Владимир Колычев - Это месть, детка!

– К домашнему аресту меня не приговаривали.

– Как знаешь! – Артем резко повернулся и направился к своему минивэну, возле которого, посматривая по сторонам, стоял Смит.

– Постой!

Артем услышал ее голос, улыбнулся и даже подмигнул Смиту. Но прежде чем остановиться, он сделал еще пару шагов.

– Чего?

– Что с Костей?

– Я на улице с малознакомыми девушками не разговариваю. – Он подошел к машине, открыл дверцу и кивком пригласил Лену занять место.

Артачиться она не стала.

– А Зиньков не говорил, что с Костей? – спросил парень, когда машина тронулась.

– Он сказал, что его ищут.

– Зачем?

– Он же угрожал твоему отцу.

– Да, угрожал, – подтвердил Артем. – Отцу и маме. Но мы его простили. Вошли, так сказать, в положение. Я не думаю, что против него заведут уголовное дело.

– Это правда?

– Месть – благородное дело.

– Мы с Костей должны были отомстить, – сказала Лена, опустила голову и исподлобья глянула на него.

– Да и не только вы. Знаешь, за что на отца покушались, когда ты его спасла?

– Нет.

– Он когда-то стрелял в человека. Пуля попала в голову, но не убила. Это было давно, в девяносто втором. Я еще не родился. Двадцать три года прошло. Месть не знает срока давности.

– Твой отец – настоящее чудовище! – сказала Лена и зло, но с опаской глянула на Артема.

– Я сам только сегодня узнал об этом случае. Да и о том, что мой отец сделал тебя сиротой.

– Я своими глазами видела, как отца выкинули из окна. Твой стоял и смотрел на все это.

– Моего отца давно уже нет в живых, а о мертвых или хорошо, или никак.

– Мою мать тоже убили по его приказу.

Артем вздохнул, достал из бара бутылку виски, плеснул в бокал и спросил:

– Будешь?

Лена закрыла глаза. Она не хотела поминать человека, который обрек ее с братом на тяготы и лишения.

– А я помяну. Все-таки он был моим отцом. – Артем выпил, налил еще и заявил: – Твой отец тоже был бандитом.

– Не смей так говорить! – вскинулась Лена.

– Там у них волчья стая была. Моего отца они загрызли. Он знал, что его хотят убить, подставил под пулю Сергея, своего брата-близнеца. Но у судьбы есть склонность к иронии. Она посмеялась над ним. Но волки-то остались. Их пришлось вырезать. Мой дядя стал волкодавом. А вы его чуть не убили, – проговорил Артем и укоризненно покачал головой.

– Когда погиб твой отец?

– В двухтысячном.

– А мой – в девяносто девятом. Это установленный факт. – Лена ожесточенно глянула на него.

– Сергей Антонович не стал бы убивать твоего отца.

– Я знаю. – Лена опустила голову, чуть помолчала и пояснила: – Работала с ним. Видела, какой он. Да, строгий, жесткий. Но не жестокий. И справедливый.

– Но ты все равно собиралась его убить.

– А если я всю жизнь к этому готовилась?

– Как же именно?

– А сама жизнь меня готовила. Ты знаешь, как мы жили? Нет! Мы существовали. Брат матери нас приютил, дядя Слава. Он с женой в доме жил, а мы с братом – в сарае. Когда дождь шел, тазики подставляли, чтобы не залило. Крышу не починишь, потому что там все гнилое. Дядя и его жена постоянно пили, а мы с Костей ходили попрошайничали им на бутылку. Потом братец на работу устроился, вагоны разгружал. Ничего, выдюжили! И не спились! А все почему? Потому что у нас цель была. За отца отомстить. Жили, готовились…

– И все зря?

– Почему зря? Не было бы цели, может, и не выжили бы. Спились бы или подсели на наркоту. А я еще и по рукам могла пойти. Тетка все клиентов мне подыскивала. Дескать, от тебя не убудет, детка. Дядя Слава ей, мол, не надо, а она ему: «Заткнись, придурок». Особенно плохо было, когда Костя в армии служил. Ничего, выкрутилась. По рукам не пошла. Потом Костя вернулся, мы уехали, он квартиру снял, на работу устроился.

– Кто стекло подпилил?

– В кабинете у Матвеева? Костя. Но я ему помогала. Без меня он не смог бы попасть в кабинет.

– Но попал. Он подпилил стекло, а ты должна была вытолкнуть отца из окна.

– Должна была. Но уже не хотела. Я ведь в университет поступила, на хорошую работу могла потом устроиться. А Костя настаивал. Да, я могла бы вытолкнуть твоего отца из окна, собиралась сделать это. Но нас опередили. Совсем чуть-чуть. Может, это судьба?

– Ты выбросила из окна киллера. Его дружки открыли на тебя охоту. Хороша судьба.

– Но ты же меня спас, – сказала Лена и улыбнулась легонько, одними губами.

– Знал бы я, за кем бегаю!..

