свой взгляд на Виктора. Толстяк выглядел растерянным и это словно придало Виктору силы и наглости.

– Я тебя слушаю! – в голосе Виктора зазвучали угрожающие нотки.

Толстяк молчал.

Виктор медленно растегнул молнию на ветровке, вытащил из кармана джинсов пистолет, но не направил его на толстяка, а только показал ему, напряженно улыбаясь.

Толстяк облизнул губы, будто они пересохли.

– Я не могу… – дрожащим голосом проговорил он.

Виктор услышал за спиной шаркающие шаги. Обернулся и встретился с еще одним испуганным взглядом – перед ним замер мужик в пижамных штанах.

Виктор направил на него пистолет.

– Уйдите! – сказал он и мужик, кивая, вернулся в коридор.

– Ну? – Виктор уставился на толстяка, чувствуя, что его терпению приходит конец.

– Мне… – заговорил толстяк. – Мне пообещали работу… это мое первое задание…

– Какую работу?

– В газете… что-то вроде интервью… – говорил толстяк дрожащим голосом. – Я в другом отделе работал… а тут лучше платят…

– Что-то вроде интервью? – Подумал Виктор. – Это я писал все эти месяцы «что-то вроде интервью»… Неужели «смена пришла»?

Мрачная догадка заставила его ощутить внутри себя холод. Холод и какой-то подавленный старый страх снова поднимали голову, пытаясь овладеть его мыслями и чувствами.

– А фотография зачем? – холодно спросил Виктор, глядя в глаза толстяку.

– Это было необязательно… Просто я так много о вас узнал…

Хотелось увидеть лицо…

– Лицо… – повторил Виктор. – Зачем тебе мое лицо?.. Когда я писал «что-то вроде интервью», меня не интересовали лица… Покажи, что ты там написал!

Толстяк не сдвинулся с места.

– Я не могу, – сказал он. – Если они узнают…

– Никто не узнает! – перебил его Виктор.

Толстяк развернулся и, пройдя по коридору, зашел в спальню, где перед окном стоял письменный стол с печатной машинкой. Слева и справа от машинки аккуратными стопками лежали бумаги, да и сама комната была какой-то излишне чистой. Только воздух в комнате был тяжелым и спертым, словно им уже несколько месяцев до этого дышали, не открывая форточки.

Толстяк остановился перед письменным столом, Виктор – за его спиной.

Руки толстяка дрожали. Он обернулся и посмотрел на Виктора.

– Давай-давай! – поторопил Виктор.

Толстяк тяжело вздохнул, взял со стола синюю папку. Вытащил оттуда листок.

"Короткой, но упакованной событиями жизни Виктора Золотарева хватило бы на серьезную трилогию и, надо думать, в свое время такая трилогия будет написана. А пока, как грустную аннотацию к будущей трилогии, приходится писать некролог на Виктора Золотарева.