– Теперь знаешь.

– Знаю. И все равно везу тебя к себе. Под домашний арест.

– Мне нужно позвонить.

– Костя пусть приходит, – сказал Артем и пожал плечами.

– Зачем? – Лена подозрительно глянула на него.

– А чтобы он кого-нибудь грохнул!

– Не смешно.

– Не смешно, – согласился он. – Но уже и не кисло. Потому что разобрались. Или ты не веришь в невиновность Сергея Антоновича?

– Все может быть.

– Значит, не веришь.

– Вдруг ты делаешь ошибку, второй раз наступаешь на те же самые грабли?

– Позвоню отцу, скажу, чтобы не приходил ко мне.

– Отцу?

– Я уже привык его так называть. Да и вырастил он меня. Сергей Антонович, в общем-то, и есть мой отец. Но все равно обидно.

– Что обидно?

Артем ничего не сказал. Да, ему обидно было за отца, которого убили. За то, что его похоронили в тайной могиле под чужим именем. Да, он был бандитом и убийцей. Но все-таки Михаил Матвеев – его отец. Обидно за него до скрежета в душе. Только он не станет говорить об этом Лене, которая его так ненавидит. Нет желания слушать гадости о своем отце. О мертвом или хорошо, или никак.

Он снова взял бутылку, плеснул себе в стакан.

– И мне, если можно, – попросила Лена.

Парень кивнул, достал чистый хайбол, налил ей, подал орешков и шоколадку.

Она выпила, зажмурила от горечи глаза да так их и не открыла.

Артем откинулся на спинку кресла. Слова у него закончились, а мысли оказались такими тяжелыми, что не было никакого желания прокручивать их в голове.

Организацию, которую создал Гравер, можно было сравнить с островами, связанными между собою мостами. С исчезновением Гравера некоторые из них пропали из виду. А если бы Макс вообще не владел ситуацией, то исчезли бы все. Но он кое-что знал, поэтому смог связаться с тремя такими островками.

Сейчас Макс разговаривал с Ермолом, которого знал давно, но дружбу с ним прежде не водил.

– Я так понял, что Гравера больше не будет, – сказал он, нанизывая на шампур кусок сырого, хорошо промаринованного мяса.

Разговор проходил на природе, у небольшого озера, наполовину покрытого ряской. С ним был Кирьян. Ермол прихватил с собой двоих, возможно, всех, кем он располагал.

– Почему не будет?

– Похоже, вычислили его.

– Кто?

– Жертва. Боюсь, Гравер не в меру расслабился. Потому и прозевал момент. Менты о нем ничего не знают, значит, сделали его по-тихому.

– А если он сам себя сделал? Сидит теперь где-нибудь на берегу. Сапоги в Индийском океане моет. На Сейшелах.

– Он тебе об этом сказал?

– Разве об этом говорят?

– У нас – да. Организация серьезная. Гравер не мог исчезнуть просто так.

– Это да, у нас все серьезно, – кивнул Ермол.

– А почему серьезно? Потому что никто ни о ком не знает. Но если проблема случается с кем-то одним, то под это дело подписываются все. Допустим, меня вдруг замочат. Ты должен будешь отомстить.

– Нет, это будет не месть, а наказание.

– Ты и сам все знаешь. Незачем тебе объяснять.

– Я так понимаю, ты теперь по центру?

– Если ты скажешь «да», то так и будет.

– Кто-то уже сказал?

– Все.

Ермол невесело усмехнулся себе под нос. Он не знал, кто такие эти самые «все», и связаться с ними, разумеется, не мог. Ему оставалось только верить Максу на слово.

Излишняя заорганизованность системы являлась ее очевидным недостатком. Тут многое придется менять. Но это все будет потом. Сейчас главное – собрать и склеить обломки. А месть – отличный клей.

– Я тебя знаю, поэтому не против.

– Вот и ладненько. С олигархом надо решать.

– Из-за Гравера?

– Из-за него.

– Кто сработает?

– Ты! – Макс в упор посмотрел на Ермола.

Тот хотел было возразить, но ему не хватило духу.

– Когда?

– Чем быстрей, тем лучше. Заказов пока нет, но обязательно будут. Первый жирный куш – твой. Я обещаю.

– Значит, олигарх?

– Ты его сделаешь.

Макс ничего не имел против господина Матвеева, но приговор должен быть вынесен и приведен в исполнение. Таков порядок в киллерских войсках.

Громкая ритмичная музыка должна была настраивать Артема на романтический лад, длинноногая красотка – вдохновлять на подвиг. Да, девушка очень хороша, только вот у него почему-то не было желания бросаться на ее амбразуры, закидывать их гранатами.

– Ты это, извини, подруга! Пойду я! – заявил Артем, поднялся, небрежно бросил на стол ворох купюр и направился к выходу.

Его с неудержимой силой тянуло к Лене, и он шел к ней. Тем более что она у него дома. Отец в курсе, поэтому девушка у него под наблюдением.